Телеграммы приходили не только в прозе. Подписавшиеся «страдающие шахматной лихорадкой» тбилисцы прислали телеграмму в стихах:

Приветствия приходили от знакомых и незнакомых людей. Ровесник Наны Иван Буйвол из села Буйволово Сумской области прислал телеграмму с предложением завязать переписку.

Другие шахматисты во главу своих новых интересов ставят коллекционирование. Они собирают шахматные книги, журналы, значки, марки…

Третьи – увлекаются решением и составлением шахматных композиций, четвертые – становятся шахматными комментаторами. Всем им посвящена эта глава.

Давид Бронштейн всегда отличался большой преданностью шахматам. В молодости он готов был играть целый день. Когда не играл, то обязательно говорил о шахматах или решал этюды. Его всегда можно было видеть с книгой в руках.

– Давид, зачем ты все время носишь эту книгу? – спросили однажды у Бронштейна. – Ты же сейчас ее не читаешь.

– А вот зачем. Раскроешь ее на какой-нибудь странице, увидишь диаграмму – и в голову придет новая дебютная идея.

Артур Хайби, читатель американской «Нью-Йорк пост», прислал в редакцию газеты письмо, в котором рассказал о посещении им букинистического магазина в Бруклине.

– Нет ли у вас книги под названием «Как стать гроссмейстером» или что-то в этом роде, вышедшей на английском языке? – спросил он продавца.

– Точно под таким названием нет, сэр, – ответил продавец, – но кое-что в этом роде предложить могу. Например, «Мысли о немыслимом».

Датский гроссмейстер Бент Ларсен, давая характеристику бразильцу Энрико Мекингу в 1969 году в американском шахматном журнале «Чесс Лайф», написал, что его игра носит в большей мере отпечаток знаний, чем таланта.

Один из близких друзей Мекинга тут же отправил в журнал опровержение. «Не знаю, купил ли Энрико за свою жизнь хотя бы одну шахматную книгу, – писал он. – Те немногие, которые у него были, подарки от почитателей, Мекинг вряд ли успевал изучить, потому что я сразу же забирал все книги себе…»

По завершении турнира в Бледе (1961 год) Роберта Фишера с приступом аппендицита повез в госпиталь югославский шахматный журналист Димитре Белица. Страдая в машине от сильной боли, Фишер тем не менее не выпускал из рук книги с партиями Пауля Кереса.

– Зачем тебе понадобился Керес? – спросил Белица.

– Видишь ли, – ответил Бобби, – в турнире я обыграл трех советских гроссмейстеров: Михаила Таля, Тиграна Петросяна и Ефима Геллера, только с Кересом сделал ничью. При следующей встрече я обязательно должен у него выиграть.

Один тренер сетовал как-то на то, что, придя вечером домой, как огня боится книжного шкафа с шахматной литературой.

– Стоит мне прикоснуться хотя бы к одной книге, – говорил он, – как, несмотря на усталость, бессонная ночь за анализом обеспечена.

Интересы коллекционеров бывают самыми разнообразными. Француз Ж.-К. Бардо стал коллекционировать коллекционеров. Он автор первого в мире справочника, где можно узнать, кто, что собирает. Желающие увековечить память о себе посылают Бардо множество писем из разных стран.

Один из коллекционеров, некий Франсуа Ле Лионе, сообщил в 1974 году, что собрал более двух тысяч печатных трудов по шахматам, но сам никогда не садился за шахматную доску…

Когда партия между гроссмейстером Василием Смысловым и 20-летним мастером Юрием Балашовым из последнего тура 37-го чемпионата СССР (Москва, 1969 год) завершилась вничью, в зале раздались аплодисменты Экс-чемпион мира завоевал право играть в межзональном турнире. Соперники пожали друг другу руки и Балашов покинул сцену. Вдруг к нему подошел один из болельщиков и сказал:

– Поздравляю!

– С чем? – удивился молодой мастер.

