— Например?

Бернина ковырнула вилкой салат.

— Это звучит безумно.

— Ладно, попробуй.

— Я все же хотела бы понять, что тебя интересует. Ты ведешь какое-то расследование? — Они обе знали, что более половины бывших сотрудников Комиссии занимались частными расследованиями.

— Я обещала держать это в тайне. Могу только сказать, что это очень важно. И что же такое было в Уорке, что тебя оттолкнуло?

— Он… это из-за кошек.

— Кошек? — У Вильмы едва не вырвалось: «Есть!» Она притворилась удивленной и непонимающе покачала головой. — Домашних?

— Да, все из-за кошек. Своими разговорами о них Уорк доводил меня до белого каления. А иногда его слова и действия просто пугали меня. — Бернина откинула назад копну рыжих волос. — Я и сама не слишком люблю кошек, но он… Например, мы шли по улице и натыкались на кошку. Он застывал как вкопанный и начинал буквально сверлить ее глазами, стараясь добиться ответного взгляда.

— Да уж, удивительно. А Уорк пытался объяснить, почему он это делает?

— Пытался… Только от его объяснений меня мороз продирал. Это даже не объяснения были, а какие-то суеверные закидоны. На самом деле он кошек боялся — причем до дрожи.

— Это такая фобия, — сказала Вильма. — Некоторые люди ужасно боятся кошек.

— У Ли это больше, чем фобия. Он просто помешан на идее, что некоторые кошки… Ну, я не знаю… Ненормальные, что ли. Он считает, они могут… что они обладают человеческим разумом, ну и так далее в том же духе.

Вильма засмеялась и покачала головой:

— Да, звучит странновато. Интересно, с чего он это взял.

— Не знаю. Но вся его семья верила в такие истории.

— Семейные предания… — задумчиво сказала Вильма. — И он нахватался этого, пока рос? — Она помолчала и продолжила: — А как у него складывались отношения в агентстве? Не думаю, что он делился с коллегами такими соображениями.

— Да уж, вряд ли. Мне кажется, к нему относились довольно хорошо.

— А с Бекуайтом они ладили? Вилка Бернины застыла в воздухе.

— Насколько мне известно, все было в порядке.

— Я слышала, у них была какая-то размолвка.

Во взгляде Бернины блеснул металл, но тут же исчез.

— У людей всегда есть разногласия, такова уж их натура. — Она улыбнулась, пытаясь скрыть испуг. — В любой конторе бывают мелкие стычки. А что? К чему ты клонишь?

Вильма допила чай.

— К сожалению, я не могу тебе сказать. Но ты же меня знаешь, я страшно любопытна.

Официант забрал тарелки и принес десертное меню. Они заказали один фруктовый пирог на двоих. Когда официант ушел, Вильма поинтересовалась порядком работы агентства.

Смирившись с ее расспросами, Бернина кратко описала, как в агентстве поступают со вновь прибывающими машинами. Прежде чем загнать в главный корпус, каждый автомобиль моют. Всякое барахло, забытое в салоне, вытаскивают, салон бегло пылесосят, затем машину передают Клайду для регулировки, ремонта или замены отдельных деталей и чистки двигателя паром. Наконец, автомобиль еще раз моют, полируют, наводят глянец в салоне, сводят с кожаной обивки мелкие пятнышки, и только после этого машину переводят в демонстрационный зал. Через агентство проходят «Шелби», «Феррари», «Ламборджини», восстановленные «Бугатти», а также «Мерседесы» и «БМВ».

— Они ухаживают за каждым автомобилем, как за младенцем, — сказала Бернина.

— А кто первым их чистит, когда машины только поступают? Разные люди или кто-то один?

— Ты что, собираешься книгу о нас писать? Ну, этим занимается Джимми Осборн.

— А, такой приятный молодой человек. Мы с ним год работали в городском совете.

Бернина снова вздохнула:

— Мне надо бежать, дорогая. Уже почти два, я опаздываю к парикмахеру.

Она взглянула на счет, но Вильма отобрала его.

После ухода Бернины Вильма еще долго сидела, размышляя, почему ее вопросы так встревожили Бернину и почему она явно выглядела напуганной.

