Когда стемнело, он понял, что искупаться в озере — это не такая уж и плохая идея. Собравшись духом, он получил разрешение Нээль и отправился плавать. Раздевшись до белья, мальчик в нерешительности постоял на гладких досках причала, прислушиваясь. Никаких голосов или плеска воды, только сверчки да тихая рябь в тусклом свете фонаря. Берт все-таки стянул исподнее и осторожно, стараясь не шуметь, погрузился в воду, оказавшуюся на удивление теплой.

Лежа на ней, мальчик чувствовал непривычное умиротворение. Вода, чья температура, видимо, приблизилась к температуре тела Берта, почти не ощущалась. Постепенно только тихий шелест стал напоминать о ней, и расслабленный юноша, словно почувствовав, что парит в невесомости, стал созерцать звезды под аккомпанемент тихих ночных звуков, Через какое-то время, проведенное в чудесном покое, ничем не увлеченный разум стал заполняться полусознательными размышлениями.

Насколько все-таки странные здесь традиции. Такое ощущение, что человек и эльф — существа с разных планет. Культура последних по сравнению с нашей, это, прямо сказать, совершенно варварская вещь. Дикие обычаи дикого народа. Отец любил рассуждать в таком духе, что, мол, как наша родина несет свет цивилизации и просвещения отсталым народам. И, если разобраться, не так уж он и не прав. Что у этих эльфов было до нас? Ни больниц, ни школ. Насколько же серьезно мы превзошли их в развитии, это просто удивительно, если вдуматься! Вместо поклонения кучке полузабытых идолов, мы чтим единого Бога-Отца. Среди нас не царит такой разврат, да еще и закрепленный в традициях. Поэтому нас никто не завоевывал. Ну, почти. И должны же у этих диких эльфов быть хоть какие-то табу? Завалящие рамки приличий? Или они делают все, что им захочется, как животные? Фоном к этим рассуждениям, неожиданно наполнившимся какой-то пуританской злобой, служил смутный, но стойкий образ обнаженной Мегеналь, начисто лишенной, к тому же, рамок приличий.

Мальчик чертыхнулся, почувствовав эрекцию. Нырнул, вынырнул, замотал головой, отряхиваясь от воды и мыслей. А когда его взгляд упал на причал, Берт чуть было не захлебнулся: оттуда за ним наблюдали. Свесив ноги в воду, на досках сидела девочка-подросток в какой-то легкой накидке. В скудном освещение не было видно деталей, но, конечно, это был эльф.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Юноша стоял в воде по пояс, прикрывшись руками, несмотря на то, что девчонке, скорее всего, хватило времени все рассмотреть. Берт судорожно соображал, как же ему реагировать на ситуацию.

— Ты же из большого города, да? — спросила юная эльфийка. Практически полное отсутствие акцента ввело мальчика в еще большее замешательство.

— Ну... Да. — не без заминки ответил он.

— А я тоже оттуда. Вчера приехала. Здесь видно звезды. Здорово, да?

Берт машинально поднял взгляд. Рукав Галактики по-прежнему тянулся от горизонта до горизонта и был чертовски изумителен, однако умиротворения уже не сулил.

— А, да. Звезды. — буркнул парень.

Девочка наклонила голову набок.

— Может, вылезешь? Или, хочешь, я к тебе залезу?

— Нет, нет, не надо! — запротестовал Берт, — я... уже собирался выходить.

— А.

Прошло несколько тягучих, как деготь, мгновений. Судя по голосу и комплекции, — оцененной, конечно, крайне приблизительно, — незнакомка тянула на 15-16 лет по человеческим меркам.

— Так что же ты не выходишь?

— Так... Мне б одеться.

— Прям в воде?

— Нет, я имею в виду, что я неодет.

Эльфийка прыснула.

— Так и я тоже. Вот, смотри...

— Нет, нет, я верю! Просто... Ты не могла бы отвернуться?

— А-а-а, — протянула девушка, словно догадавшись о чем-то очевидном, — Строгие городские нравы. Ладно, отвернусь.

Наконец, Берт осторожно выбрался из воды, следя, чтобы эльфийка не вздумала обернуться, торопливо вытерся и оделся.

— Ну, ты там все?

— Угу.

Теперь освещение позволяло юноше рассмотреть ее лицо. Он уже замечал, что черты, характерные для эльфов, в младшем возрасте проявляются сильнее и потом сглаживаются, делая их более схожими с людьми. У этой же девочки такие черты были особенно ярко выражены — огромные глазища, вытянутое узкое лицо с непропорционально мелкими носом и ртом, острые скулы и подбородок. Непослушные светлые кудри ниспадали на угловатые плечи. На это лицо было почти неприятно смотреть, так оно отличалось от человеческого, но вместе с тем его экзотичность завораживала. Берт глядел на незнакомку, открыв в изумлении рот.

— Не смотри так. — девочка смущенно отвернулась, прикрывшись рукой с неестественно длинными и как будто заостренными пальцами.

— П-почему?

— Некрасиво же. Одно ухо короче другого.

— Нет, это очень... То есть, ты очень... Без этого. В смысле...

Прищурившись, эльфийка одарила мальчика любопытным взором.

— Чудаковатый ты.

Берт не нашелся, что ответить. И действительно, подметил он: одно острое ухо было чуть длиннее.

Девочка поджала бледные губы.

— Может, присядешь рядом?

— Я? Ээ... Ну да, хорошо.

Словно боясь спугнуть диковинную птицу, подросток неуверенно приблизился и сел. В неярком дрожащем свете долговязая девушка в накидке казалась каким-то нездешним бестелесным существом, которое легко развеять неосторожным движением.

— Как тебя зовут-то?

— Б-берт.

— Ты всегда заикаешься, Берт? Если что, я не буду шутить по этому поводу.

— Н-нет, не всегда. А... Как тебя зовут?

— Осом-Шиаль. Можно просто Шиаль.

— Красиво, — робко похвалил Берт.

— Спасибо, — улыбнулась Шиаль. — Но мне не очень нравится. Я люблю длинные имена, короткие не люблю... Но твое нормальное.

— Обычное слишком, — пожаловался Берт, — В нашем роду каждого второго так звали.

Он с удовольствием ощущал, как язык постепенно развязывается. Харизматичная девочка располагала к себе.

— У нас и того скучнее: все имена значат что-то Страшно Важное на каком-нибудь древнем диалекте, который никто не помнит.

— А что значит твое?

— Ну... — лоб Шиаль наморщился, — Тут два варианта. Либо Свет Жизни, либо Разум Улитки. Я, честное слово, предпочитаю первый, — девушка неожиданно широко улыбнулась, показывая чуть неровные белые зубы.