— Ждать нельзя, уходим сразу, — скомандовал командир. — Гринь, ты рацию кидай! На кой она теперь, вся дырявая. Главное дойти. Ща, в рощу и, помним, да, идем по веткам. Там хоть и много мин сняли, еще что-то осталось. Не нужно, чтобы они оказались нашими. Уходим спокойно. Фрицы в поле не пойдут, а вот с той дороги, где мы прошлый раз гуляли. Помнишь, Гриня, дорогу-то, глазастый ты наш.

— Да.

— Так вот оттуда могут встретить. Можно было бы наших вызвать, чтоб прикрыли, но Грине что-то на рации не везет.

Разведчики посмотрели на пробитую рацию и на радиста.

— Нужно тихо идти теперь, — предложил Санек. — Если что, в роще отлежимся. Она заминирована, в нее немцы тоже не пойдут, а ночью, как раз и вернемся.

— Посмотрим. Если немцы нас встретят, затаимся, а если нет, считай повезло.

Разведчики прижимаясь к земле стали пробираться к роще. Она была рядом, сразу за кустами и небольшой посадкой.

Немцы на другой стороне поля сели в машину и уехали. После этого к роще подошли быстро. Пока Григорий перебинтовывал Николая, Сашка разведал дорогу и доложил, что два мотоцикла с пулеметами уже ожидают их. Они заехали в саму рощу, видать знали, где мин нет, и приготовились встретить группу разведки.

Воувка приказал залечь за двумя сросшимися деревьями и ждать. Перед штурмом города, разведгруппы в плен не брались. Разведчиков расстреливали на месте. Информация, которую они доставляли, имела важное значение в предстоящих боях. Немцы не знали, что эта разведгруппа выполняла совсем другое задание, они выполняли приказ и не хотели пропускать разведчиков. Ребята залегли, укрылись сухой травой и листвой, говорили лишь по делу и то шепотом, ждали, когда немцы уйдут. Сашка через каждые два часа ползал, проверял их. Сколько по времени придется ждать никто не знал. Телогрейка отсырела, костер жечь было нельзя, оставалось единственное, открыть тушенку и поесть.

Григорий сжался и одним глазом из-под дерева просматривал впереди себя рощу. Автомат забирал последнее тепло. Радист стал вспоминать Татьяну.

— Эх, ждала меня, небось, девчонка? А я в разведку, да еще здесь вот застрял. Какое сегодня число? Интересно, Новый год уже прошел? Потерял счет дням в этих лесах и рощах. Нет, еще два дня осталось, наверно. Скорей бы уже добраться. Нет, так нельзя! Слишком хочется жить, а война сволочь, любит поиздеваться. Она напомнила мне: эй пацан, ты чё сюда в люли пришел играть? Вот воюй, а то пришлю старуху с косой. А хочешь Новый год, терпи — заслужи его.

К вечеру одежда промокла. Пальцы замерзли и не сгибались. Выпал хороший новогодний снег. Он прикрыл черную землю, и усложнил задачу разведчикам. Бойцы стали заметными. Вокруг каждого образовалась лужа с грязью, и в этом состоянии уже не хотелось что-либо делать. Они продолжали ждать, когда уйдут немцы. Колек не выдержал и спросил командира:

— Чего мы лежим здесь? Давай лучше по роще в глубину уползем, а там, наши, вернемся.

— Там все заминировано, забыл данные полковой разведки?

— Ну и что. Сейчас тихонько, друг за другом. Санек впереди мины спицей нащупает и пометит, а мы за ним.

— Хорошо, давай, а то окоченеем, — согласился Воувка.

— Немцы даже если и услышат не пойдут за нами — мины. Постреляют и все, — добавил Сашка. Он достал из сапога спицу и первым пополз в глубину рощи. Остальные, разгребая снег, двинулись за ним. Разведчики видели, как Сашка метит мины, и обползали их стороной.

— Странно, почему мы сразу так не сделали, — думал Григорий. Он не знал, что роща выходит в расположение штрафбата, за которым стояла рота СМЕРШ. Они могли и перепугать. Увидев отступающих или пробирающихся в тыл солдат эти бойцы стреляли сразу. Кто хоть на секунду задумывался или сомневался, мог сам попасть в штрафники. Жалеть врагов народа считалось предательством.

Конечно, это были наши солдаты и они бы сначала схватили, если бы не убили, передали по рации, разобрались, и на это ушло бы много времени, пришлось долго объяснять, зачем они после разведки сунулись к штрафникам. Доказать, что рощу со стороны поля перекрыли немцы, было трудно. Никто бы не поверил, что враги спокойно разъезжают и ставят засады на нейтральной земле.

