Чо Ден Ок старается придать своему лицу скучающее выражение, скрыть свое восхищение: напротив, он уже давно привык к таким вагонам, он никогда в жизни и не ездил в других.

Он зевает. Пусть видит проводник, что он устал и хочет отдохнуть. А вагон его не интересует. Вот за границей, где он часто бывал, действительно шикарные вагоны.

В купе должны ехать двое, но второго пассажира еще нет. Когда дверь закрывается за проводником и Чо остается один, его лицо преображается. Он ощупывает руками бархат диванов, нежно гладит абажур настольной лампы, улыбаясь, прикасается к блестящей пепельнице.

В таком маленьком помещении и столько лампочек: и на стенах, и на потолке, и на столике. Бесконечное количество выключателей, каких-то ручек и кнопок. Под некоторыми надписи: «Начальник поезда», «Проводник», «Официант», «Повар». Как интересно: нажать — и прибежит человек!

Чо садится. Интересно, для чего эти ручки? А вот кнопки без надписей. Надо проследить, как станет ими пользоваться сосед.

Он теперь будет ездить только в таких вагонах. Это ему нелегко: очень дорого стоит билет. Придется экономить дома на еде, на прислуге, на рикше, на чем угодно, но он будет ездить в таких вагонах. Пусть все знают, как он богат, пусть кланяются ему, пусть боятся его все эти грязные свиньи и трепещут перед ним.

О, он им покажет себя! Они забудут, что такое забастовки, они узнают, что значит задерживать разгрузку судна, когда идет война. Они поймут, что с ним шутить нельзя. Не зря его посылают в Пусан.

Чо открывает дверь. Он хочет видеть, кто едет в этом вагоне. Пусть посмотрят и на него, на его небрежную позу и безразличное лицо и думают, будто он миллионер… Ему все надоело. Он устал. Ему бы надо уехать на воды Алмазных гор, на север страны — отдохнуть от этих бесконечных дел, от банков, заводов и земельных угодий. Но разве управляющий может справиться с движением капиталов фирмы Чо Ден Ока, заменить его в переговорах с иностранными фирмами или вот поехать вместо него в Пусан, чтобы купить остров Чорендо?!

От этой мысли Чо развеселился. Может же прийти в голову такая мысль! Ведь на острове десятки заводов и фабрик!

Он смотрит в раскрытую дверь, и душа его ликует. Да, это высшая знать. По коридору проплывает японка в кимоно, расшитом золотыми ветками сакуры. На голове башня, целое архитектурное сооружение из волос. Оно венчается ажурной аркадой из серебра, кости и бриллиантов. Она идет за своим мужем, тонкая, изящная, а он пыхтит и отдувается, словно несет на себе Фудзияму.

Поодиночке и группами проходят мимо Чо Ден Ока толстые, коротконогие адмиралы и генералы. Их так много, будто здесь не вагон, а военный совет Квантунской армии.

Один из них останавливается у двери и заглядывает в купе. О, генерал-полковник! Чо вскакивает и низко кланяется. Лицо генерала удивленно вытягивается, он фыркает и, повернувшись, быстро идет к выходу.

— Начальник поезда! — слышит Чо раздраженный окрик генерала и испуганно забивается в угол.

Может быть, он не так встал или недостаточно низко кланялся? Чем недоволен генерал? Он готов извиниться, просить прощения. На весь вагон раздается генеральский крик:

— Уберите грязную свинью, скорее уберите из моего купе эту чесночную падаль! Кто это решил шутить со мной?

Ведь он совсем не ел чеснок, генерал ошибся, здесь не пахнет чесноком, а голову он смазал самым дорогим маслом. Надо объяснить генералу.

Мысли Чо Ден Ока прерывает начальник поезда:

— Может быть, господину будет удобнее пересесть в крайнее купе? Там уже есть один уважаемый кореец.

— Да, да, конечно, — заговорил он так, чтобы слышал генерал, оставшийся в коридоре. — Я бы никогда не осмелился сюда зайти, если бы мог предположить, что здесь поедет сам генерал-полковник, — говорит он, кланяясь генералу, который повернулся к нему спиной и смотрит в окно.

Чо пошел за проводником, согнувшись, и его провожали недовольным взглядом пассажиры.

— Надо вообще убрать его из вагона, — услышал он женский голос, — тут совсем нечем будет дышать.

Чо искоса посмотрел в сторону говорившей и увидел, как дама, которая только что проходила мимо него, захлопнула дверь своего купе.

— Сюда прошу, — указал проводник на последнюю дверь.

Чо робко заглядывает внутрь. Там, вытянувшись на диване, с газетой в руках лежит молодой кореец. На руках перчатки. Наверно, владелец завода: вид самоуверенный, важный. Только зашел в вагон, а уже разлегся.

— Конничива, господин, разрешите к вам?

— Аллёнхасимника [13], заходите, если здесь ваше место, — недовольно отвечал пассажир.

«Какой неосторожный и злой, — думает Чо Ден Ок. — В таком окружении не боится отвечать по-корейски, хотя к нему обращаются на японском языке. И какой наглый, будто он японец!»

Чо Ден Ок ставит в угол саквояж и опускается на диван.

Что же это они так обращаются с ним? Ну, пусть кричит японский генерал. По крайней мере, можно будет рассказывать, как довелось беседовать с генерал-полковником. Конечно, детали придется опустить, но о встрече он расскажет. А вот как смеет этот грубо отвечать? Ведь сам всего-навсего кореец. А тоже вид хозяина принимает. Нет, здесь уж Чо не уступит! Пусть не хвастается своими капиталами. Может быть, Чо богаче этого заводчика! Надо сейчас же это доказать.

Он нажимает кнопку и вызывает официанта. Тот появляется так быстро, будто стоял за дверью и только ждал сигнала.

— Что у вас там есть? — говорит Чо, растягивая слова. — Я ужасно устал.

Официант называет десяток блюд и вопросительно смотрит на пассажира. Чо хочет заказать самое дорогое; он решил назвать это блюдо погромче, чтобы сосед знал, какие дорогие блюда он выбирает, но больше половины названий Чо слышит впервые и не, знает их цены.

— Что это ты бормочешь? Ничего не поймешь! — брюзжит он, глядя на официанта. — Давай карточку, я сам посмотрю.

Он смотрит на цены. Хорошо бы съесть осьминога в уксусе или трепанга, но они самые дешевые в карточке. Они, правда, вдвое дороже, чем в обычном ресторане, и раз в пять дороже, чем на рынке, но здесь это самые дешевые блюда. Еще подумают, будто у него нет денег.

Чо Ден Ок читает вслух названия дорогих блюд, которых никогда не ел.

— Морская черепаха… плавники акулы… обезьянье мясо в тесте… Как все это надоело! Ни одного настоящего блюда!

Он читает дальше. Глаза останавливаются на незнакомом названии, против которого стоит очень высокая цена. Да, он закажет это блюдо, надо только правильно произнести длинное слово и, главное, небрежно, будто он ел это блюдо сотни раз и надоело оно очень, да ничего лучшего здесь нет.

Чо наконец делает заказ.

— Может быть, и вы поужинаете? — обращается он к соседу.

— Благодарю вас, я собираюсь спать, — отвечает тот сухо и натягивает на плечи легкое одеяло.

А все же интересно, кто это такой?

— Вы до Пусана? — снова обращается Чо к соседу.

— Е [14]

— Очень хорошо, я тоже в Пусан, — улыбаясь, говорит Чо Ден Ок по-японски. — Страшно не люблю, когда в пути меняются пассажиры. Знаете, — Чо совсем наклонился к соседу и зашептал, — как вы не боитесь говорить здесь по-корейски? Ведь услышат, может быть скандал.

— Скандалов должен бояться тот, кто их устраивает.

— О, какой вы храбрый! Как говорит пословица: «Грудной ребенок не боится тигра».

— Да, но напуганный тигром, боится кошки, — парирует сосед, пренебрежительно взглянув на Чо Ден Ока и снова берясь за отложенную в сторону газету.

«Ну и пусть читает, свинья!» — злится Чо Ден Ок. Сейчас подадут дорогое японское блюдо и саке. Дома он сэкономит. Да и пора наконец, чтобы подчиненные приносили ему подарки, ведь он все время дает взятки своим начальникам. Почему же ему никто не приносит подарков? Ну ничего, на новом месте будут носить, он обучит и сотрудников, и просителей.

Надо записать название этого блюда, выучить его и требовать в ресторанах, не заглядывая в карточку. Чо усаживается удобней, подбирает под себя ноги и сладостно мечтает.