Сразу же возникла напряженная тишина. Распорядитель застолья прекратил пение на полуслове. Потом закричала какая-то женщина, и прорвался поток возбужденных голосов, из которого выделился решительный голос доктора Эндрюса:

— Скорее, кто-нибудь, вызовите скорую помощь!

Он подбежал к Хаттону, раскинувшемуся на полу, стал рядом с ним на колени и начал расстегивать ему воротник. Его друг еще дышал, но Эндрюс не зря столько лет провел рядом со смертью, чтобы понять, что Питер Хаттон очень близок к ней.

Однако в его поле зрения не попал маленький коричневый, ничем не примечательный паук, который выполз из теплого кармана пиджака, где он прятался почти два часа, с того момента, как укусил Хаттона. Почти неразличимый на паркетном полу, он проворно убежал в поисках другого укрытия.

Таггерт и Анна сидели напротив друг друга за столом, который Анна украсила цветами.

Таггерт поднял бокал с вином, готовясь произнести тост.

— Я пью за самую мужественную из всех женщин, которых я знаю.

Анна покачала головой.

— Я не храбрая, Джим, нет. Это просто потому, что уже невозможно представить себе, как она входит в эту дверь. Потому что она никогда в нее не войдет. И нельзя вечно винить себя. Как было в первый год. Это погубило моего мужа. Он измучил себя до смерти, все время чувствовал себя виноватым за то, что выгнал ее из дому в тот вечер.

Таггерт сочувственно кивнул.

— Да, Анна. Живым надо жить. Мы должны как-то смириться с этим.

Анна вдруг встала из-за стола.

— Я забыла про салфетки, — сказала она с настоятельностью, которая выглядела не вполне естественно.

Таггерт увидел, что она поспешила в кухню, и тоже встал, и пошел за ней. Когда он вошел, Анна безудержно рыдала, облокотясь о кухонную мойку.

Она обернулась, словно почувствовала, что он стоит за ее спиной, сделала последнюю отчаянную попытку сдержать слезы и припала на его плечо.

— О, Джим… Я правда стараюсь. Я очень стараюсь. И у меня получается, почти всегда.

Ему было нечего сказать. Ничего, что могло бы утешить ее. Таггерт просто обнял ее, предлагая единственную поддержку, на которую был способен, а тем временем годы страданий и пустоты давали о себе знать с новой силой и настоятельно требовали выхода.

В машине скорой помощи Хаттон подавал еле заметные признаки жизни, находясь под кислородной маской. Он что-то пытался сказать.

Доктор Эндрюс наклонился ближе к лицу друга, приподнял маску и напряженно вслушивался в едва различимую речь.

— Коробка, — шептал Хаттон. — Что-то было в коробке.

Эндрюс ничего не понял. Он решил, что у Хаттона начался бред. Он вновь надел на него маску и осторожно поднял его руку, рассматривая красное, воспаленное вздутие на пальце.

— Очень похоже, что его кто-то укусил или ужалил, — сказал он работнику скорой помощи.

Глава одиннадцатая

— Простите, что оторвал вас от ужина с Анной Гилмор, — извинился Джардайн, когда Таггерт подъехал к больнице. — Но я подумал, что это важно.

По мнению Таггерта, извинение было излишним.

— Как он?

Джардайн грустно покачал головой.

— Боюсь, ничего хорошего. В настоящий момент он в отделении интенсивной терапии. Фактически, он в коматозном состоянии. Очевидно, когда его сюда доставили, он был еще наполовину в сознании, бредил, но сейчас его жизнь висит на волоске. Доктор Эндрюс дежурит рядом с ним. Он был с ним, когда тому стало плохо, и приехал с ним в машине скорой помощи. Он может дать некоторую дополнительную информацию.

— В таком случае, что мы тут торчим? — огрызнулся Таггерт. И он взбежал по ступенькам ко входу в больницу.

Эндрюс мерил шагами небольшую комнату ожидания. Когда вошли Джардайн и Таггерт, он поднял на них печальные глаза.

— Ну как? — спросил Таггерт.

— Ничего нового. Но, судя по всему, плохи дела, Джим.

— Он что-нибудь говорил вам? Хоть что-нибудь? — допытывался Таггерт.

— Ничего существенного, — ответил Эндрюс. — Что-то бормотал о какой-то коробке, но в карманах у него ничего не нашли.

Дверь в комнату ожидания открылась опять. Таггерт, Джардайн и Эндрюс буквально набросились на молодого врача, вошедшего в комнату.

— Да, это действительно укус, — сообщил доктор, — но я никогда не слышал, чтобы такая маленькая ранка могла вызвать столь пагубную реакцию. Если, конечно, у него нет сильной аллергии на что-то. Чем он занимался, когда это случилось?

— Был на бернсовском ужине, — пробормотал Таггерт, и у него это вышло саркастически без его воли.

— Что ж, очевидно, что теперь очень важно установить, с чем он там имел дело, — сказал врач. — Его состояние очень плохое, и я правда не имею представления, как его лечить. И, что еще хуже, мне не удалось достать его медицинские карты. Очевидно, он вплоть до последних двух недель жил в Соединенных Штатах.

— Когда вы сказали про укус, какой именно укус вы имели в виду? — уточнил Джардайн. — Могла это быть, к примеру, змея?

Доктор с сомнением покачал головой.

— Слишком мала ранка. Первоначальные отметины от прокола кожи напоминают, скорее, укус насекомого, хотя воспаление вокруг ранки позволяет с уверенностью говорить о впрыскивании какого-то яда.

— А если паук? — подсказал Джардайн.

Доктор задумчиво кивнул.

— Да, это весьма вероятно.

Джардайн и Таггерт обменялись многозначительными взглядами.

— Что-то в коробке, — пробормотал Таггерт. — Но с ним не было никакой коробки.

Мысли Джардайна устремились в том же направлении.

— Значит, это произошло непосредственно перед тем, как ему пойти на бернсовский ужин.

Эндрюс услышал их разговор и вмешался.

— Я заметил на его пиджаке следы глины, — вспомнил он. — Возможно, он отправился на ужин прямо из лаборатории.

Таггерт кивнул. Все, вроде бы, сходилось.

— Пошли, — сказал он Джардайну. — Проверим, чему вас научили на курсах усовершенствованного вождения. В лабораторию Хаттона, и как можно быстрее!

Карл Янг указал на маленькую картонную коробку, по-прежнему лежавшую на рабочем столе Хаттона, там, где он ее оставил.

— Вот она. Ее принесли днем. Выяснилось, что внутри ничего нет, кроме деревянной стружки. Питер решил, что он уколол палец о проволочную скрепку.

Таггерт осмотрел коробку со всех сторон, затем бросил вопросительный в направлении Джардайна.

— Не думаете ли вы, что я стану это открывать?

Джардайн достал из кармана авторучку и осторожно потыкал ею в коробку.

— Нет никаких скрепок, — заметил он. Потом он медленно поднял свободный клапан крышки и заглянул внутрь. Наконец, удовлетворенный тем, что внутри ничего не шевелилось, он опрокинул ее и высыпал на стол остатки стружки.

— Вы ничего особенного не заметили? — спросил Таггерт у Карла Янга.

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет, как я вам уже сказал, я убирался. И услышал, как он закричал, потом он уронил коробку на пол — примерно на том месте, где вы сейчас стоите.

Таггерт отступил назад на несколько шагов, довольно поспешно.

Джардайн внимательно изучал стружку.

— Сэр… Эта стружка… Я бы сказал, что она идентична с той, что мы видели в «Каско» в банках для пауков.

Таггерт беспокойно огляделся по сторонам.

— Пойдемте отсюда, — предложил он. — Эта пакость может до сих пор ползать где-то здесь.

— Вероятно, он спрятался где-нибудь в темном углу, испугался небось, — пробормотал Джардайн.

Таггерт поморщился.

— Меня не интересует его самочувствие.

Он направился к двери, по ходу нервно озирая взглядом пол.

Они вернулись к машине.

— Этот тип из «Каско», ну, этот спец по ядам, с которым вы разговаривали после вторжения в его лабораторию. Как его зовут? — спросил Таггерт.

— Доктор Нильсон, сэр, — ответил Джардайн. — И его профессия — токсинолог, так мне было сказано.