Несмотря на то что сам Калигула считал себя отмеченным богами гением, современники презирали его, страшась и ненавидя одновременно. Император, уверенный в том, что ему удалось выжить в дикой мясорубке Тиберия лишь благодаря уверенности, что на его челе оставили свою метку бессмертные боги, почувствовал неприязнь всех сословий после своей странной болезни в конце первого года правления. В то время, когда его жизнь висела на волоске, толпы преданного памяти Германика простого люда стояли у дворца, тихо перешептываясь о состоянии императора. Но тогда в восприятии города он все еще был сыном победоносного и благородного воителя, а после болезни Калигула беззастенчиво открыл всем свое истинное лицо – и наступил перелом в отношении к нему народа. Его детская недоразвитость уже никого не забавляла, а игры с народом, порой совершенно искренние, начали раздражать всех без исключения.

Так кем же он был в действительности – изощренным убийцей или душевнобольным? Возможно, что и тем, и другим, причем сначала первым. Причем его болезнь была из серии тех недугов, что рождаются в людях при «недействующем», больном обществе, при попустительстве окружающих, в условиях, когда маленького ребенка, а затем подростка по каким-либо причинам не одергивают, когда он совершает поступки, в которых только подслеповатые глаза безразличного не усмотрят прообраза будущих великих преступлений. Кажется, что на свете не было такого порока, которого бы этот завистник и убийца не имел сам.

Некоторые современные исследователи, например Э. Берн, В. Грин, И. Лесны, в основе поведенческих реакций Калигулы видят прежде всего психические или даже физические недуги. И. Лесны делает вывод, что жестокие бессмысленные убийства и истязания невинных людей явились результатом тяжелой, возможно, вирусной инфекции, проявившейся в виде воспаления мозга. В. Грин более осторожен в выводах, однако его гипотеза состоит в том, что помешательство Калигулы (в этом исследователь не сомневается) стало следствием органической болезни. Эрик Берн полагает, что император был шизофреником. Такие авторитетные представители современной психиатрии, как Мюллер и фон Делиус, поставили римскому императору диагноз «юношеское слабоумие» (dementia ргаесох). И все же, очевидно, не стоит все содеянное Калигулой объяснять только психическими расстройствами. С оценками и диагнозами можно было бы согласиться, если бы перед глазами наблюдателя не разворачивалась удивительно последовательная картина падения Калигулы. Его поступки отражают неустанное стремление воспользоваться случаем и совершить нечто недозволенное и даже шокирующее. Но иногда Калигула проявлял удивительную рассудительность, порой даже уникальное, абсолютно не вяжущееся со слабостью ума, благоразумие.

Если и имела место болезнь императора, о которой твердят столько ученых, то вовсе не она оказалась причиной всех его ужасных преступлений, болезнь лишь усилила невообразимые пороки, порожденные дисгармоничным развитием и слишком большим разрывом между желанием утвердиться в величии и возможностями совершать великие дела.

Нерон (Луций Домиций Агенобарб)

(15 декабря 37 года – 7 июня 68 года)

Римский император (54–68 гг.), символ власти произвола и деструктивной системы ценностей

Кажется, в истории человечества нет ни одного образа, который бы в восприятии любого человека оказался более черным и более гнетущим, чем римский император Нерон. Словно выходец из мрака, явился он на землю, став олицетворением Смерти, посланником самого Дьявола в качестве неоспоримого доказательства человеческой порочности. Римское общество сначала вскормило грудью людоеда, а затем выпустило его из клетки, разрешив действовать по собственному усмотрению. Однако то, что сам Нерон слыл далеко не глупым человеком и к тому же был прекрасно образован, заставляет нас заняться поиском ответа на вопрос, не было ли его поведение сознательной и четко отработанной стратегией, направленной на то, чтобы ее автора человечество запомнило навсегда. Ведь и почти через две тысячи лет после его появления на свет многие с волнением вникают в подробности его частной жизни и поражаются, как современное Нерону общество допустило такую вопиющую свободу одного чудовища, способного надругаться над свободой всех остальных. Так не был ли этот исторический эпизод лишь виртуозной игрой Дьявола, вечного искусителя человека, если мир знает о Нероне больше, чем о многих великих творцах?!