Все думали, что задание несложное, никто не знал, что этот англичанин предатель. Возможно, он и не был англичанином: какой-нибудь австриец, или эстонец. Лишь командир группы все понимал, и он принял решение: ползти назад, но не выходить в расположение штрафбата.

Бойцы до рассвета по-пластунски двигались в глубину рощи, а потом повернули назад, чтобы выйти у своего поля, но в другом, отдаленном от засады месте.

— Ничего, пусть мы время потеряем и устанем, но так оно спокойней, — объяснил разведчикам Воувка.

Всю ночь и полдня они ползали по роще. Разгребая грязь, старались не задеть помеченные мины и к вечеру поняли, что единственный выход перекрыт немцами. Они, вернувшись к полю, залегли, чтобы дождаться темноты и под ее покровом пробраться к родным окопам. Но ночь не спасла солдат. Выход из рощи просматривался и хорошо освещался полной луной. Григорий все это время злился на то, что он не смог сберечь рацию. Ему казалось, что именно он виноват в этой безвыходной ситуации. К тому же кто-то из разведчиков произнес, что можно было вызвать подкрепление со стороны батальона. Гриша не долго сомневался. Он решил исправить случившееся, подполз к Воувке и спросил:

— Скажи честно, без потерь не выйдем?

— Похоже так, чаго темнить.

— Ну, тогда я пойду на немцев один. Накрою их неожиданно, а вы в это время уйдете. Погибну, значит сам виноват, нужно было рацию беречь, останусь жив, значит повезло. Если потерь не избежать, уж лучше тогда я один голову сложу, чем все мы.

— Еще раз! Что ты хочешь сделать? — спросил командир группы.

— Подойду тихонько к немцам на мотоцикле, неожиданно выстрелю в упор, их там всего трое. Расстреляю и все! Вы в это время успеете в поле уйти. А пока остальные фрицы подбегут, или подъедут, и я успею отойти.

— Рискованно. Может с тобой еще кого отправить.

— Нет, я один справлюсь, — напрягая лицо, со злостью ответил Григорий.

— Ну, давай братишка. Как только стрелять начнешь, мы пойдем в поле. А так, конечно, если выскочим, они нас из пулемета, как зайцев перестреляют. Мотоцикл с фрицами один, остальные на рубеже. Но учти, они могут быстро подойти. Не мешайся, як корова. Конечно, им еще успеть добежать нужно, но стрелять, то они сразу начнут. Так что тебе придется отходить и отстреливаться, но, главное, у мотоцикла — бей их и сразу отходи.

— Я пошел, — произнес Григорий.

— На спицу, щупай землю впереди себя, прежде чем стрелять начнешь, метрах в двух все проверь. Чтоб отскочить можно было или перекатиться в сторону. Втыкай ее в землю под углом в сорок пять градусов. Уперлась, не думай что это корень, считай мина. Понял?

— Так точно.

— Ну все, давай, с Богом.

Григорий сунул спицу в сапог и медленно пополз по тропе.

Увидев толстое дерево, спрятался под ним, прощупал вокруг спицей землю и, приготовив автомат, набрал полную грудь воздуха. Посмотрел на немцев и увидел, что двое спят, развалившись рядом с мотоциклом, а третий, укрывшись какой-то дерюгой, храпит в люльке. Гриша, на корточках, как можно ближе тихо подошел к ним, резко вскочил и в два прыжка оказался у мотоцикла. Одной длинной очередью выстрелил в немцев, сделав шаг в сторону закончил очередь на люльке. Все трое даже не успели дернуться. Григорий глубоко вдохнул, набрал в груд свежего воздуха и выстрелил еще раз по трупам. Обернулся, посмотрел на поле и увидел, как разведчики пробегают опасное — прострельное место. Григорий хотел уже последовать за ними, но увидел и услышал на дороге голоса. Это были немцы, они оказались совсем рядом. Увидев бегущих солдат, фашисты открыли по ним огонь. Григорий сразу сообразил, что делать. Он снял с мотоцикла пулемет, схватил два немецких автомата и залег на самой окраине рощи так, что ему стала видна вся дорога. Перезарядив пулемет, он стал стрелять по вспышкам автоматов, которые видел в темноте. Немцы залегли на дороге. Пулеметная очередь подавляла их автоматы. Особого укрытия на дороге у немцев не было. В заминированную рощу они боялись войти и спрятаться и поэтому немцы попятились назад. Гриша продолжал вести непрерывный огонь, давая возможность разведгруппе пройти дальше и скрыться из поля обстрела в темноте.