Так они и сделали. Через десять минут Вадим очутился в котловане. Здесь он понял, что без веревки на стену десятиметровой высоты ему не взобраться, даже с его опытом альпиниста. Но отчаянные головы взбирались. Это он понял, двигаясь вперед вдоль стен. Не одному Мите пришла в голову идея делать ступени. Их здесь хватало. Правда, они были неровными и делали их не лопатой, а чем придется, может быть, и зубами.

К центру котлована Вадим не решался подходить — слишком открытое место. Пусть он выглядел муравьем в пустыне, но не один же змеелов имел при себе бинокль. Черная движущаяся точка непременно привлечет к себе внимание, если кто-то ее заметит.

И его заметили. Он и не предполагал, что по территории ездят открытые «УАЗики» с охраной. Пятеро крепких ребятишек в пятнистой униформе с автоматами наперевес ехали ему навстречу вдоль той же стены. Бежать и прятаться тут некуда и негде, со дна пропасти на вершину не запрыгнешь. Пришлось идти дальше как ни в чем не бывало. Машина остановилась у него перед носом.

— Заблудился, соколик? — хмыкнул один из охранников, соскакивая со ступенек на землю. — Или сортир искал? Садись, подвезем.

Его впихнули в машину и повезли назад. Одно радовало: пешком идти не надо. С доставкой прямо к тому месту, куда он шел. Возле особняка стояли человек восемь. Тут его и сгрузили. Охранник крикнул:

— Заблудшая овца. Лазейку искал.

Все оглянулись. Один из главных, судя по цивильной одежде, глянул на Журавлева и что-то шепнул коренастому мужику с азиатской физиономией. Тот подошел к Вадиму и коротко сказал:

— Будь возле меня, не то перо в ребра.

Пришлось приклеиться к бугру, и Вадим присоединился к общей компании. Шестеро в телогрейках стояли молча. Только сейчас Журавлев заметил нашивки с номерами, налепленные на левой поле ватников и на правом рукаве у каждого, кто их носил. У него нашивок не имелось, и, очевидно, этим он и привлек к себе внимание.

Разговаривали двое, и из их разговора можно было догадаться, что эти люди здесь занимают не последнее место. Один говорил чисто, второй с акцентом, похоже с немецким. Определить нетрудно, зная, что объекты принадлежат им.

— Я хочу осмотреть все здание. В последний раз я видел только два верхних этажа, а вы уже вычистили подвалы, — говорил немец.

Русский ему возражал:

— Рискованно, Гюнтер, стены сгнили, перекрытия не держатся. Мы сделаем опоры, тогда и посмотришь. Потерпи пару дней.

— Не спорь со мной, Николай. Тут я решаю, что делать, чего не делать. Эти стены пушкой не пробьешь. Иди и показывай. Сегодня вечером я должен докладывать обстановку Москве. Он на днях приезжает. Я должен знать все, что здесь делается.

— Твоя воля.

Они направились в облезлое серое здание. Бригада работяг потянулась следом. Журавлеву тоже пришлось идти. Азиат изредка косился на него, но понятно было, что сейчас им не до него.

Толпа во главе с русским начальником ходила сквозь анфилады дворца и в конце концов спустилась на самый нижний этаж, ниже уровня окон. Потолок поддерживали сводчатые колонны, между которыми уцелели каменные гробницы, изъеденные водой и временем.

— Дальше копать не имеет смысла, — суетился Николай. — Это усыпальница, склеп.

— Тут должен быть люк, — твердо заявил Гюнтер.

— Есть люк, но мы его вскрывать не стали. Замурован намертво. Вот он.

В центре подвала среди каменных плит выделялся стальной кованый люк с огромными заклепками, но без ручек.

— Вскрывайте! — приказал Гюнтер.

— Чем? Его же не подцепишь. Даже лом не просунешь.

— Вскрывайте! — повторил немец.

— Как скажешь.

Николай подошел к рабочим, среди которых находился и Журавлев.

— Гусь! Отправь мужиков за инструментом, пусть начинают. А ты. Кореец и Дылда, отойдите подальше, в случае чего — разом на землю и за колонну. И этого мне сохраните, — он кивнул на Журавлева. — Чует моя печенка — у нас найдется тема для разговора.

