Вернулась Руфь. Со стуком поставив на столик две чашечки с кофе, она села и уставилась на Гарри. Гарри незамедлительно сделала то же самое.

Наконец Руфь сказала:

— Итак, с какой стати дочь Сала Мартинеса обращается ко мне за информацией?

Называй ставки уверенно, учил Гарри отец, особенно когда блефуешь. Она взяла пакетик с сахаром и изящно щелкнула по нему пальцами, прежде чем вскрыть.

— С такой, что мне нужно узнать, как все было на самом деле. Узнать о том, что не попало в газеты. Вы были близки к следствию и наверняка о многом слышали.

— Разумеется, слышала, — подтвердила Руфь. — Но что с того? Ваш отец осужден и сидит в тюрьме, где ему самое место.

— Но остальные члены круга по-прежнему разгуливают на свободе.

— И что? Вы думаете, правосудие будет гоняться за всеми виновными, пока не настанут тишь да гладь? — Руфь покачала головой. — Они хватают одного-двух главных игроков и на этом успокаиваются. Игра окончена.

— Какая же это игра, если круг пытается убивать людей?

Руфь пристально оглядела Гарри, задержавшись взглядом на ее исцарапанных щеках.

— Стало быть, переходим к главному. На кого они покушались? На вас?

Гарри закусила губу — меньше всего ей хотелось сейчас оказаться на первых полосах газет.

— Возможно, — безразлично произнесла она.

Руфь, пропустив ее увертку мимо ушей, спросила:

— Почему вы не сообщите об этом полиции?

— Может, и сообщу. Но сначала я хочу узнать о Феликсе Роуче.

Руфь не спеша отпила кофе. Казалось, она раздумывала над ответом.

— Если я расскажу вам все, что мне известно, то потребую от вас эксклюзивного права на освещение этой истории, — заявила она после паузы.

— Как только я ее узнаю, она вся будет в вашем распоряжении, обещаю. Итак, расскажите мне о Феликсе Роуче. Он был в списке имен, который предоставил полиции Леон Рич?

— Нет, полицейские вышли на Феликса своими силами. Но поймать его за руку так и не смогли.

— Как же он во всем этом замешан?

— Феликс был всего лишь скромным системным администратором в «КВК», но имел доступ ко всему. К электронной почте, документам и так далее. Роуч возомнил, что он — сам Господь Бог. Похоже, он перехватил несколько электронных писем и совершенно случайно наткнулся на инсайдерский круг.

— И тогда он присоединился к ним?

— Нет, круг даже не подозревал о его существовании. Роуч просто помалкивал, тайком отслеживая все их сделки. Каждый раз, когда в их переписке проскальзывала секретная информация, он использовал ее с выгодой для себя. По слухам, отхватил неслабый куш.

Выходит, крах инсайдерского круга положил конец прибыльной халяве Феликса. Неудивительно, что он глядел таким сычом при встрече с Гарри. Оказывается, она была даже ближе к истине, чем думала.

— Как вышло, что он сохранил работу в «КВК»?

Руфь пожала плечами.

— Его нельзя было просто так уволить, ведь ничего конкретного относительно Роуча так и не сумели доказать. Я слышала, что вместо этого его задвинули подальше — перевели на должность, которая не дает доступа к важной информации.

— Сейчас он в отделе внедрения ИТ.

Руфь усмехнулась.

— Это его, наверное, чуть не подкосило.

— Но если Феликса не было в списке Леона, то кто же был?

— Честно говоря, я ни разу не видела этот список, но слышала, что там было только три имени. Ваш отец — раз. Анонимный источник, которого они называли «Пророк», — два. Пророк сливал им информацию, благодаря которой они провернули самые крупные свои сделки.

— Пророк? Впервые слышу. Как вышло, что о нем не упоминает ни одна газета?

— Полиция запретила. Полицейские хотели его выследить — тайком, без лишнего шума. Пробовали вычислить его по переписке — как электронной, так и бумажной, — но безрезультатно.

— Что, у них не было даже наметок насчет личности этого Пророка?

— Его инсайдерская информация всегда была связана со сделками, проходившими через «Джей-Экс Уорнер», так что единственное, до чего смогли додуматься полицейские, это предположение, что Пророк был одним из тамошних инвестиционных банкиров.

