Дядя будущего главнокомандующего на Кавказе, Егор Павлович Цицианов, подполковник лейб-гвардии Преображенского полка, был довольно известным в свое время литератором, автором стихотворений «В день рождения Филлиды» (1791) и «Сирота», ряда рассказов-анекдотов, а также перевода басни «Смерть горлицы» (с французского языка)[20].
Вся Москва знала князя Дмитрия Евсеевича Цицианова (1747—1835) — острослова, «русского Мюнхгаузена», одного из основателей и старшину Московского Английского клуба. Его сестра, княжна Екатерина Евсеевна Цицианова, в замужестве Лорер (около 1760 — до 1825) — мать декабриста Н.И. Лорера. Заметной фигурой в военной элите был Дмитрий Иванович Цицианов (1800—1851), племянник П.Д. и М.Д. Цициановых, офицер гвардейского Генерального штаба, состоявший по особым поручениям при Главном директоре кадетских корпусов великом князе Михаиле Павловиче. С 1832 года он служил правителем дел Военной академии, а затем, в чине полковника, был старшим адъютантом дежурного генерала Главного штаба. В 1842 году по неизвестным причинам был «переименован» в действительные статские советники и до своей отставки в 1850 году состоял при военном министре. Его брат — князь Павел Иванович Цицианов — офицер гвардии, был связан с декабристами, находился под следствием, но освобожден без наказания. Среди других известных родственников нашего героя — князь Дмитрий Иванович Цицианов, литератор, автор «Настоящего Ревизора», продолжения знаменитой комедии Н.В. Гоголя (СПб., 1836), написанной «по распоряжению Николая I как продолжение скандально нашумевшей пьесы, где власти искореняют описанные нарушения и наказывают прохвостов»[21], а также князь Георгий Иванович Цицианов (1834—1897), генерал-майор, участник Крымской войны и Русско-турецкой войны 1877—1878 годов[22].
Род князей Цициановых был записан в V часть родословных книг Тифлисской и Московской губерний. Герб высочайше утвержден императором Павлом I 22 октября 1800 года (по ходатайству русской ветви этого рода) и внесен в Участь «Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи» (Отдел 1. № 7)[23]. Он представляет собой щит, рассеченный на четыре части. В первой из них на лазоревом поле, диагонально от правого верхнего к левому нижнему углу, изображено свернутое красное знамя и над ним скачущий на белом коне воин в латах с поднятым копьем. Во второй части гербового щита изображен на золотом поле щит. В третьей части в золотом поле помещена диагонально, в том же направлении, что и знамя, лазоревая полоса, посреди которой латинская литера S. В четвертой части на лазоревом поле изображен золотой рог изобилия, опущенный вниз отверстием, из которого сыплются цветы. Гербовый щит помещен на развернутой княжеской мантии и увенчан княжеской короной Российской империи.
За исключением тех редких случаев, когда человек уже с младых лет заметно выделяется из своего окружения какими-то особыми талантами или поступками, исторические источники дают о нем довольно скудную информацию. Пока прославленный генерал был никому не известным капитаном, мало кому приходило в голову записывать для потомков его слова или действия. Если к тому же до следующих поколений не доходят письма или дневники этого человека, то ситуация становится прямо-таки критической. Однако отсутствие документов, касающихся конкретного лица, не исключает возможности создания исторического портрета. Сугубо личные черты и уникальные особенности характера действительно проявляются ярче всего в рукописях самого персонажа, а также в служебных документах, им самим созданных. Но каждый человек во многом «состоит из своей эпохи» — из ее представлений о времени и пространстве, из этических норм, из эстетических взглядов, из бытового уклада, из предрассудков и т. д. и т. п. Поэтому знание о социокультурной среде, в которой находился человек, является знанием и о нем самом. До назначения главнокомандующим в Грузии Павел Дмитриевич Цицианов был одним из тысяч офицеров и сотен генералов российской армии, ковавших победы в войнах империи, служивших не за страх, а за совесть, но так и не выслуживших себе места в первом ряду отечественного военного пантеона. Прямых свидетельств о его службе в 1770—1790 годах немного, и потому его портрет этой поры — часть общей картины военного мира Екатерининской поры.