Нерон прошел непростой путь становления и при определенных обстоятельствах, несомненно, мог бы войти в историю Рима в качестве одного из достойных граждан великого города. Не является бесспорным тот факт, что именно Нерон должен был стать правителем Рима. Более того, при жизни императора Клавдия у него было гораздо меньше шансов оказаться у штурвала великой империи, чем у многих других. Нельзя назвать простой жизнь малолетнего отпрыска императорской семьи во времена правления Калигулы и Клавдия: и сам Калигула, и жена Клавдия Мессалина могли легко уничтожить потенциального претендента на место принцепса. Скорее всего тем, что он выжил, как, впрочем, и диким нравом, он обязан матери, сумевшей привести в действие тщательно разработанные механизмы захвата власти. Мальчиком и юношей наблюдая за интригами знаменитой правнучки Октавиана Августа, Нерон не мог не испытывать смутного страха и щемящей тревоги, связанных со своим двусмысленным положением. Эти обстоятельства рано сделали Нерона неравнодушным к власти, а испытанные им в детстве страхи, когда он часто находился под прямой угрозой истребления, стимулировали в нем развитие деструктивных мотиваций. К тому же эти импульсы старательно возбуждались его матерью, а затем противоречие углубилось решительным нежеланием взрослеющего сына находиться под чрезмерной опекой Агриппины и одновременно осознанием неспособности совершить нечто неординарное в качестве государственного деятеля. Вместе с жаждой власти мать, все время во многом подавлявшая сына, как ни странно, развила в нем боязнь сравнения с такими признанными авторитетами, как Юлий Цезарь или Октавиан Август. С момента формального обретения власти Нерон пытался найти свое место в истории. Однако он не мог состязаться в интригах ни с коварной матерью, ни с крайне осторожным учителем, ни с похожим на военную машину начальником преторианской гвардии. Эти противоречия, а также смутное понимание, что его постоянно используют враждующие стороны, заставляли принцепса искать асимметричную стратегию противодействия этим проискам. Она-то и привела к тем чудовищным последствиям, так колоритно запечатленным историей.

Не стоит сомневаться в том, что Нерон был продуктом своего времени и своего окружения, а многие преступления совершил вынужденно. Тем важнее это для понимания человеческого естества, в котором, если на него воздействовать определенным образом с ранних лет, легко могут взять верх самые мрачные побуждения. И тем важнее через две тысячи лет осознать, что деструктивное начало в каждом отдельном человеке может и должно быть поставлено в жесткие рамки, определенные обществом, государством, семьей и личной идеей. В противном случае человечеству еще не раз придется столкнуться с Неронами или даже с его еще более ужасными производными.

Под знаком предначертанности

Когда в семье Гнея Домиция Агенобарба и Агриппины Младшей родился сын, его имя начали сразу же окружать

легендами. Мать, всецело ориентированная на власть в империи, постаралась, чтобы после его рождения по Риму и окрестностям поползли слухи о знамениях, говоривших о рождении будущего царя. Еще не минуло и года со дня

восшествия на престол молодого императора Калигулы, ее брата, который, казалось, очень любил Агриппину Младшую, значит, их отношения вполне позволяли распространять подобные слухи. Подтверждение правильности своего шага она получила через пятнадцать дней, когда во время торжественной ритуальной клятвы консулы наряду с именем Калигулы произнесли и имена его трех сестер. Политическая обстановка благоприятствовала тому, чтобы заявить о появлении своего чада как о приходе нового мессии. Мать Нерона с первых дней его жизни стала выстраивать героический сценарий его жизни, при этом в значительной степени рассматривая сына в качестве механизма своего собственного восхождения к власти, что конечно же отрицательно сказалось на его восприятии жизни ребенком. Она создавала в душе мальчика факел, который обязательно предстояло зажечь; в этом она была уверена, и эта неуклонная уверенность постепенно заполнила и рожденное ею юное создание.