– С тем, что Смыслову и вам аплодируют за ничью.

Александр Толуш в партии против Александра Котова (XIV чемпионат СССР, Москва, 1945 год) красиво пожертвовал коня. Смелость ленинградца явно импонировала зрителям, они выразили свои симпатии громом аплодисментов. Котов, ошеломленный неожиданной жертвой и шумом в зале машинально спросил партнера:

– Кому аплодируют?

– Вам, Александр Александрович, – последовал иронический ответ.

Выиграл Толуш, за эту партию, как лучшую в турнире, ему вручили приз.

Финальный матч претендентов на мировую шахматную корону между Борисом Спасским и Михаилом Талем (Тбилиси, 1965 год) проходил в Малом зале театра имени Руставели. В один из дней в Большом зале, где обычно идут спектакли, проводился юбилейный вечер народного артиста Акакия Хорава. Несколько журналистов, которые только что наблюдали за игрой претендентов, пришли в пресс-центр, чтобы поделиться впечатлениями. Вдруг они услышали неожиданные аплодисменты.

– Что такое? Кому аплодируют – Талю или Спасскому? Неужели партия закончилась? – с такими вопросами комментаторы поспешили взглянуть на демонстрационную доску.

– Успокойтесь, – сказал им один из служителей театра, – овация не Талю и не Спасскому, а нашему знаменитому актеру Хорава.

Оказалось, что не ход конем, а монолог Отелло вызвал бурю аплодисментов.

Забавный случай произошел на турнире претендентов (Блед, 1959 год). В один из дней из окрестных сел нагрянуло столько болельщиков, что зрительный зал едва всех вместил. Квалификация зрителей оставляла желать лучшего, но безучастными они не были. На все, что происходило на сцене, публика бурно реагировала. Выкрики и хлопки раздавались в самые неожиданные моменты.

Михаил Таль играл с Василием Смысловым. Начался обычный размен фигур. Смыслов побил коня. Таль собирался ответить таким же естественным взятием. Вдруг раздался шквал аплодисментов. Похолодел Таль… Неужели теряется фигура? Растерянно посмотрел он на доску, на Смыслова, в зрительный зал. Дрожащей рукой взял коня. В партии вновь установилось равенство. И тут снова овация. Таль понял, что зрители сопровождают аплодисментами каждое взятие, и успокоился.

Бывает, что компетентные зрители аплодируют невпопад. Позиция Виктора Корчного в седьмой партии матча на первенство мира (Мерано, 1981 год) выглядела угрожающей. Но, заметив, что Анатолий Карпов нашел отличную защиту и опасаясь напутать в цейтноте, Корчной, сделав 31-й ход, быстро направился к судьям и предложил через них ничью.

Чемпион мира согласился и остановил часы. Некоторые зрители, среди них секунданты Корчного англичанин Майкл Стин и американец Ясир Сейраван, решили, что Карпов сдался, и радостно зааплодировали.

Когда главный судья эквадорец Пауль Кляйн вывесил на демонстрационной доске две половинки очка, поклонники претендента были сильно разочарованы.

Когда Анатолию Карпову исполнилось 4 года, родители на день рождения подарили ему большого игрушечного медведя.

– Не нужен мне мишка, хочу коня! – расплакался мальчик.

Вскоре из магазина принесли лошадку. Сидя на ней верхом, можно было качаться. Любой малыш обрадовался бы такому подарку, но маленький Толя продолжал плакать до тех пор, пока не выяснили, что он хотел шахматного коня в комплекте с остальными фигурами. Родители купили шахматы.

С 1977 года английская фирма «Льюис тейблклос компани» стала выпускать скатерти с изображением шахматных досок. Во время первой половины матча-реванша на первенство мира между Гарри Каспаровым и Анатолием Карповым (Лондон, 1986 год) появилось новшество: к скатертям стали прилагать комплекты фигур в виде бумажных салфеток.