Она так и не поняла, какой инстинкт ею двигал, когда, сделав шаг вперед, встала на цыпочки и обвила руками его шею. На мгновение он, словно сопротивляясь порыву, поднял руки, но они тут же сомкнулись и крепко прижали ее к себе. Ее мягкие, желанные, чуть влажные губы податливо раскрылись и замерли в ожидании его губ, не замедливших жадно и с такой готовностью взять то, что было им предложено. Он с безграничной нежностью ласкал ее, и она осмелилась коснуться кончиком языка его губ; от этого невинного движения их охватил страстный трепет.

Руки ее последовали смелому примеру, поданному языком. Она рывком ослабила узел галстука и, сняв и отбросив его в сторону, принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Дотронувшись до обнаженной мускулистой груди, она принялась все смелее гладить ее, перебирая кончиками пальцев густые волосы.

Он помог ей снять платье, которое медленно скользнуло по ее плечам, упругому, гладкому животу и изящным, округлым бедрам. Когда платье упало к ногам, он впился взглядом в кружевную атласную ткань, сквозь которую просвечивали соблазнительные налитые груди. В горящих синих глазах застыло отрешенное выражение, когда он, расстегнув лифчик, коснулся их руками. Сначала ласки его были нежными, и все тело от них слегка покалывало, что доставляло ей невыразимое наслаждение. Но с каждым мгновением они становились все более настойчивыми, пока она не почувствовала, что в огне страсти теряет контроль над собой и с готовностью отвечает на них.

Он принялся ласкать языком ее сосок, и, бессильно прильнув к нему, она порывисто обняла его плечи; охваченная страстным возбуждением, она хотела, чтобы тела их слились и растворились друг в друге. Она хотела быть для него сейчас всем на свете.

Он рывком притянул ее к себе, и ее порозовевшие, набухшие груди прижались к его груди, а губы нежно коснулись его губ. Охваченные единым порывом, они дышали в унисон, и, не в силах устоять перед искушением, он повел себя еще смелее.

Еще немного — и они лишились бы последних остатков самообладания. Почувствовав прилив слабости и головокружение, Линдси закрыла глаза, недоумевая, почему он до сих пор не овладел ею.

— Что ты со мной делаешь! — прорычал Ник. — Это просто...

— ...Блаженство, — подхватила она.

— Нет... Все должно быть не так! Одному только Богу известно, как я хочу тебя. Хочу! Но... Нужно взять себя в руки! Ты, наверное, возненавидишь меня за это, но пройдет время, и ты скажешь мне спасибо. Обещаю.

— Ты уходишь? — вне себя от изумления, спросила она.

Он часто дышал, похоже, не в силах оправиться от волнения. Вместо улыбки, которую он попытался изобразить, на его губах застыла невыразимая мука.

— Мне трудно сделать это, и, поверь, со мной такое случается впервые, но я хочу все сделать так, как надо. — Круто повернувшись, он сунул галстук в карман пиджака и вышел, застегивая на ходу рубашку.

Она проводила его взглядом, проклиная себя на чем свет стоит. Опять, поддавшись голосу плоти, она повела себя совсем не так, как следовало! Почему она так и не сказала Нику, что верит ему; что совершенный братом обман стал для нее огромным потрясением? Если бы раньше она дала себе труд хорошенько поразмыслить, то поняла бы, что Ник просто не способен на то, в чем она его обвиняла. Он слишком уважает себя, чтобы пойти на такую низость. А теперь ее неприязнь так восстановила его против нее, что, несмотря на сильное чувственное влечение, он заставил себя уйти. Он решил не поддаваться примитивному физическому желанию, чтобы остаться в ладу с самим собой и с собственной совестью.

Глава 8

Линдси разбудили настойчивые телефонные звонки. Неужели Ник решил дать ей еще один шанс? Вскочив с кровати и чуть не споткнувшись, она бросилась к телефону.

Она не смогла скрыть разочарования, когда поняла, что это не он.

— А-а... Кэти. Привет.

— Судя по голосу, настроение у тебя неважное, — сказала невестка.

— Я плохо спала, — призналась Линдси.

— Оно и слышно. — В голосе Кэти послышались более резкие нотки: — Наверное, тебя мучили угрызения совести из-за того, что ты так меня подставила.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно осведомилась Линдси.

