Журналисты, энергично оттирая друг друга, шли следом за гостеприимным хозяином, щелкали фотоаппаратами, шустро меняли кассеты в диктофонах, стараясь не потерять ни слова из этой неожиданной исповеди.

— Вы просили, чтобы мы встретились в неформальной обстановке, — говорил Гейдар Алиевич. — Вот мы и встретились. Смотрите… Вы ехали по дороге, больше похожей на аллею. Эти деревья мы посадили в 70–е годы, когда строили дорогу. Каждый саженец пестовали. Знаете, в Баку в прошлом зелени не было. Есть по этому поводу слова Горького…

— Город без клочка зелени… Гениально сделанная картина мрачного ада, — продемонстрировал знакомство с творчеством классика пролетарской литературы один из московских репортеров.

— …и Маяковского, которые бывали здесь, — продолжал Алиев, не отвлекаясь на реплику. — Тут трудно растут деревья в отличие от России. У нас за ними надо постоянно ухаживать, поливать. Для того чтобы выросло хорошее дерево, его пять-шесть лет надо поливать, потом оно пускает корни.

Пестрая, гомонящая свита то и дело оглядывалась по сторонам: не верилось, что райский уголок поднялся на пустыре.

— Я повторяю, деревья мы посадили, когда обустраивали это место. И вот эти гранатовые деревья я посадил. Гранаты в Азербайджане очень любят…

Потом, за столом с фруктами, азербайджанскими сладостями и неизменным чаем гости толковали о статусе Каспия и об отношениях с прессой в республике, о возвращении Алиева в большую политику и конечно же о Нагорном Карабахе…

Гейдар Алиевич вспомнил 1971 год, Дни советской литературы в Азербайджане. Тогда в республику приехали крупнейшие писатели со всей страны, среди них — знаменитая Мариэтта Шагинян.

— Я с ней до этого не был знаком, — говорил Президент. — Читал, конечно, ее произведения. До этого Мариэтта Сергеевна была в Баку свыше четверти века назад, ей очень хотелось познакомиться с Азербайджаном поближе, без официальной суеты. Она попросила, и я согласился, чтобы она погостила у нас. Около двадцати дней она была моей гостьей.

Тогда я сказал: знаете что, я вас прошу, поезжайте в регионы, где армяне живут. Я ее попросил, и она поехала в Нагорный Карабах. В Баку, конечно, было много армян, она с ними общалась. Поехала в Гянджу, в другие регионы Азербайджана. Моя покойная супруга тоже всегда проявляла интерес к искусству, литературе. Как-то сложилось, что у нее с самого начала установились хорошие контакты с Мариэттой Сергеевной. И в воскресный день мы пригласили ее к себе домой. Все воскресенье мы провели вместе, это было уже под конец ее пребывания здесь. Она подарила мне свою книгу и сказала: «Знаете, я встречалась со всеми армянами и сказала им, что вы здесь живете лучше, чем где-либо». Я до сих пор помню ее выражение — «Армяне в Азербайджане катаются как сыр в масле». Еще она сказала мне, — вспоминал Алиев о своей встрече с Мариэттой Шагинян, — что прибыла сюда из Еревана и провела там неделю. Говорила, что к ней без конца приходили деятели культуры, науки со списком, где есть подписи примерно 100 видных людей, адресованных руководству Советского Союза, в котором они просили присоединить Нагорный Карабах к Армении. Она их выслушала и сказала, что вы занимаетесь не тем, чем нужно. Во-первых, я этого никогда не подпишу, а во-вторых, я не советую вам этим заниматься. А Мариэтта Шагинян была личностью.

Этим фактом я хочу сказать, что время от времени этот вопрос будоражили. Но руководство Советского Союза всегда его регулировало. А когда в 1988 году этот вопрос встал на повестку дня, руководство Советского Союза не только не приняло мер для того, чтобы уладить его, а, наоборот, даже способствовало этому…

Не в первый раз Президенту Азербайджана приходилось говорить о трагедии, которая разделила народы. Карабах — его боль, он возвращался к этой жгучей ране в самых разных аудиториях, разъясняя свою позицию. Алиев был убежден: «Если бы Горбачев и его окружение заняли правильную позицию в 1988 году, этот конфликт не принял бы такую форму, и не было бы столько потерь, и Армения, и Азербайджан не были бы в таких враждебных отношениях, как сегодня» (из выступления перед соотечественниками в Москве 22 июня 2000 года).

Он завещал Азербайджану дружбу с Россией

С 1992 года конфликтом занималась Минская группа ОБСЕ. В 1997–м у группы стало три сопредседателя — Россия, США и Франция. Дипломаты этих стран разработали предложения, с которыми Азербайджан согласился.

И теперь Гейдар Алиевич разъяснял своим гостям, о чем же идет речь. О предоставлении Нагорному Карабаху в составе Азербайджана высокого статуса самоуправления… Кстати, к концу 1997 года Президент Армении Тер-Петросян все-таки пришел к мысли, что лучшего выхода из положения нет. Он открыто заявил, что поддерживает предложение об освобождении армянскими вооруженными силами оккупированных вокруг Нагорного Карабаха семи районов, а потом проведение переговоров о статусе Нагорного Карабаха… Однако ему помешали. В феврале 1998 года он ушел в отставку…

По авторитетному мнению Евгения Примакова, Алиев был очень близок к тому, чтобы договориться о ликвидации армяно-азербайджанского конфликта.

— Это я могу твердо сказать. Ему смерть помешала.

Евгений Максимович Примаков имеет самое непосредственное отношение к предложенному проекту. Поэтому интересно воспроизвести его точку зрения.

— Признание Арменией и Нагорным Карабахом территориальной целостности Азербайджана и нерушимости его государственных границ связывалось с самоопределением населения Нагорного Карабаха в рамках Азербайджана в качестве государственного образования с самой высокой степенью самоуправления. Предусматривались практические шаги с двух сторон…

В Баку предложения поручили доставить Борису Николаевичу Пастухову, в то время первому заместителю министра иностранных дел.

— Я попросил, чтобы Алиев принял меня один на один, — вспоминает Пастухов. — Тогда я в первый раз увидел, как Алиев, человек с фантастической памятью, открывает свой еженедельник, уже потертый, и записывает то, что я диктую. Это было устное послание Президента России.

«Это интересно, — отвечал Алиев, — это очень интересно». По мнению Пастухова, Алиев исходил из того, чтобы решить карабахскую проблему. Позже, считал он, это будет сделать труднее.

— Потом и Армения отыграла назад, — резюмирует Борис Николаевич, — хотя на главные уступки шел Азербайджан.

Сколько раз они встречались, уже и не сосчитать. Что вынес Пастухов из этих встреч и бесед самое-самое главное?

— Главное вот что. Гейдар Алиевич Алиев, несомненно, один из самых ярких политиков советского и постсоветского времени. Он сохранил мир в своей стране. Избежал экономического коллапса, как это произошло в Грузии. Выстраивал добрососедские отношения с Россией и поддержал нашу позицию в чеченском вопросе. Он был честен по отношению к России и выполнял все обязательства, которые брал на себя. Нет другого государства в СНГ, кроме, пожалуй, Беларуси, где бы русский язык пользовался такими широкими правами, как в Азербайджане. И знаете еще, чем он велик? Он завещал сыну, завещал своей стране дружбу с Россией. Конечно, Азербайджан, как всякое государство, ищет, где лучше, с кем выгоднее… Это естественно. Я много раз с ним беседовал. Обсуждали разные проблемы — тот же Каспий, к примеру. Какие сложные переговоры были! Он нашу формулу принимал, а когда мы оставались один на один, говорил мне: «Я решу эту проблему мгновенно, но вы гарантируйте мне по Нагорному Карабаху это, это и это…» С точки зрения политики это нормально.

— Ядрена сушка! — восклицает Пастухов. (Это его любимое, с комсомольских времен, выражение.) — Да, надо учитывать интересы разных сторон. Да, баланс… Политика может делаться только так. Гейдар Алиевич был высококлассный политик. И человек уникального мужества. Он знал о своем больном сердце, но не берег себя. Усилием воли заставлял себя вести дело. Достойная жизнь…

Своего давнего товарища, друга, единомышленника дополняет Евгений Максимович Примаков: