— А часы? — спросил Миша

— Часы у Брюнета. Когда будет получен приказ, он их поставит и передаст тебе. Твоя задача — быстро доставить их на место.

— А как он их поставит? — спросил Миша.

— Это не твоё дело. Можешь идти.

Запомнив фамилию и адрес указанного ему человека, Миша отправился на Молококомбинат.

На трамвайной остановке стояло несколько пассажиров.

— Эй, мальчик! Иди-ка сюда, — позвал с тротуара Мишу какой-то инвалид, сидевший на мешке. — Помоги, дорогой, мешочек поднять, — сказал он.

Миша подошёл, нагнулся к лежавшему на земле мешку, и в этот момент инвалид сказал вполголоса:

— Миша Алексеев! Иди пешком по Международному проспекту до кино «Олимпия». Там остановись. Это было неожиданно, но Миша не растерялся.

— Есть, — сказал он, помогая взвалить лёгкий мешок на спину инвалида.

— Спасибо, дорогой, — громко поблагодарил тог и заковылял в сторону Витебского вокзала.

Миша взглянул в переулок, откуда только что вышел, и увидел дом, подъезд и окна квартиры Горскою. Все в порядке… Значит, Мишу охраняли. Это было приятно. Все угрозы предателя показались смешными.

К кино «Олимпия» мальчик приближался с любопытством. Какая неожиданность его там ждёт? Но, оказывается, неожиданность бывает только тогда, когда её не ждёшь.

В подъезде кино, прислонившись к колонне, стоял Бураков. Он подмигнул и вошёл внутрь. Миша шёл следом, пока они не поднялись в будку киномеханика.

Здесь было тепло и светло. Играла музыка. Приятно трещал аппарат, пропуская ленту. Около киноаппарата сидела девушка в синем халате с засученными рукавами и смотрела в окошечко. Она мельком взглянула на пришедших и вновь прижалась носом к стеклу окна.

— Это моя двоюродная сестрёнка, — пояснил Бураков. — Ну, рассказывай, Миша. Нас никто не услышит. Миша подробно сообщил о поручении Горского.

— Пока все идёт хорошо, — сказал Бураков. — Иди на Молококомбинат и выполняй поручение. Под вечер я зайду на судно.

— В какое время?

— Часам к шести.

21. СОБЫТИЯ НАРАСТАЮТ

Нюся вышла из квартиры Горского, спустилась этажом ниже и на площадке лестницы вытащила письмо. Каково же было её разочарование, когда она прочла адрес: «Полевая почта». С досады она хотела разорвать и тут же бросить его, но раздумала. Любопытства ради она все-таки прочитала письмо. И ей показалось, что завитые в парикмахерской кудри зашевелились на голове от того, что она узнала. В первый момент захотелось куда-нибудь убежать, спрятаться так, чтобы её не нашли даже друзья-приятели. Следующей мыслью было немедленно отыскать Брюнета, рассказать ему все. Это он завлёк её в свои сети, пускай сам и выручает.

Тюрьма! У неё были уже два привода в милицию, на неё косо смотрели жильцы дома, но тюрьмы она ещё не знала.

Подлая девчонка ждала немцев. Брюнет обещал ей, что она оденется в шелка и французское трико, будет питаться одним шоколадом, вёдрами пить шампанское, и вообще должна начаться какая-то сказочная жизнь… И вдруг — тюрьма… Брюнета она встретила в условленном месте. Он ждал у подъезда. Запыхавшись от быстрой ходьбы, она схватила его под руку и увлекла под ворота.

— Жорочка… скорей… Жорочка, мы пропали!

— Не психуй! В чем дело?

Вместо ответа она протянула ему письмо.

— Читай…

Брюнет с недоумением взял письмо. Пока он читал, Нюся с беспокойством поглядывала по сторонам. Когда атаман дошёл до Мишиной приписки, он заскрипел зубами. Глаза его налились кровью. «Все. Конец!» Не глядя на сообщницу, он прошёл во двор, сел на выброшенное из квартиры разбитое трюмо и опустил голову

— Что делать, Жорочка?… Надо бежать. Там все знают, — бормотала Нюся.

— Помолчи! — резко сказал атаман.

Он достал блокнот, карандаш и написал несколько строк.

— Слушай, Нюська. Если мы опоздаем, верёвка приготовлена.

— Ой! Что ты болтаешь?