— Ты не предупредила меня, что Грег Хэммонд тоже приглашен на вечеринку. Не очень красиво с твоей стороны. Ты же знаешь, он не относится к числу тех, с кем мне приятно общаться.

— Ты тоже была со мной не очень откровенна, когда рассказывала про Фила.

— А с кем ты говорила о нем?

— С Грегом Хэммондом. Я устала от неведения. Ты могла бы мне все рассказать раньше, Кэти. То, что он мне поведал, стало для меня полной неожиданностью. Такое впечатление, что я с разбегу наткнулась на кирпичную стену.

— Может быть, я не стала тебе ничего говорить, понимая, что ты все равно поверишь их версии.

— А что, существует другая? — настороженно спросила Линдси. — Я никак не могу понять причин поступка Фила. Не могу поверить, что только зависть и жадность подтолкнули его к тому, чтобы выдавать себя за Ника Фарадея. — Она помолчала, ожидая ответа, но пауза затянулась, и ей стало ясно, что Кэти ничего не собирается говорить, упорно придерживаясь раз и навсегда усвоенных представлений. Вздохнув, Линдси произнесла: — По правде говоря, я вовсе не считаю, что подставила тебя. К тому же я ошибалась насчет тебя и Грега Хэммонда. Впрочем, судя по тому, что я видела, он не особо досаждал тебе своим вниманием, тем более что Джим Берн почти не отходил от тебя.

— Ну ладно, я не сержусь на тебя, хотя и могла бы.

— Значит, ты позвонила не для того, чтобы испортить мне настроение?

— Согласись, я не могла промолчать. Но вообще-то я звоню не за этим. Хочу сегодня пройтись по магазинам, чтобы купить кое-что из одежды. Выяснилось, что мне совсем нечего надеть. Может быть, составишь мне компанию и посоветуешь по старой дружбе, что выбрать?

Линдси обрадовалась и лукаво подумала, а не вызван ли возродившийся у Кэти интерес к своей внешности вниманием, которое оказывал ей вчера Джим Берн? Ей и самой хотелось принять приглашение: провести целый день в магазинах гораздо лучше, чем скучать в одиночестве.

Поэтому, вдохновленная оживлением, звучавшим в голосе Кэти, она ответила:

— Ну что же, с удовольствием.

Жизненная энергия снова била из Кэти ключом, и Линдси весь день, еле поспевая за ней, пробегала по магазинам. Когда они наконец купили все, что хотели, Линдси мечтала только об одном: никогда больше не видеть ни одного платья, блузки, юбки или пары туфель. Окончательно вымотавшись, они решили передохнуть в своем любимом ресторанчике, славившемся блюдами из морских продуктов. Линдси так и не удалось избавиться от тревожных мыслей: они то и дело возвращались к Нику Фарадею и к тому, что она узнала про брата. Погруженная в раздумья, она машинально постукивала пальцами по краю стола.

— Бедняжка, — сочувственно сказала Кэти. — На тебе просто лица нет. Я обошлась с тобой жестоко, таская весь день по магазинам.

— Ничего страшного, — отозвалась Линдси, совершая немалое усилие, чтобы заставить себя съесть что-либо. — Я рада, что ты снова занялась собой. Вчерашняя вечеринка пошла тебе на пользу.

— Да, пожалуй. Я рада, что ты меня пригласила и убедила в том, что мне это нужно. Я и забыла, что значит развлекаться по-настоящему.

— Так приятно видеть тебя оживленной. Да и с Джимом Берном вы, похоже, нашли общий язык.

— Да, нашли. Только не надо делать из этого никаких выводов.

— Вот как? А мне казалось, именно это побудило тебя заняться собой.

— В известном смысле, да. В его обществе я чувствовала себя непринужденно, а это само по себе уже чудо.

— Не понимаю, о каком чуде здесь может идти речь. Насколько я знаю, с Джимом Берном легко найти общий язык.

— Возможно, но он мужчина. А мне непросто даются отношения с мужчинами после того... после рождения Стефани. — Судя по выражению глаз Кэти, произнося эти слова, она испытывала противоречивые чувства. Она чуть вызывающе вскинула подбородок. — Возможно, тебе не понравится то, что я скажу... но... Твой брат был во многих отношениях прекрасным человеком, но терпение не входило в число его достоинств.