— Я Томас. Мы уже знакомы, — произнес он.

Вряд ли он имел в виду что-то другое, нежели подвал под «Малышкой Кью». Время, в котором было слишком много букв. И слишком много нравоучений. Урок грамотной пропаганды. Следовательно, вот он — писатель. По всей вероятности, подумал я, он испытывает ко мне доверие. Судя по тому, что он решил мне показаться при свете. Мысль не слишком-то приятная. Я сюда все же не затем явился, чтобы пройти наконец посвящение.

Мы шли по длинному коридору, от которого то и дело отходили боковые проходы. Открывались бесконечные металлические двери. Казалось, будто мы давно прошли сквозь стену и теперь петляем от одного бетонного блока к другому. Мои ноги ощущали, как пол под нами постепенно уходит куда-то вниз. Я и Томас уходили глубоко внутрь зоны С.

Томас шел впереди, освещая нам путь фонариком. Мы остановились перед дверью, ключа от которой у него не оказалось. Скорее всего, если прижать к заржавелой дверной раме палец, ничего бы не произошло.

Под ручкой обнаружилась кнопка звонка. Томас надавил на нее, и раздался звон. Длинный и три коротких. Пауза. Три длинных и один короткий. Дзы-ы-ы-ын — дзы-ы-ы-ын — дзы-ы-ы-ын — дзын. Как в старой доброй классике.

Дверь открылась. Мы вошли в комнату без окон, в центре которой стоял тяжелый деревянный стол. По бокам тянулись такие же деревянные скамьи.

— Добро пожаловать! Вот здесь раньше и находился сам лагерь.

— Какой лагерь? — спросил я. По всей видимости, тайное хранилище для того, из чего потом Арне Бергман собрал электронную бомбу.

— Скоро сам догадаешься.

Вот как же меня бесили эти «Ничего-не-скажу-скоро-сам-все-поймешь-мальчик»!

Томас протянул мне чашку горячей воды, в которую бросил кофе-таблетку. Я пригубил и недоуменно на него уставился.

— Без кофеина, — пояснил тот.

— Бергман здесь? — спросил я.

— Если хочешь, еще есть эспрессо.

Я опустил голову и сделал глубокий вдох. Они меня разыгрывали. Однозначно. Ну или это у них такая своеобразная проверка на прочность.

Наконец в комнату вошел Арне. Он попытался обнять меня, но я вовремя отстранился.

— Я не хочу быть пособником твоей организации. Не желаю иметь ничего общего с террористами. Этот теракт просто перехо…

— Это не мы, — прервал меня Арне.

— Что значит — не вы?

— Кажется, я тебе уже говорил, что следует больше думать собственными мозгами и меньше верить тому, что показывают по Примочкам.

— При чем тут это?

— «Ультрасеть» все давным-давно подготовила сама.

— Да-да, разумеется.

— Видел ролик, на котором сгорает Мильнер?

— Смеешься? Все его видели. Вы же сами взяли на себя ответственность.

— Ничего мы не брали. Это все сфабриковано твоим же концерном. Так же, как сфабрикован и сам теракт.

— Ты совсем свихнулся, — ответил я и задержал дыхание. — Все вы тут свихнулись.

— Это не мы такие — это жизнь такая, — пожал плечами Арне.

Я ничего не ответил.

— «Ультрасеть» готова пойти на все, чтобы достигнуть своей главной цели, — продолжал он. — А для этого им нужно, чтобы кто-то им противостоял.

Что-то я совсем перестал понимать, к чему они клонят. Якобы «Ультрасеть» сама себе прислала ролик, в котором своего же хозяина выставила жертвой. И представляет все так, что получила его от «Гильдии». И, что, разумеется, еще более оправданно, они сами же взорвали бомбу, чтобы уничтожить свою же собственную технику. Если я чему-то и противостоял, так это теориям мирового заговора, построенным на мании преследования. Как следствие, я противостоял политике Арне.

— И что же это за великая цель? — поинтересовался я.

— Очень просто. Больше информации — больше контроля — больше власти.

Для моих ушей как-то чересчур декларативно. Ну да ладно. Да, допустим, правовое положение граждан на время чрезвычайного положения ухудшилось. Однако это разумные меры, введенные для того, чтобы поймать преступников. Что с этого может иметь «Ультрасеть»? Бергман хочет дать мне понять, что они с Управзоной заодно? Думаю, гораздо лучше у него получается дать мне понять, что бедная моя наставница вместе с Фанни верят этому книжному червю и его порожденным острым бредом россказням.

Однако Арне на этом останавливаться не собирался.

— Правительство объявило нас в розыск и собирается упрятать за решетку. Почему, как ты думаешь?

— Ну, наверное, потому что вы террористы и потому что совершили электронный теракт?

— Молодец, мальчик, выучил новости наизусть, — ответил он, и я впервые почувствовал злость в его голосе.

— Ну а какую версию собираешься предложить мне ты? — не выдержал я.

— «Ультрасеть» достигнет своей цели, упрятав всех, кто хоть в чем-либо ей противоречит, за решетку. Нет критики — нет и проблем. Никто больше не заподозрит, что что-то не так. У них будут развязаны руки.

Томас все это время молчал, набивая трубку. На трубке не было поля для рекламы, что меня удивило. Допив мой кофе, он внимательно прислушивался к разговору. Арне подступил ближе — теперь его лицо находилось чуть ли не в сантиметре от моего.

— Ты должен верить нам.

— С какой стати?

— Потому что ты будешь верить Фанни.

— Ха-ха-ха. Зачем ты ее пустил по моему следу? Надеялся, что она меня завербует?

У меня еле поворачивался язык на такие слова. За те полчаса, что я сегодня спал, мне приснился сон, в котором мы были вместе. Жили в собственной кабине в А. Проводили время на пляже в парк-холле.

Там она достала книгу.

— Почитай мне, — попросила Фанни, — а я тебя за это поцелую.

Я начал читать, но сон прервался еще до того, как я дошел до конца главы. И я остался без поцелуя.

В отличие от Фанни, Арне с Томасом мне отнюдь не снились. Исходя из этого, я делал вывод, что ее заинтересованность во мне была наигранной. Очень профессионально наигранной.

Я снова был червяком, нанизанным на рыболовный крючок.

— Она прекрасно сыграла свою роль, так ей и передай, — бодро произнес я.

Арне провел ладонью по моей бритой голове. Я не успел отшатнуться. Он был… Как это сказать? Он вел себя как отец. Глава террористической организации, разыгрывающий из себя доброго папочку! Еще этого мне тут только не хватало.

Все происходившее не умещалось у меня в голове. Почему со мной? Чего они от меня хотели? При мысли о Фанни к моим глазам подступили слезы. Арне приобнял меня за плечи. Честно говоря, не такое уж плохое чувство, когда тебя обнимают. По-товарищески. Хотя в роли отца он, признаться, тоже выступал весьма неплохо. Если быть совсем откровенным.

— В обязанности Фанни входило всего лишь наблюдать за тобой, — произнес наконец он. — Она должна была проверить, как ты станешь вести себя с окружающими. Сообщить нам, можно ли доверять тебе или ты станешь рассказывать о нашей первой встрече. Теракт застал ее врасплох так же, как и тебя.

Видимо, ему все-таки бросилось в глаза, с каким сомнением я на него уставился.

— Да поверь же, что мы за этим не стояли! И Фанни всего лишь воспользовалась темнотой и поломкой Примочек, чтобы безбоязненно с тобой заговорить. Это не входило в наши планы. Она сама же нарушила условия своего задания.

Он ненадолго замолчал.

— Похоже, ты ей нравишься.

Первая соленая слеза проложила себе дорогу по моей щеке до самой верхней губы. Я ее слизнул. Арне сделал вид, что ничего не заметил, хотя на таком расстоянии это было попросту невозможно.

— Она действительно санитарка в пенсионерском лагере?

Арне кивнул.

— В «Гильдию» входят и обычные читатели, — пояснил он. — А читатели есть везде.

Я злился на самого себя. Что я здесь забыл? Я не мог поверить всему, что они мне сегодня рассказали. Не мог и, главное, не хотел. Я хотел наружу и повернулся к двери.

— Два поворота налево, два направо и снова два налево. Все двери открыты, — произнес Томас и вручил мне фонарик. Еще его заботы мне не хватало, пронеслось у меня в голове.

— В течение ближайших сорока восьми часов ситуация обострится, — продолжил Арне у меня за спиной. — До того, как произойдет большой взрыв, мы успеем еще раз увидеться. Подумай еще раз о Примочках, Ультранете и обо всем, чем ты обычно живешь.