Но представлять нашего героя чем-то совсем «среднестатистическим» было бы совершенно несправедливо. Прежде всего, помимо принадлежности к древнему грузинскому роду, бросается в глаза его высокое образование. Первая печатная работа вышла в свет, когда будущему герою Кавказа исполнилось всего одиннадцать лет! Типография Московского университета выпустила переведенный им вместе с дядей Е.П. Цициановым с французского языка сборник высказываний некоего (очевидно, вымышленного) индийского мудреца. Егор и Павел Цициановы предварили перевод следующим вступлением:
«Благосклонный читатель! Великая сила, простота и чистота нравоучения является в сем древнем монументе премудрости восточной. А столь большего еще достойно удивления, что не только среди жестоких и ревнительнейших идолопоклонников, но и в архиве самого первейшего Ламы найдена сия редкая вещь. Учение поведения такого, которое святейшим правилам жизни и разумному мнению о Боге не противоречит: но больше согласуется и утверждает притом в красноречии первого, по философии славного и в сенаторах римских почтенного мужа речь: что нет такого дикого и грубого народа на свете, который не знал бы, что Бог есть. Что содержание книги сей драгоценно, полезно и нужно, то видно довольно из сказанного, почему мнится и в переводе труд не тщетный; а остается только просить вас, чтоб погрешности, если какие найдутся, извинить молодостью нашей и что сие есть первый опыт нашего во французском языке знания. Впрочем, желаем тебе, благосклонный читатель, при всяком благополучии наслаждаться плодами разумного и доброго поведения»[24].
На обложке экземпляра, хранящегося в Российской национальной библиотеке, имеется любопытная пометка: «Читал сию книгу Белозерский 2-й гильдии купеческий сын Яков Васильев Шимов ноября 20-го 1863 [года] и скажу, что в старину сочиняли книги не глупцы, а едва ли не поумнее нынешних». Как видим, наш герой не только хорошо владел французским и русским языками, но и проявлял интерес к философии, изучение которой плохо вяжется с привычным образом дворянского недоросля середины XVIII столетия!
Нет возможности определить, в какой степени генерал Цицианов сам руководствовался в своей жизни теми наставлениями, которые он прочитал и счел нужным передать современникам, когда еще только числился на военной службе. «Тень познания делает из разума человеческого как бы сон; он видит как во тьме и обманывается, — писал индийский мудрец. — Но премудрость божья есть как светило небесное; он не рассуждает, а его разум есть источник правды. Нескромный не обуздывает своего языка: он говорит наудачу и впадает как в сети от глупости своего разговору как человек, который с разбегу раздернувши завесу, может впасть в ров скрытый за нею; так равное приключение бывает тому, кто делает нечто, не рассудив о следствиях того. Слушай гласа рассуждения. Сии слова суть самой премудрости, и сии стези доведут тебя до намеренного предмета. Понеже прошедшее совершенно безвозвратно и ты не уверен видеть будущее: то не остается тебе, тленный человек, как только в пользу употребить настоящее, не жалуясь на время, которое прошло, ниже надеясь на будущее. Язвительная шутка бывает ядом дружбы; тот, кто не умеет укротить своего языка, должен себе ожидать великой досады. Упражняйся в своих собственных делах, а правление государственное оставь тем, на которых положено. Как верблюд сносит труд, зной, голод и жажду, проходя пустынями песчаными не ослабевая, так смелость человека сильного подкрепляет во всех его опасностях. Не говори себе: если б я был богат и силен или имел свободное время, то был бы я счастлив; знай, что всякое из сих преимуществ имеет свои неспособности для тех, кои ими владеют. Страх рождает несчастье, но тот, который отважится, помогает сам себе. Не делай ничего в гневе. На что пускаться в море во время жестокой бури? Мешай милости с выговорами и рассуждение с властью и так твои увещевания убедят его сердце и его должность к тебе сделается весельем»[25]. Забегая вперед скажем, что некоторых правил наш герой придерживался, а о некоторых явно позабыл.
20
Вместе с племянником он перевел с французского два сочинения: «Экономия жизни человеческой, или Сокращение индейского нравоучения, сочиненного некоторым древним брамином…» (1765) и «Полевой инженер, или Офицер, по случаю нужды строящий полевое укрепление» (1767).
21
См.: Настоящий Ревизор, комедия в трех днях или действиях, служащая продолжением комедии Ревизор, сочиненной г. Гоголем. СПб.: Типография X. Гинце, 1836.125 с. О принадлежности комедии князю Цицианову сообщает Н.С. Тихонравов (Первое представление «Ревизора» на московской сцене // Русская мысль. 1886. N° 5. Отд. XII. С. 97) и др. См. также: Ахвердян Р. С Из истории русско-грузинских литературных взаимосвязей. Тбилиси, 1985. С. 77—85.
