— Вы, дядя, плохо обо мне не думайте. Я не пропаду. Сам работаю и о сестрёнке забочусь! — гордо сказал Миша.

Человек осторожно достал из сумочки пакетик и развернул. Там оказался хлебный паёк, аккуратно порезанный на тонкие ломтики.

— Хочешь кусочек?

— Нет, дяденька, нет. Я скоро ужинать буду, — торопливо ответил Миша, — Меня кормят хорошо. Я на котловом питании.

— На котловом — это хорошо, — согласился человек и снова бережно завернул пакет.

— Дядя, а вы здешний? — спросил Миша. — Какой там завод?

— Там «Электросила».

— А она работает?

— А как же.

— А на другой стороне, у моста?.. Большой такой дом.

— Это райсовет.

Теперь Миша ориентировался в незнакомом районе и мог легко найти или описать местоположение дома, за которым наблюдал.

— Дядя, а в ту сторону далеко можно ходить?

— У моста пограничный пост. Нужен пропуск.

— Там уже фронт?

— Фронт за Мясокомбинатом. Ну, парень, мне надо двигаться. Теперь уже до дома, без остановки. Миша остался один. Темнело. Необходимо было сообщить майору, где он находится, и Миша отправился искать телефон.

Около здания районного Совета всех пассажиров из трамвая высаживали. Имеющие право ехать дальше подходили к железнодорожному мосту, предъявляли пропуска и потом садились в тот же самый трамвай, подъезжавший к воротам, и отправлялись дальше.

Около пограничной будки собралась группа людей. Все они были в замасленной прозодежде и, видимо, ехали на работу. Командир-пограничник проверял пропуска и, возвращая их владельцам, делал знак рукой красноармейцу, стоявшему у калитки. Эта калитка зеленого цвета, как и весь хрупкий палисадник, загораживающий дорогу, вероятно, была взята от какого-то дома. К палисаднику с обеих сторон примыкали проволочные заграждения.

Около пограничника стояла старуха.

— Пропусти, товарищ, — просила она.

— Нечего тебе там делать, бабка. Там фронт.

— У меня дочка там работает.

— Да где она работает? В трампарке, что ли?

— Нет. В антелерии. Пограничник улыбнулся.

— Там, бабка, артиллерии много. Где ты её найдёшь?

— Найду, голубчик. Пропусти, пожалуйста.

— Нельзя, бабка. Пропуск надо. А что она в артиллерии делает?

— В санитарном лазарете работает. Две недели дома не была. Не подранили ли её фашисты проклятые?.. Сердце болит.

— Не могу я пропустить. Ты сначала узнай, в какой части она работает, и пропуск хлопочи.

В это время с трамвайной остановки подошла новая группа людей, и бабка отошла в сторону, терпеливо ожидая, когда пограничник освободится.

Миша свернул к большому, недавно построенному дому.

Здание районного Совета, как и все ленинградские дома в те дни, снаружи казалось необитаемым, но, войдя внутрь, мальчик увидел в коридоре людей. В первой комнате, куда он вошёл, за столом сидела девушка в ватнике, а перед ней стоял телефон.

— Разрешите позвонить. Мне надо по очень важному делу, — вежливо обратился к ней Миша.

Девушка подозрительно посмотрела на него и неприветливо сказала:

— По этому телефону звонить нельзя, это дежурный Иди в соседнюю комнату.

В соседней комнате никого не оказалось. Миша закрыл за собой дверь, снял трубку и набрал номер Они условились с майором, что если придётся звонить, то нужно называть его «дядя Ваня», но, когда он услышал знакомый голос, растерялся, не решаясь обращаться так запросто.

— Алло! Это вы? Алло! Алло!

— Ну, слушаю. Кого нужно?

— Это Михаил Алексеев говорит.

— Понял, племянничек нашёлся. Где ты находишься?

— Я из райсовета звоню.

— Какого района?

— Не знаю. Знаю, что на тройке приехал. Тут фронт близко. Пограничники пропуска проверяют. Завод «Электросила» недалеко.

— Московский райсовет. Дальше. — Вам Васька звонил? — Звонил. Где тот человек, за которым ты уехал?

— Спрятался от обстрела в один дом и пропал. Или не выходит, что ли.

— Дом ты запомнил?

— Запомнил. Там никто не живёт. Я все время смотрел. А сейчас темно стало.