Гусь, самый здоровенный среди всех, лишних вопросов не задавал. Он отдал приказ, и четверо человек отправились за инструментом. Сам он остался на месте, а с ним Кореец, опекавший чужака, и долговязый, сутуловатый, рыжий тип с колючими глазками. Журавлев понял, что попал с корабля на бал. Тут начиналось самое интересное. Только сумеет ли он кому-нибудь рассказать о том, что видел, вызывало у него сомнение. Наташа бы за такое зрелище полжизни не пожалела.

Рабочие вернулись со сварочным аппаратом и отбойными молотками, тянули кабели, закатывали баллоны с газом и кислородом, притащили компрессор. Подготовка заняла полчаса. Наконец техника заработала, взвилась пыль поднялся и шум. Гусь отвел своих людей назад, и они встали за огромную колонну. Николай также отошел подальше. Гюнтер даже не обратил на него внимания, он с нетерпением следил за продвижением работы.

У люка не было петель и замков. С какого боку начинать, никто не знал. Долбили как придется. Работы продлились не больше десяти минут, после чего грянул мощный взрыв. Тот, кто был предупрежден, упал на землю, остальных разорвало в клочья. От Гюнтера осталась толь, ко щиколотка ноги в ботинке, от остальных только кровь на стенах и потолке.

Когда пыль улеглась и дым рассеялся, оставшиеся в живых поднялись на ноги. В ушах стоял такой звон, что разговаривать не имело смысла — никто ничего не слышал. Медленно ступая по осколкам, со всех сторон к центру сходились счастливчики. В том месте, где находился люк, образовалась черная дыра диаметром метра в два. Николай поднял руку, останавливая движение, и указал на выход.

Приблизиться к люку так никому и не удалось. Даже свет тусклого дождливого дня показался после подвала слишком ярким, а воздух слишком чистым. Звон в ушах затих.

— За что боролся, но то и напоролся, — многозначительно сказал начальник. Взглянув на Гуся, он отдал распоражение:

— К люку не подходить. За столько лет там скопились ядовитые газы. Сунешь нос — и тут же отравишься. Возьми десяток рыл, и пусть они спустят вниз бетонную плиту. Прикройте люк, но оставьте щель сантиметров в двадцать, так чтобы голова не пролезала. Пусть из ямы газы выветриваются. Что делать с ней, потом решать будем. Ну а ты, Кореец, веди нашего гостя ко мне в контору. Пора бы узнать нам, с чем он пожаловал в зону и как ухитрился пройти через змеиное царство. Кореец толкнул Вадима в спину.

— Шевелись.

Его доставили под конвоем в отдаленный барак, прикрытый со всех сторон частоколом высотой в три метра. Калитка находилась на уровне четырех ступеней, обсыпанных каким-то едким порошком. Видимо, таким образом местный начальник спасался от змеиного нашествия и недоброжелателей из числа рабочих.

Журавлева привели в комнату с идеально гладкими стенами, полом и потолком. Кроме стола, сейфа и пяти стульев, тут ничего не было. Попади сюда ядовитая тварь — она и спрятаться не сможет.

Николай выпроводил своих телохранителей во двор и остался с гостем один на одни. Разумеется, его перед этим обыскали, но, кроме фонаря и сигарет, ничего не нашли.

— Садись, парень. Как тебя кличут?

— Называй как хочешь.

— Ладно, чужак, ты сам все расскажешь или тебя подвергнуть первичной обработке? Мои молодцы умеют это делать.

— Толку что? Змеи меня не трогают. Как пришел, так и уйду, если ты меня не придушишь. Я для тебя интереса не представляю. Ты для меня тоже. Слух прошел в Сафонове, будто моего кореша сюда завербовали, вот я его и решил навестить. Хотел вывести из твоих клещей.

— Стало быть, ты с сафоновского изолятора? Морда у тебя подходящая. А как кореша звали?

— Данила Фокин.

— Когда завербован?

— Полтора года назад.

Гаврилюк залез в свой сейф, в котором даже ключей не было, достал из кучи общую тетрадь и пролистал ее. Остановившись на одной странице, он просмотрел ее и сказал:

— Был у нас такой. Полгода назад ушел в змеиную зону. Царствие ему небесное. Долго он у нас продержался, восемь месяцев. Припоминаю я его. У меня ведь память на ваши фотки хорошая. Тебя увидел и сразу понял, что чужой и нашивок нет. — Начальник бросил тетрадку обратно в сейф. — Пальчики у тебя музыкальные. Из щипачей будешь?