22
В последние десятилетия XIX — начале XX века князья Цициановы не занимали на правительственной службе выдающихся мест, которые бы оставили значительный след в истории. Известен князь Паата (Павел) Георгиевич Цицианов, в 1850-е годы служивший дворянским депутатом Горийского уезда. Князь Иосиф Иванович Цицианов служил чуть позднее в канцелярии попечителя Закавказского учебного округа. Наиболее выдающийся представитель рода, служивший в этот период времени, — князь Михаил Ираклиевич Цицианов (1847 — после 1903), полковник, награжденный за боевые отличия в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов золотым оружием, орденом Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Святого Станислава 2-й степени, орденом Святого Георгия 4-го класса, Святого Владимира 4-й степени за 25 лет беспорочной службы (1894), затем генерал-майор, командир 156-го Елизаветпольского генерала П.Д. Цицианова пехотного полка (с 1902 года). Сестра П.Д. Цицианова Мария вышла замуж за коллежского асессора князя Д.Е. Багратиона, известного в Грузии поэта (Висковатов А.В. Князь Па вел Дмитриевич Цицианов. Тифлис, 1845. С. 69). Трудно сказать почему, но та ветвь генеалогического древа древнего грузинского рода, к которой принадлежал Павел Дмитриевич, захирела. Из всех братьев генерала наследников по мужской линии оставил только Иван Дмитриевич, сыновья которого Дмитрий и Павел также посвятили себя военной службе. Пер вый 20 лет состоял в гвардии и в 1845 году надел гражданский мундир с переименованием в действительного статского советника, а второй по кинул столицу в скромном чине штабс-капитана. 10 марта 1851 года в Тифлисский егерский полк поступил рядовым князь Павел Иосифович Цицианов, 29 декабря того же года получивший унтер-офицерские нашивки. Еще два года он носил солдатскую шинель, и 29 сентября 1853 года уже в составе Ширванского полка за отличие в делах с горцами получил обер-офицерский чин прапорщика. Но первая награда нашла его только в 1858 году — орден Святой Анны 4-й степени. В 1862 году он имел чин подпоручика и служил в Апшеронском пехотном полку (Российский государственный военно-исторический архив (далее: РГВИА). Ф. 395. Оп. 54. Д. 677).
Вписаны Цициановы и в историю революционного движения. Князь Александр Константинович Цицианов (1850—1885), дворянин Тифлисской губернии, родился в селе Корсли Горийского уезда, окончил Тифлисскую классическую гимназию. Уже в двадцатилетнем возрасте он примкнул к народникам, в 1873 году уехал за границу, где пробыл до начала 1875 года (жил в Цюрихе, Женеве, Париже). Входил в заграничный «кавказский» кружок народников (М.Н. Чикоидзе, И.С. Джабадари и др.), преобразованный в феврале 1875 года во «Всероссийскую социально-революционную организацию». Вернувшись в Россию, А.К. Цицианов выехал на Кавказ для организации «кавказской общины» и перевода своего немалого недвижимого имущества (оцененного в 200 тысяч рублей) в деньги, чтобы внести их затем в революционный фонд. Вскоре был выписан «организацией» в Москву и вошел в число руководителей революционного общества под кличкой «Санчо». Жил в Москве на нелегальном положении под фамилией дворянина Зедгенидзе, принял участие в организации попытки побега Н.А. Морозова из московской тюрьмы. Арестован в Москве в августе 1875 года, при аресте оказал вооруженное сопротивление (впервые в революционном движении). Привлечен к дознанию по делу о противоправительственной пропаганде и предан 30 ноября 1876 года суду особого присутствия Сената по обвинению в составлении «противозаконного сообщества», распространении «преступных сочинений» и покушении на убийство прапорщика Ловягина, производившего обыск при его аресте. Судился с 21 февраля по 14 марта 1877 года (т. н. «процесс 50-ти»), признан виновным и приговорен 14 марта 1877 года к лишению всех прав состояния и каторжным работам на сибирских заводах на 10 лет. В 1883 году его перевели на поселение в городе Киренске Иркутской губернии, где Цицианов тяжело заболел и умер в больнице 13 июля 1885 года.
23
См.: Долгоруков П.В. Российская родословная книга. Т. 2. СПб., 1855.
24
Экономия жизни человеческой или сокращение индейского нравоучения, сочиненное некоторым древним брамином и обнародованное чрез одного славного бонза пекинского на китайском языке, с которого в первых на английский, а потом на французский, ныне же на российский переведено лейб-гвардии Преображенского полку бомбардирами князь Егором и Павлом Цициановыми. М., 1765. С. 12. Паг. 1-я.
25
Там же. С. 3, 8,19, 20, 28, 41, 50, 97. Паг. 2-я.