— Слушай, дура! Вот эту записку как можно скорей отнеси Семёну Петровичу. Он в столовой. Домой больше не ходи. На квартиру к Кренделю тоже. Там в любой момент могут накрыть… Поняла?

— Куда же идти?

— Вечером придёшь в Старую Деревню… Знаешь дом, где с тобой были… Его разломали… Поблизости в блиндаже спрячешься. Потом я скажу, что делать. Ну, иди. Торопись!

Нюся ушла. Брюнет, сжимая кулаки, некоторое время ещё сидел па подставке трюмо, «Как отомстить? Как уничтожить Мишку, чтобы все знали… Всадить в сердце финку с запиской? Вероятно, он ещё не подозревает, что раскрыт». Брюнет вытащил из кармана часы и посмотрел время. Начало двенадцатого. При взгляде на часы у него возник план мести. Домой идти опасно, но ради такой мести стоит рискнуть.

За каждым углом мерещилась засада. В каждом встречном пешеходе он видел врага и ждал, что тот вытащит пистолет…

Вот и дом. Брюнет долго не решался войти в подъезд. «Чего я боюсь? — успокаивал он себя. — Никто же не знает, где я живу».

Наконец он решился и вошёл в дом, а затем и в квартиру. «Опасности ещё нет… Мы опередили… Советская разведка разоблачена, — думал Брюнет, подбадривая себя. — Нужно оставить их в дураках. Они продолжают сопротивляться на фронте… Но ещё немного усилий, и конец!»

Брюнет снял с вешалки противогаз, вынул коробку и сорвал картонный кружок, закрывавший нижнее отверстие. Из письменного стола достал часы с золотым ободком и задумался. «К Мишке пошлю Кренделя, — они дружат. Если назначить ему приход в семь часов вечера, то взрыв должен произойти за полчаса… нет… за сорок пять минут». Брюнет усмехнулся, представив, как разорвётся мина. «Интересно, что будет в этот момент думать Мишка и что от него останется…» Он злорадно начал заводить часы. Послушав работу механизма, перевёл ободок на шесть часов пятнадцать минут. Теперь оставалось вложить часы в приготовленное углубление… Атаман медлил. Ему впервые приходилось заряжать эту адскую машину, — практиковались они на учебных. Стало немного не по себе. «А вдруг сорвётся раньше времени?» Чтобы успокоиться, он тряхнул несколько раз часами, потом начал крутить головку. Когда стрелки подошли к шести часам пятнадцати минутам, ободок щёлкнул и вернулся на старое место. Часы работали безукоризненно. Сверив по своим часам, он поставил верное время, снова перевёл ободок на шесть пятнадцать и наконец вложил часы в углубление противогаза.

Миша, выполнив поручение Горского, возвращался на судно. Проходя мимо почтового отделения, увидел синий ящик, вспомнил про письмо и сунул руку в карман. Письма не было.

«Куда же оно девалось? — Он обыскал все карманы. — Неужели оставил в каюте? — Но ведь он отлично помнил, что сунул письмо в карман. — Странно. Неужели потерял?»

Конечно, мальчику не пришло в голову, что письмо украла Нюся или кто-нибудь другой. Кому нужно чужое письмо? Для Миши это письмо тоже не представляло особенной ценности. Он решил писать отцу часто, пока не получит от него ответа.

«Может быть, выронил в каюте, когда одевался?» — мелькнуло предположение.

На набережной, против судна, его поджидал Крендель с противогазом. Он мотнул Мише головой и пошёл вперёд, а когда тот поравнялся с ним, передал противогаз.

— Брюнет велел вручить тебе ещё один противогаз и наказал, чтобы ты нигде его не оставлял и точно к семи часам сегодня обязательно пришёл с этим противогазом к нам. Дело есть. Раньше не приходи, никого не будет. Ровно в семь!

Брюнет не предупредил Кренделя, что мина заряжена, и поэтому все произошло естественно и просто.

— Неужели все время с ним таскаться? Тяжёлый…

— Ничего. Потерпи… Мишка, ты у Виктора Георгиевича был сегодня? — спросил Крендель тоном заговорщика.

— Да.

— Поджилки тряслись?

— Что-то не заметил.

— Врёшь. У меня, понимаешь, душа с телом прощалась. Две ночи после того во сне покойники приходили. Миша усмехнулся.

— Ты теперь, Мишка, держись! Это, знаешь, не кочан капусты. Чуть что и… со святыми упокой! Миша пожал плечами, но ничего не сказал. Они подошли к судну.