Гарри вспомнила о газетных статьях, в которых упоминались три инвестиционных банка, якобы вовлеченных в инсайдерские махинации. Она перечислила их, загибая пальцы:

— Значит, Леон действовал изнутри «Меррион энд Бернстайн», мой отец был контактным лицом в «КВК», а Пророк орудовал в «Джей-Экс Уорнер»?

— Точно. Ходили слухи, что в деле был замешан еще один инвестиционный банкир — некто настолько высокопоставленный, что о нем знал только Леон; но никаких конкретных имен я не слышала. Впрочем, о ком бы ни шла речь, в списке Леона других имен не было, а сам он вообще отрицал их существование.

— С чего бы это Леон вдруг стал кого-то покрывать, если известно, что он с самого начала закладывал всех подряд?

— Может, он приберегал кое-кого про запас — на случай, если станет совсем туго и придется выпрашивать у суда поблажки. Насколько я могу судить, инстинкты выживания у Леона развиты отлично. Как бы там ни было, свои следы он заметал гораздо искуснее, чем ваш отец.

Прервав зрительный контакт, Гарри завозилась с очередным пакетиком сахара.

— Вы когда-нибудь встречались с моим отцом? — спросила она Руфь, по-прежнему не поднимая глаз.

— Пыталась. Я звонила ему несколько раз. Он говорил со мной вежливо, но встречаться не пожелал. И постоянно сбивался на испанский — мне показалось, что он это делал нарочно.

Гарри охотно верила. Отец вечно носился со своим испанским происхождением, хорошо зная, что оно придает ему некий экзотический шарм — особенно в глазах женщин.

— В конце концов я подстерегла его, когда он выходил из здания суда, — продолжала Руфь. — Он был весел, элегантен и невероятно обходителен. — Уголки ее рта чуть заметно дрогнули. — Сказал мне, что я похожа на Клеопатру.

— По-моему, вы к нему неравнодушны.

— Я презираю Мартинеса и все его грязные дела. Но признаю́: шарма у него было не отнять.

Гарри бросила сахарный пакетик на стол.

— Ладно, мой отец был само очарование. Но вернемся к списку Леона. Вы сказали, что там было три имени. Мой отец, Пророк… Кто третий?

— Парень по имени Джонатан Спенсер. Он работал в «КВК» вместе с вашим отцом. Полиция привлекла Спенсера к следствию, но привлечь к суду не смогла.

— Почему?

— Потому что он погиб.

Гарри часто заморгала.

— Что с ним случилось?

Руфь отхлебнула кофе и, по-прежнему не сводя глаз с лица Гарри, спросила:

— Скажите, если, по вашим словам, инсайдерский круг хотел вас убить, то… что именно с вами пытались сделать?

Гарри не видела причин скрывать правду и ответила:

— Меня столкнули с платформы… Прямо под поезд.

Помолчав, Руфь кивнула.

— Этого парня, Спенсера, за несколько месяцев до ареста вашего отца толкнули под грузовик. В самую середину потока, в час пик. Шлеп! Никаких шансов.

Гарри на миг показалось, будто она снова лежит на рельсах — ничком на холодной стали, скорчившись от воя приближающегося поезда. Она с трудом подавила дрожь.

— Где это случилось?

— Прямо у выхода из МЦФУ, рядом с мемориалом и Вечным огнем. Спенсер шел домой, в сторону вокзала Конноли. В тот раз полиция списала все на несчастный случай. Затем имя Спенсера всплыло в списке Леона.

У Гарри екнуло сердце. Она вспомнила, как сама шла домой после встречи в «КВК». Она тоже двинулась сперва в сторону бешеного транспортного потока рядом с Вечным огнем, но на полпути ей захотелось прогуляться и проветрить мозги, и она повернула обратно, к вокзалу Пирс.

Руфь продолжала:

— Я навела о Спенсере кое-какие справки. Двадцать с небольшим, недавно женился, в послужном списке — ни пятнышка. Наверное, он вообще тогда впервые в жизни нарушил закон. Бог его знает, почему он это сделал. Может, из-за долгов. Как бы там ни было, Спенсер втянулся в инсайдерский круг, — но уже через несколько месяцев, похоже, струсил. Он захотел выйти из круга и обратился за помощью к вашему отцу.