Мисс МакДугал развела руками: делайте, что хотите.

Хорхе Солана судорожно сглотнул слюну. Такой куш уходит прямо из-под носа. Вот же сволочи!

– Больше ничего нет? – сурово поинтересовался партизан. – Ничего не утаили от революционных властей?

Археологи поклялись, что золота и драгоценностей больше нет.

Командир почесал в затылке. Было видно, что он не поверил ни единому слову уакерос. Вечно они хитрят, пряча самое ценное.

Немного подумав, партизан принял волевое решение.

– Так, оставляю у вас в лагере наших представителей. Это для охраны. Не приведи Святая Дева, объявится Федерман или кто из его недобитков. Ну, и контроль в вашем деле тоже нужен. Чтобы не было урона народу Колумбии. А сейчас вынужден попрощаться. Дела. До скорой встречи, сеньорита, сеньоры. Увидимся.

Партизаны укатили, оставив один джип с тремя вояками. В одном из них Бетси и Солана узнали своего старого знакомого Мануэля Диаса. Мануэля-Гризли. Тот, в свою очередь, не признал свидетелей своего позора, приключившегося в пабе «Солсбери Грин».

Само собой, что под дулами автоматов работа не ладилась. Археологи вяло ковырялись в грунте, все более и более освобождая каменную голову. Партизаны с интересом наблюдали за их действиями.

Элизабет поделилась с Хоакином догадкой, что фарковцев оставили главным образом для того, чтобы не упустить выкуп за немцев. Буде те каким-нибудь чудесным образом вдруг объявятся в лагере, Гризли тотчас даст знать своему начальству и оно прибудет за второй частью «причитающейся» суммы. Золото, конечно, хорошо. Но где гарантия, что уакерос в ближайшее время откопают нечто стоящее. А вот сто пятьдесят тысяч долларов, лежащих в сейфе Банка Республики, – вещь вполне осязаемая.

Сеньор Диас вразвалочку приблизился к раскопу.

– Ну, что, док, – обратился он к Бетси, – хорошую штуку нашли?

Англичанка прочитала лихому партизану небольшую лекцию об ольмеках, о следах, оставленных ими в Центральной Америке. Свой рассказ она адресовала больше коллегам, чем Мануэлю, который почти сразу заскучал. А вот Солана слушал с глубоким вниманием. И даже понурый Тикисоке чуток отвлекся от мрачных раздумий. Мисс МакДугал помогал Хоакин, вставляя по ходу её лекции дельные замечания и комментарии. Девушка в который раз имела возможность удивиться начитанности своего приятеля.

– Все это хорошо, – перебил повествование Гризли. – Но сколько, примерно, может стоить эта штуковина?

– Вы хотите продать изваяние?! – поразилась Элизабет. – Да знаете, что оно весит около двух-трех тонн? Понадобится уйма времени и транспорта, чтобы перевезти его отсюда. Вряд ли кто захочет купить статую. Уж больно дорого и хлопотно.

– А-а, – разочарованно протянул Диас, сразу же потерявший всяческий интерес к каменной голове.

Пол дня провели в состоянии вооруженного перемирия. Фарковцы откровенно скучали. От безделья они предложили археологам после обеда погонять мяч. Бетси отвели роль рефери. Однако кладоискатели, сославшись на усталость и занятость, вежливо отказались от спортивного поединка. Партизаны обиделись и отдались любимому занятию – начали накачиваться спиртным. Из недр своего внедорожника они извлекли канистру с агуардьенте и стали накачиваться самогоном, приходя во все более и более воинственное расположение духа.

Солана с любопытством и тревогой поглядывал в их сторону. Он отлично знал свойства местной сивухи. На себе неоднократно испытывал. Если охранники дойдут до критической точки, последует неизбежный взрыв. Необходимо что-то срочно предпринять. Но что?

Пока уакеро лихорадочно раздумывал над планом действий, он пропустил необходимый момент. Когда Хорхе это понял, было уже поздно.

– Эй ты, краснокожий, – вдруг обратился один из фарковцев к Тикисоке, – а ну-ка греби сюда!

Парень никак не отреагировал на грубость, и партизан завелся.

– Обезьяна! Ты что, не слышишь, когда к тебе обращается цивилизованный человек?!

Бетси с тревогой посмотрела на Хоакина, затем на Солану. Ситуация становилась все более драматичной. Добраться до потайного арсенала, чтобы вооружиться, было почти невозможно. Пьяные бандиты просто не дадут им такой возможности.

– Ах ты, маленький ублюдок! – заорал уже и Гризли. – Глухим прикидывается!

– Может ему еще пару дырок в голове проделать, чтоб лучше слышал? – предложил третий партизан и, довольный своей шуткой, покатился от хохота.

– Помнишь, как верещал тот шаманишка, когда мы посадили его в клетку? – спросил первый.

– А кто первым пустил ему кровь? – самодовольно осклабился Диас.

– Ну, ты у нас самый меткий! – польстили ему товарищи.

Тикисоке поднялся во весь рост. Его буквально шатало. В три прыжка достиг мальчик кружка пьяных фарковцев и яростной пумой вцепился руками в горло Мануэля-Гризли. Никто из присутствовавших и опомниться не успел.

Громадный Диас от неожиданности грохнулся на землю и принялся кататься по траве, пытаясь сбросить паренька. Остальные партизаны сначала оторопело, а затем, все больше распаляясь, с интересом наблюдали за поединком, ни на минуту не сомневаясь, кто выйдет из него победителем. Они даже ставки начали делать, на какой именно минуте Гризли свернет шею желторотику. Но минуты проходили, а юный индеец и не думал ослаблять хватку. Зато сопротивление Диаса становилось все более слабым. Фарковцам с пьяных глаз это не было заметно, а вот археологи, особенно Хорхе Солана, увидели, на чьей стороне теперь перевес.

«Святая Дева! – удивлялся колумбиец. – И откуда в нем только силы берутся?»

Из груди Тикисоке вырвался гортанный звук, похожий на орлиный клекот. Парень как-то странно изогнулся и с силой рванул правую руку. Гризли замолотил ногами по земле, затем дернулся всем телом и затих. Его горло зафонтанировало кровавым током. А в руке разогнувшегося индейца был зажат окровавленный кусок человеческой плоти. Эта картина была столь ужасной, что все присутствовавшие буквально оцепенели.

Первым опомнился Солана.

– Беги, парень! – воскликнул он. – В лес!

Юноша сорвался с места и птицей помчался в сторону сельвы. Партизаны выпустили ему вдогонку пару автоматных очередей, но они не достигли цели. Тогда вояки прыгнули в свой джип и бросились догонять беглеца.

– Сначала прямо, а затем направо! – надрывал легкие уакеро. – Прямо и направо!

Что это значило, никто не понял. Но обозленные партизаны на всякий случай пальнули и по крикуну. Тот упал, обливаясь кровью.

Бетси с Хоакином подскочили к колумбийцу. Одного взгляда, брошенного девушкой на его пробитую очередью грудь, было достаточно, чтобы понять: Солана на этом свете не жилец.

– Прямо и направо, – продолжали шептать его побелевшие уста. – Прямо и направо. Там минное поле…

Невдалеке сильно громыхнуло. Над сельвой поднялся клуб черного дыма.

Старый кладоискатель удовлетворенно улыбнулся:

– Услышал-таки…

Вернувшийся вскоре Тикисоке еще успел застать Хорхе живым и проститься с ним. Последними словами Соланы были:

– Здравствуй, Энрике. Вот видишь, я снова с вами…

Глава шестнадцатая

Ускользающий клад

– Говорила мне мама, учись сынок, человеком станешь, но я её не слушал, рисовал свастики на заборах и вот теперь должен умереть в какой-то вонючей тропической дыре от малярии…

Оборвав себя на полуслове, Думкопф утёр рукой навернувшиеся на глаза слёзы. Его искусанная комарами физиономия теперь напоминала молодой, сильно разваренный картофель.

– Смерть от малярии нам не грозит, – весело отозвался идущий в хвосте их маленького отряда Адам. – Если ты помнишь, перед поездкой в Мексику нас от всей этой гадости прививали.

– Ну, значит, мы умрём от тропической лихорадки, – горестно возразил толстяк.

– От этого нас тоже привили, – невозмутимо отозвался Крюгер.

– Ну тогда от укуса бешеной мухи Цеце.

– Привили.

– Ну тогда… даже не знаю… э… э… тогда нас задерут пумы.