— Вот так-то, жена, — он снова заговорил легкомысленно-бодрым тоном. — Неужели тебе нечего сказать? Чудеса! Ты обычно за словом в карман не лезешь.

Почему глаза у нее защипало от подступивших не вовремя слез? И почему вдруг у Джорди стал такой виноватый вид?

— Нет, мне есть что сказать. Изабель Шоотер сообщила, что ее муж приглашает нас поужинать с ними завтра. На ужин призван также ваш общий друг, чтобы вспомнить старые времена. Я пообещала, что мы придем. Я правильно поступила?

Быстро наклонившись, Том поцеловал кончик ее носа — так, не думая, муж благодарит послушную жену.

— Еще как правильно! Интересно, кого пригласил Амос… А больше Изабель ничего не говорила?

— Нет, ничего особенного. Она показала мне собор и росписи Рубенса. После этого мы выпили чаю в трактире неподалеку — вот и все.

— Хватит и этого. — Он снова поцеловал ее и, не оборачиваясь, заговорил со слугой: — Джорди, если ты и дальше будешь с таким усердием натирать мои сапоги, ты протрешь их насквозь. Ступай и прикажи через час подавать ужин.

Том пожал плечами. Не иначе, он спятил, если и впрямь верит, что красавица и умница, талантливая актриса Клеон Дюбуа, и его слуга, Джорди Чарлтон, переживают за него, — ведь все это их не касается. Гоуэр назначил своим главным агентом в Нидерландах Тома Тренчарда, и никого другого…

Собираясь в гости к Шоотерам на следующий вечер, и Том, и Кэтрин постарались принарядиться.

Их отношения напоминали вооруженное перемирие. Том провел день неизвестно где. Ушел сразу после завтрака без слуги и вернулся лишь к вечеру, вымотанный до предела. Он явно выпил немало спиртного, однако его ни в коем случае нельзя было назвать пьяным.

Перед уходом Том велел Джорди как следует приглядывать за Кэтрин в его отсутствие.

— Раз уж ты решил стать ее верным рыцарем, так будь им. Запомни, ей никуда нельзя ходить одной, охраняй ее днем и ночью, даже здесь, в трактире.

Джорди не отвечал, и Том свирепо поинтересовался:

— Ты меня слышишь?

— Слышу, хозяин, а как же! Я вроде еще не оглох, да и вы не шепчете.

Выходит, его «жена» затронула в загрубевшем сердце Джорди какую-то нежную струнку. Ладно, неважно. Том намеревался разыскать некоего Джайлса Ньюмена. Его имя называл один из агентов, с которым он встречался во время своего двухдневного отсутствия. Ньюмен был когда-то другом, а ныне стал убежденным врагом полковника Бэмпфилда, руководившего немногочисленным войском пуритан в Нидерландах. Ему наверняка что-то известно о связях Грэма.

Том узнал, что Ньюмен — человек угрюмый и нелюдимый, превратившийся в настоящего женоненавистника после того, как его жена сбежала с кем-то из придворных Карла II. Застать его чаще всего можно в таверне «Принцесса Киевская», где он снимал комнату. Предстояло выяснить, не разочаровался ли он в идеях пуритан настолько, чтобы выдать и тайны голландской армии, и темные делишки Грэма.

«Принцесса Киевская» оказалась крохотной таверной в глубине узкого, грязного проулка, совсем непохожей на чистенькие и уютные постоялые дворы Антверпена. Впрочем, Том был готов к этому — он оставил в трактире и свои новые сапоги, и изящную одежду. Поверх засаленного черного парика, надежно скрывшего от любопытных глаз его приметные золотисто-рыжие локоны, он нахлобучил потрепанную серую шляпу.

Том спросил у коренастого, с выступающим вперед брюхом хозяина, у себя ли Джайлс Ньюмен.

— Наверху, первая дверь направо, — лениво протянул хозяин, не вынимая изо рта глиняной трубки.

Лестница без перил вела на площадку второго этажа, куда выходили несколько дверей.

Том постучал в дверь справа, но никто не ответил. Может быть, хозяин ошибся? Том осторожно толкнул дверь, и она отворилась. Он оказался в полутемной комнате, пропитанной запахом дешевого табака.

Джайлса Ньюмена не было видно, только у двери стояла пара сбитых сапог, а над ними на гвозде висел рваный плащ. Том заколебался, но затем вытащил длинный кинжал, с которым никогда не расставался.

Держа клинок наготове, он подошел к кровати, откинул полог — и увидел лежащего на спине человека, без сомнений, умершего ужасной смертью. Его задушили — так часто поступали убийцы, желавшие разделаться с жертвой без лишнего шума. Судя по всему, убийство произошло совсем недавно, так как тело еще не остыло.

И снова Том заколебался. Спуститься вниз и сообщить хозяину, что он обнаружил мертвеца, означало вызвать подозрения и стать объектом расспросов, а секретному агенту британской короны не нужно ни то, ни другое. Исчезнуть, выскочив в оконце на противоположной входу стене, также означало вызвать подозрение, когда тело будет обнаружено.

Пожалуй, второй выход был более безопасным. Однако прежде стоило обыскать комнату на случай, если попадется какая-нибудь улика, подсказывающая, кто убил Ньюмена или чем он в последнее время занимался. Том внимательно осмотрелся по сторонам. Вещевой мешок лежал на стуле возле кровати, из него выпали книжка в черном переплете и пара замасленных перчаток.

Том подобрал с полу книжку и пролистал ее — это оказался молитвенник. На форзаце было нацарапано имя Ньюмена. Том не сомневался, для чего именно служила ему книжка. Некоторые буквы были обведены кружочком, а под ними подписаны другие. Значит, Ньюмен с кем-то переписывался, но с кем? У его корреспондента должна быть такая же книга с шифром.

Сунуть молитвенник в карман куртки было делом секунды. Кто знает, вдруг он когда-нибудь пригодится? Иногда важную тайну удается раскрыть именно благодаря таким пустякам. Больше в комнате не оказалось ничего достойного внимания, кроме жалких пожиток Ньюмена.

Том выглянул из окна, отметив, что сумеет, пожалуй, протиснуться в него. Несомненно, убийца попал в комнату таким образом.

Внизу он увидел крышу примыкающего к таверне сарая, откуда до земли было не более десяти футов. Поблизости никого — лишь коза щипала чахлую травку в садике, служившем одновременно и огородом, и крохотным пастбищем, как было заведено в Нидерландах. За оградой — немощеный переулок.

Том задумался. Пожалуй, ему будет лишь на руку, если тело Ньюмена обнаружат не сразу. В таком случае, это нетрудно устроить. Он подошел к кровати, перекинул тело через плечо и, стараясь действовать осторожно, пропихнул мертвеца в окно и придержал, так что тело соскользнуло по крыше на землю. Если повезет, недогадливые хозяева припишут смерть постояльца неуклюжей проделке с пьяных глаз.

Том с великим трудом протиснулся в оконце, съехал по крыше сарая и спрыгнул на землю, сумев не задеть при этом тело Ньюмена.

Оглядевшись, он отряхнулся и не спеша удалился. Ни в переулке позади таверны, ни на примыкавшей к нему улице ему никто не встретился.

Когда труп наконец найдут, хозяин, скорее всего, припомнит незнакомца, который спрашивал Ньюмена, поднялся наверх, да так и пропал.

Том продолжал идти размеренным шагом, пока не добрался до другого, более почтенного постоялого двора под названием «Белая лошадь». Там он постарался привлечь к себе внимание, притворившись, что напился почти до потери чувств. Элем, который ему подносила служанка, он щедро полил одну из кадок с цветами и также затеял шумную ссору с человеком, выигравшим у него партию в шахматы.

Закончив игру, Том принялся жаловаться на жульничество — теперь он был уверен, что его запомнят. Наконец хозяину и недавнему сопернику удалось успокоить разбуянившегося гостя, и Том, пошатываясь и сплевывая, удалился. Лишь когда «Белая лошадь» осталась далеко позади, он выпрямился и зашагал к трактиру своей обычной пружинистой походкой.

Глава седьмая

— Ну, что скажешь, Том? Не сравнить с временами, когда мы питались лишь сухарями да сыром и спали у костра на холодной земле, верно?

Амос Шоотер поднял бокал своего лучшего красного вина, приветствуя Тома с супругой и обещанного гостя — им оказался никто иной, как Уильям Грэм. Сегодня он ничуть не походил на запуганного, усталого, скверно одетого беглеца, каким Кэтрин видела его в последний раз. В темно-синем бархатном камзоле с жабо из брюссельских кружев он был поистине великолепен. На пальце его поблескивал дорогой перстень — ни дать ни взять преуспевающий торговец, как и Амос.