- Разумеется! У меня нет других дочерей, кроме Иоли! И я никогда не изменял своей жене! Ни разу! Чем горжусь и буду гордиться! А ты, молокосос...
- Полегче, граф. Это вы пришли ко мне. А не я к вам.
Он мгновенно осекается. Крыть нечем.
- Говорите сразу и по делу. Что вы хотите от меня. Конкретно.
Тот сопит секунд пятнадцать, потом упирается в стол кулаками, приподнимается, нависая грозной глыбой и медленно цедит:
- Узнав о позоре моей дочери на церемонии вашего баронства, я был взбешён! Потому что Иоли в тот момент находилась в замке Доур, и у меня есть добрая сотня свидетелей, которая может подтвердить это.
...Я молчу. Юрайта тоже... А граф продолжает:
- Но слухи не просто появились и затихли. Они продолжали множиться. И с каждым разом всё хуже. Достойные доверия люди клялись, что Иоли стала вашей любовницей и живёт в вашем замке. Мало того - она спит с тобой. Мальчишка! Моя дочь стала твоей любовницей! Вначале я хотел тебя просто убить, но закон... О, этот проклятый закон!!!
Патетически восклицает он и на мгновение отрывает кулаки от стола, потрясая ими в воздухе. Потом вдруг мгновенно успокаивается и опять усаживается на стул, залпом глотает ликёр. Морщится. Выдыхает совершенно спокойно:
- Подумав и взвесив всё, я решил, что если ты женишься на моей дочери, то позор будет смыт. Брак - достойный выход из ситуации, в которую мы все попали.
- Вы хотите, чтобы я взял в жёны вашу дочь?
Иоли бледнеет, краснеет, в меня вновь впивается кипящий ненавистью взгляд, я едва заметно раздвигаю губы в ухмылке.
- Да. Иначе я буду опозорена на всю оставшуюся жизнь.
- Один момент, сьере граф... В принципе, я не возражаю против брака. Как такового. Но вот в этом случае я не могу принять решение. И вот почему...
Поворачиваюсь к Юрайте, осторожно вытаскиваю из её причёски булавки, которыми закреплена вуаль. Оба гостя жадно всматриваются в её лицо, и... Куп-де-грас. Добивающий удар. Никогда не любил французов, как и прочие граждане Империи, но некоторые их выражения в русском языке используются...
- Так на ком из ваших дочерей я должен жениться, сьере граф? На той, кто действительно была моей любовницей, и кто делил со мной постель и кров всё это время? Или на Иоли, к которой я никогда не прикасался даже пальцем? Девочка не рассказывала вам, сьере граф, как я предпочёл её обществу дочь барона дель Оворо, очень бедного человека, и многократно уступающей по красоте вашей дочери?
- Ты...
Иоли шипит, пытается вскочить, но у неё не выходит. А моя разбойница склоняет головку в знак приветствия - моя матушка успела вышколить её на редкость. А может, происхождение помогло...
- Отец... Сестра... Рада вас видеть...
Графа словно бьёт молнией:
- Т-ты... Ты... Кто ты?!
- Дочка Урфы Симс, сьере граф. Помните такую?
Улыбается так, как никогда не сможет Иоли.
- Сьере граф... Батюшка... Вы даже не знали о существовании второй дочери? Не так ли? Хвала Высочайшему за это! Сьере Атти... Милый... Спасибо тебе...
На меня смотрят полные любви и нежности глаза, и, кажется я понимаю, что девушка пытается ими сказать... Хочу ответить, но она кладёт свою ладошку мне на руку, вновь обращаясь к отцу:
- Батюшка... Вы хотите, чтобы Атти, мой Атти, женился на Иоли, чтобы смыть её позор? Но что вы скажете теперь? Молчите?
Торжествующе смеётся. Потом вынимает что-то из своего платья, бросает себе в бокал. Яд? Откуда?!
- Человек, которого я любила и люблю всем сердцем никогда... Слышите, вы, оба!
Её голос становится невероятно сильным и гордым...
- Никогда не возьмёт в жёны подделку, потому что у него есть оригинал! Или был!
Снова смеётся, на этот раз коротко и зло. Залпом осушает свой бокал и падает замертво. Вот же... Спасибо тебе, малышка... Если бы я мог... Особенно, когда в последний миг она сбросила свою маску и показала истинные чувства...
- Сьере граф, вы слышали, что сказала ваша дочь. Думаю, всё решено.
Выхожу из-за стола, наклоняюсь к Юрайте, поднимаю мёртвую девушку на руки, нежно целую в лоб. Спасибо... Спасибо...