Глава 23

В вечерние и ночные часы периметр здания, где располагалось агентство Бекуайта, был хорошо освещен. Одноэтажный комплекс занимал почти целый квартал на углу Хэйли-стрит и Морского проспекта. В трех кварталах отсюда находился итальянский ресторанчик Бинни, а прямо напротив — небольшой мотель с красивым палисадником. С противоположной стороны здания проходило шоссе, что было удобно для покупателей из соседних городков побережья. Агентство занимало самое выгодное положение в верхней части городка.

Салон автосервиса выходил на проспект, а демонстрационный зал — на боковую улицу. Мощеную парковку отделяла от проезжей части широкая полоса тропических растений. В ярком свете прожекторов их листья отливали восковым блеском.

Большая часть передней стены была стеклянной. Входную дверь обрамляли вьющиеся плети бугенвиллеи, тяжелые от оранжевых цветов.

Ночные улицы были пустынны. Два маленьких сыщика прижались передними лапами к стеклянной двери, заглядывая в зал магазина. Часы показывали 4.40.

Салон был огромным. Его светлые стены служили хорошим фоном для шести сверкающих иномарок, которые сияли, как драгоценные камни.

— Вот эта красная, в глубине, — «Феррари», новая модель. Клайд на днях читал статью о ней и оставил журнал на кухонном столе. Там ее назвали «сладострастной» и «виртуозной». — Джо усмехнулся. — Ребята, которые пишут об автомобилях, похоже, действительно серьезно относятся ко всей этой чепухе. В журнале еще говорилось, что эта «Феррари» гладкая, дерзкая и соблазнительная.

— Так и есть, — заявила Дульси, лукаво глядя на Джо. — Интересно, каково это — сидеть за рулем такой элегантной штуки? Или вот эта маленькая синяя с открытым верхом — разве не здорово мчаться в ней по шоссе?

— Ага, а от ветра у тебя уши липнут к затылку и едва только шкура не слетает.

Напротив главного входа в задней стене салона был ряд открытых стеклянных дверей, которые вели в кабинеты отдела продаж. В каждом кабинете стояли красивый стол черного дерева и мягкие кресла, а на полу лежал восточный ковер.

Чуть левее главного входа находилась закрытая дверь с неброской табличкой, сообщавшей, что здесь можно пройти к въезду в салон и автомастерской.

Джо и Дульси обежали все здание, прячась от света фар проезжавших мимо случайных машин, и слазили на красную черепичную крышу, стараясь получше разобраться в устройстве здания.

За главным корпусом располагался обширный двор со вспомогательными постройками. Некоторые из них представляли собой открытые навесы, заполненные разнообразным оборудованием непонятного назначения. Здесь же стояло несколько машин, дожидавшихся ремонта или регулировки двигателя. Налево за широченной металлической дверью находилась мастерская Клайда. В конце мастерской была вторая дверь — она выходила на въездную дорожку, отделявшую мастерскую от демонстрационного зала. Эта дверь тоже была закрыта, как и сама въездная дорожка, — решетчатые ворота перед ней, сваренные из массивных металлических прутьев, были заперты на висячий замок.

Получалось, что двор был полностью отгорожен от улицы; сюда можно было попасть только через эти ворота или более узкий проезд в конце дорожки, который тоже был перекрыт металлическими воротами. Этот проезд выходил к парковке на шоссе. Нижний край ворот упирался в мостовую, а верхний — в арку.

Экскурсия вокруг квартала выявила, что вплотную к задней стене автомастерских примыкают другие здания, выходящие фасадами на шоссе. Здесь обнаружились магазин товаров для досуга, бакалейная лавка, фотоателье, прачечная и ресторан «Мамочкины гамбургеры». Между рестораном и ателье был небольшой проход. Джо знал, что днем, когда ворота открыты, служащие агентства часто пользовались этим путем, направляясь из внутреннего двора к боковому входу в ресторан, чтобы выпить там кофе или перекусить в обеденный перерыв. Клайд обычно приходил сюда на второй завтрак, как и Джимми. Завтракал у «Мамочки» и Сэм Бекуайт.

Стоя у входа и разглядывая салон и роскошные автомобили, Дульси и Джо услышали, как на Хэйли-стрит въехала какая-то машина. Они приникли к земле и замерли.