Дверь в гримерную распахнулась, и в нее, смеясь и щебеча, вбежали другие девушки.

– Ли, ты все пропустила! – Джинни плюхнулась на стул рядом с Леанной. – Публика вызывала нас на «бис» три раза!

Леанна встала, сняла свою пачку и натянула джинсы и свитер.

– Знаю. Я слышала аплодисменты.

– Но самое главное я тебе еще не сказала. – Джинни повернулась к ней, а ее глаза при этом сверкали от возбуждения. – Со мной хочет встретиться журналист!

– Джин, это просто чудесно.

– Правда? Он сказал, что пишет статью о необычных профессиях для воскресного выпуска. Не знаю, как мне так повезло. Я имею в виду, что именно моя фамилия попалась ему на глаза. Но я ужасно волнуюсь!

– Еще бы! Но когда он возьмет у тебя интервью? Если мы уезжаем завтра…

– Он ведет меня в ресторан через… – Джинни посмотрела на большие часы на стене и обомлела. – Через десять минут!

– Тогда тебе лучше поторопиться, – сказала Леанна, собрав волосы в хвост и закрепляя их резинкой.

Джинни пристально смотрела в зеркало, втирая в щеки крем.

– Встретимся позже в том винном баре. Там будут все наши. Ты сама прекрасно знаешь – последний вечер в городе…

– Я лучше пропущу.

– Ну, Ли! Что с тобой, милая? Нельзя же все время сидеть взаперти. – Джинни умоляюще посмотрела на подругу в зеркало. – Я понимаю: то, что ты перенесла, было ужасно. Это похищение, а потом еще больница… Но ведь надо как-то возвращаться к привычной жизни, верно?

Леанна это понимала. Она не вернулась к привычной жизни, за исключением танцев. Ей никак не удавалось набраться достаточно храбрости, чтобы пойти на вечеринку или хотя бы на утренний кофе, где всех по-прежнему интересовало, что же с ней произошло.

Девушки, которых похитили вместе с ней, рассказали, что их отвезли на базар, где их почти сразу же освободила местная полиция. Леанна сказала лишь то, что ее продали султану и что ее спасли американцы, которые были в Баслааме по своим делам.

Учитывая все обстоятельства, нельзя было назвать это стопроцентной ложью.

– Ты права, Джин, но я правда сегодня страшно устала.

– Это все твоя бедная нога, да?

– Да, – согласно кивнула Леанна, потому что ей было гораздо проще сказать это, чем признать правду.

Все, что она говорила самой себе о временном увлечении, было ложью.

Она любила Кэма, этого храброго мужчину с ледяным сердцем… и она всегда будет его любить.

Чем скорее она уедет из Далласа, тем лучше.

Машина Кэма стояла на противоположной стороне улицы напротив отеля, в котором остановился кордебалет.

Весь вечер он мерил шагами старинный ковер в своем кабинете. У него не получалось стоять или сидеть на одном месте. Даже дыхательные упражнения на этот раз не помогли.

Когда он понял, что смотрит на часы каждые тридцать или сорок секунд, то тихо чертыхнулся, схватил свою кожаную куртку, ключи и вышел из квартиры.

Немного поколесив по улицам, он выехал из города и вскоре оказался на заброшенном участке дороги, которая первоначально должна была примыкать к шоссе, но в действительности заканчивалась тупиком. Эта дорога была известна главным образом полицейским и любителям экстремальных гонок. Кэм вжал педаль газа до самого пола, пока его «порше» не набрал максимальную скорость.

После этого он вернулся в Даллас.

У него был хороший план. Отнюдь не безупречный – безупречных планов не бывает. Удача, рок, судьба, как ни назови, – что-то всегда могло вмешаться. Несмотря на его тщательные приготовления, он мог не достигнуть своей цели.

Верно, но чем дольше он сидел здесь сейчас – напротив отеля, ожидая звонка от частного детектива, – тем лучше понимал, что ему необходимо это сделать.

Кэм снова посмотрел на часы.

– Ну же, – нетерпеливо пробормотал он. – Почему так долго, черт возьми?

У него сосало под ложечкой. В жилах пульсировало возбуждение. Оказаться лицом к лицу с незнакомкой по имени Леанна – он мог думать сейчас только об этом.

Леанна ДеМарко. Так ее звали. Родилась в Бостоне, жила в пригороде Нью-Йорка, всю жизнь занималась балетом. Последние полгода была в турне с этой балетной компанией.

Частный детектив позвонил во второй половине дня со всей необходимой информацией. Ее именем.

Биографией. Названием гостиницы. Номером комнаты.

Он добавил, что в комнате с ней живет кто-то еще.

У Кэма на миг потемнело в глазах.

– Другая танцовщица из труппы, – пояснил частный детектив. – Вирджиния Адаме. Полагаю, они с объектом являются хорошими подругами.

Кэм облегченно выдохнул. Другая девушка. Да. Хорошо… Вот только это тоже представляет собой небольшую проблему…

– Насколько хорошими? – спросил он. – Есть ли вероятность того, что, когда объект покинет театр, его будет сопровождать эта Адаме?

Да, есть, ответил частный детектив. Они обычно ходят в театр и обратно вместе.

Определенно это была проблема, но вовсе не неразрешимая. Спустя полчаса Кэм придумал, как с ней справиться. Рич Уильяме, парень, с которым они играли в футбол в колледже, работал журналистом в газете «Даллас реджистер».

Телефонный звонок. Изрядная порция добродушных «как дела» и «а помнишь, когда…». Затем, в конце концов, просьба.

– Дай я разложу все по полочкам, – сказал Рич. – Ты хочешь, чтобы я взял интервью у танцовщицы из приехавшей к нам балетной компании.

– Сегодня, после выступления.

– Угу. – Рич рассмеялся. – Сдается мне, я помню деньки, когда ты не нуждался в таком плане, чтобы заработать очки, приятель.

– Очень остроумно, – сухо ответил Кэм.

– Что ж, тебе повезло. Я пишу статью о необычных профессиях. Если я добавлю туда профессию балерины, газете это не повредит.

– Отлично. Отведи ее куда-нибудь поужинать. За мой счет. Займи ее на пару часов.

– Занять ее?.. Ты хочешь сказать, что положил глаз не на ту крошку, у которой я буду брать интервью?

– Она живет с ней в одном номере, – сказал Кэм тем особенным, «только-между-нами-мальчиками» тоном, который, как он знал, всегда действует на собеседника безотказно. – Ты ведь знаешь, как это бывает у женщин. Они путешествуют по двое.

Его приятель хихикнул.

– Понял.

Все было готово. Так почему же не звонит частный детектив? Кэм свирепо глянул на молчащий мобильный телефон. Он был включен и полностью заряжен.

Он был готов осуществить задуманное, и ему хотелось покончить с этим.

Он знал, кем была Саломея. Не только ее имя. Он знал ее. И понимал, что до этого момента она никогда не была для него настоящей.

Забавно. Они с братьями частенько шутили как раз насчет того, что большую часть женщин, которых они встречали в своей жизни, нельзя было назвать «настоящими».

– Убери макияж, – обычно говорил Мэтт, – краску для волос, одежду, и что тогда, черт возьми, останется?

– Голая крошка, – обычно торжественно отвечал Алекс, и все они покатывались со смеху.

Как теперь выяснилось, это было не так уж и смешно.

Если убрать всю мишуру, мрачно думал Кэм, останется женщина, которой не существует. Женщина, которая придумывает себе новый образ всякий раз, когда того требуют обстоятельства.

Женщина, которая утверждала, что любит его.

Какая ложь!

Главным в ее жизни была фантазия. Он убедился в этом вчера вечером. Музыка. Декорации. Костюмы. Саломея – пусть будет Леанна – танцевала по жизни. Сегодня она была невинной принцессой, а завтра – чародейкой.

Она была похожа на одну из тех игрушечных балерин, которые оживали, стоило вам поднять крышку музыкальной шкатулки.

А затем, совершенно неожиданно, ей досталась ее звездная роль. Женщина в опасности. И мужчина, который отличался от мужчин ее круга, как день от ночи.

Заняться с ним любовью было для нее возможностью вкусить плоды этого нового, неизвестного ей мира.

А для него… он просто оказался втянутым в ее фантазии. Либо он не был так невосприимчив к опьянению адреналином, как он думал, либо нахлынувшие на него чувства объяснялись тем, что он лег в постель с девственницей.