— Ну, молодец. Сделаем так: жди около райсовета, я скоро приеду.

— Есть! — обрадовался Миша и повесил трубку. Поблагодарив девушку за разрешение позвонить, он вышел на улицу. Уже смеркалось, и на небе появились первые звезды. Миша прошёл к трамвайной остановке, но, сообразив, что Иван Васильевич может приехать на машине, вернулся назад и сел на крыльцо. Когда шум трамвая затихал и поблизости не пробегали автомобили, Миша слышал выстрелы винтовок и пулемётные очереди с передовой линии.

С дороги свернула гружёная ручная тележка, которую с трудом толкали две женщины.

— Иди, Маруся, я покараулю, — сказала одна. Вторая ушла внутрь дома и скоро вернулась в сопровождении трех женщин и мужчины.

— Ну, доехали благополучно? Тут в ящике у вас что? — спросил мужчина.

— Тут макароны, Семён Петрович.

— Давайте разгружать. По накладной все получили?

— Почти все.

Из разговора Миша понял, что женщины привезли продукты для райсоветовской столовой. В эти дни не хватало транспорта, и работники столовой своими силами, на тележках, возили все необходимые продукты.

Очень хотелось есть, и Миша пожалел, что постеснялся сказать об этом майору. По опыту он знал, что скоро это мучительное чувство притупится и лучше всего не думать про еду. Полубессонная ночь тоже давала себя знать, и, несмотря на свежий воздух, глаза слипались.

— Тележку, Таня, поставьте около кухни. Завтра утром на хлебозавод машина пойдёт, — сказал мужской голос.

Было что-то знакомое во всей фигуре этого человека. Где-то Миша видел его. Мальчик лениво встал и без всякой цели подошёл к двери, куда уносили привезённые продукты. У двери, держа её ногой, стояла девушка.

— Тебе чего надо? — спросила она Мишу.

— Ничего, — буркнул он в ответ и, заложив руки в карманы, молча стал наблюдать за проходящими.

Мужчина шёл последним и задержался в дверях.

— Пошлите ко мне раздатчицу, — сказал он девушке.

За дверью слабо горела синяя лампочка, но и этого света оказалось достаточно, чтобы разглядеть мужчину. Миша остолбенел, — в двух шагах от него стоял тот, за кем он приехал сюда из Старой Деревни и кого так упорно ждал около недостроенного дома.

Когда все ушли внутрь помещения, Миша направился следом за ними, но остановился у дверей. «Нет! — подумал он. — Зачем? Теперь я знаю, что он тут работает и, значит, никуда не уйдёт», Не в силах сдержать своего волнения, Миша сошёл вниз и стал ходить взад и вперёд перед подъездом здания районного Совета, с нетерпением поглядывая в сторону трамваев и проходящих машин.

«Как он ушёл незаметно из дома? — думал мальчик. — Хорош был бы я, если бы ждал его там».

Время шло медленно, но наконец пришла машина, и из неё вышел майор. Миша сразу узнал его по походке я бросился навстречу.

— Иван Васильевич!

— А почему не дядя Ваня? Привыкай. Замёрз?

— Послушайте, что я скажу вам, — взволнованно перебил мальчик. — Он тут. В столовой. Директором работает.

— Вот как… Идём за мной.

Они вернулись к автомобилю, и майор открыл дверцу.

— Бураков, пересядьте, — коротко приказал он.

Бураков, приехавший вместе с начальником, уступил место Мише, пересев к шофёру. Майор сел рядом с мальчиком и захлопнул дверцу.

— Рассказывай все по порядку, — сказал майор.

Миша обстоятельно доложил обо всем, вплоть до того, как неожиданно увидел мужчину в сером пальто при свете синей лампы.

— Так, — задумчиво произнёс майор, когда мальчик кончил рассказ. — Молодец. А ты не ошибся? В темноте можно было его принять за другого…

— Он… честное слово, он, — горячо сказал Миша.

— Сейчас мы проверим. Ты, наверно, хочешь есть? Вот тебе закуска, — с этими словами майор передал мальчику пакетик.

— Спасибо. Честно сказать, здорово проголодался.

Пока Миша развёртывал пакет с бутербродами, майор закурил и неторопливо вышел из машины.

— Подожди-ка, дружок, — остановил он Мишу. — Потерпи ещё немного. Я тебя обедом накормлю.