- Вас проводят.
Последние слова, что я бросил, выходя из гостиной... Быть бароном - вовсе не весело. Зато подло. И - жестоко... А ещё - мерзко и гадко...
Захожу в спальню, которую я делил с Юрайей, кладу хрупкое тело на постель, в которой узнал с ней так много и даже был счастлив. Лицо девушки спокойно и печально. Появляется слуга. Подаёт мне перчатку. Значит, мне удалось выиграть. Граф купился. Это объявление официальной войны. Как дель Лари не хотелось избежать её, но гордость оказалась сильнее. Воистину, быть владетелем...
- Похороните девочку, как знатную даму. У неё было больше чести и достоинства, чем у многих из тех, кто принадлежит к самым древним родам.
Слуга смотрит с удивлением, но послушно выходит. Я следом за ним. Перехожу в гостиную. Семья дель Лари уже отбыла. Граф не хочет показывать свой позор. Откуда то появляются женщины, начинают суетиться. Я слышу, как в спальне звякают тазы, кувшины. Тело обмывают, согласно обряда. В гостиную, где я стою у окна, входит одна из служанок:
- Сьере барон, какое платье одеть на усопшую?
На Юрайте было чудесное, и очень дорогое платье. Но было ещё одно. То, в которое девушку нарядили на бал в Совете...
- Белое, с вышивкой.
Женщина теряется:
- Но оно же...
- Это самое малое, что я могу сделать для малышки... И пусть придёт служитель Высочайшего. Я хочу, что посмертные молитвы читали всю ночь. О плате не беспокойтесь.
- Как пожелаете, сьере барон...
Она кланяется и выходит прочь... Спустя час меня зовут, я захожу в спальню - Юри словно спит. Нежное прекрасное лицо теперь спокойно. Кажется, что вот-вот распахнёт свои глаза, хлопнет пушистыми, невероятной длины ресницами, без всякой краски или химии, и скажет:
- Как же хорошо...
...По утрам, после бурной ночи иногда я позволял ей чувствовать себя обычной женщиной, равной мне по положению, на рабыней или пленницей... Тот, кто сделал всё это, настоящий мастер своего скорбного дела. Киваю, в знак того, что я доволен. Достаю из кошелька, что всегда висит у меня на поясе, горсть серебряных бари, высыпаю на столик:
- Вам. Спасибо за...
Больше ничего не могу сказать. Слова застревают в горле... Машу рукой, выхожу обратно в гостиную. Да где же этот проклятый монах?! Но тут из комнаты раздаётся монотонное бормотание. Понятно. Он ждал, пока я не решу, что всё в порядке... Ночь я не сплю. Впрочем, как и все остальные в поместье. Это обычай. А утром, едва отслужили заутреннюю службу в храмах Высочайшего, скорбная процессия отправляется на кладбище. Камень уже готов. Надгробие из прочного базальта. Обычное для этих краёв и одновременно роскошное. С надписью угловатыми рунами 'Юрайта Симс'. Но есть и ещё кое-что. Чуть ниже вторая, неизвестными здесь символами универсального шрифта Русской Империи: Юрайта дель Лари - Кузнецова. Никто не сможет прочитать их. Мастер, который резал знаки, думает, что это украшения рода. В смысле - родовые символы рода дель Парда. Так ему было сказано. Заплатил втрое, и он справился безупречно. К тому же - почести и слава, ведь это не просто заказ обычного барона, но и купца вышей гильдии, которых на всё Фиори едва наберётся пять человек... Закрытый гроб везут на скорбных санях, заваленных ветками дерева юх. Крышка закрыта. В этом мире не принято показывать лица умерших живым, чтобы они не забрали чужие души раньше времени. Город ещё спит. Так что нам никто не мешает. Выезжаем за стены. Затем - кладбище. Четверо сервов опускают гроб в могилу. Забрасывают промёрзшей землёй. Тишина стоит такая, что слышно, как комья барабанят по дереву. Наконец лишь шуршание почвы и шумное дыхание коней. Мои люди все здесь, потому что сразу же после обряда я уезжаю в Парда. Пора начинать войну... Монах, что читал молитвы, монотонно бубнит Пожелания Высочайшему. Всё. Утверждают камень в изголовье, вставляют в землю четыре колышка по углам холмика. Обряд закончен. Служитель подходит ко мне. Я же должен заплатить... Сую было руку под плащ в кошелёк, но тут же в голову приходит другая мысль, и я киваю Ролло. Тот понимает без слов, вытаскивает из перемётной сумки отпечатанную в нашей типографии Святую Книгу, подаёт мне, и я передаю её монаху: