— Отчего вы не думали об этом раньше, когда высмеивали моряков микадо? — якобы спросил в. к. Александр Михайлович (В. Г.).

— Я не высмеивал, —упрямо возразил Рожественский. — Я готов на самую большую жертву. Это тот максимум, который можно ожидать от человека.

И этот человек с психологией самоубийцы собирался командовать нашим флотом!»^[66]

Итак, за десять месяцев своего управления ГМШ Зиновий Петрович не успел создать Стратегической части и разработать плана войны, а с ее началом попросту растерялся. Позднее он и Ф. К. Авелан сослались на то, что план войны, по заявлению адмирала Е. И. Алексеева, имелся в его штабе на Дальнем Востоке. Так оно и было, но это был оперативный план, составленный одноклассником З. П. Рожественского контр–адмиралом В. К. Виттефтом и рассчитанный на наличные силы эскадры Тихого океана и имевшиеся во Владивостоке и Порт–Артуре ресурсы. А в масштабе всего флота? Этот последний вопрос повисает в воздухе укором Зиновию Петровичу.

Только 16 февраля 1904 г. — почти через три недели после начала войны — приказом по Морскому ведомству № 55 в составе ВМУО была образована Стратегическая часть во главе с капитаном 1–го ранга Л. А. Брусиловым. В это время назначенный с опозданием первый командующий флотом в Тихом океане вице–адмирал С. О. Макаров поездом следовал в Порт–Артур, так и не дождавшись создания Оперативного отделения в своем штабе (Кронштадтского порта), который он передавал новому глазному командиру — вице–адмиралу А. А. Бирилеву, своему многолетнему недоброжелателю и бывшему командующему Учебно–артиллерийским отрядом, у которого З. П. Рожественский в 1897–1898 гг. был флаг-капитаном и особо доверенным лицом.

По иронии судьбы, тот же «прикомандированный для занятий» тогда еще капитан 2–го ранга Л. А. Брусилов 4 октября 1903 г. подал на имя З. П. Рожественского записку о плане военных действий на Тихом океане и о мерах по подготовке к будущей войне^[67]. В записке Брусилова целью войны ставилась полная победа над Японией с лишением последней права содержать боевой флот. Так как к такой войне Россия сейчас (4.10.1903 г.) не готова, то надо уступками, вплоть до допущения японских войск в Корею, отложить ее объявление на два года и энергично готовиться. Подготовка к войне, по мнению Л. А. Брусилова, должна была включать достройку всех кораблей программ. 1895–1899 гг. (особенно пяти броненосцев типа «Бородино» и крейсера «Олег»), сосредоточение на Дальнем Востоке превосходящих сил флота (13 эскадренных броненосцев и 5 броненосных крейсеров против 6 и 6 японских соответственно), снабжение их двойным и тройным (для патронных пушек) комплектом снарядов, обеспечение углем, окончание доков и оборудования мастерских, пополнение личного состава специалистами с созданием запаса в Квантунском флотском экипаже, подготовку крейсеров к разведывательной службе («не ходить ниже 16 уз»), а «сухопутной части» — к походу в Корею.

На «дипломатическую часть» возлагалось обеспечение к началу войны благоприятной международной обстановки. Брусилов считал, что, имея превосходство в силах на море и на суше, можно будет без труда отрезать допущенный в Корею японский «корпус».

Зиновий Петрович смотрел на дело иначе и «успокоил» ретивого подчиненного: постройка судов для Тихого океана налажена; углем, доками и мастерскими занимается наместничество (адмирал Е. И. Алексеев), а матросов–специалистов будут готовить на Дальнем Востоке — на старых крейсерах «Джигите» (строевые квартирмейстеры) и «Дмитрии Донском», отправленном туда летом 1903 г. в качестве артиллерийского учебного корабля (комендоры). Остается заботиться о третьем боевом комплекте снарядов (второй ГМШ и ГУКиС «досылали» на «Манджурии» и «Смоленске», но его еще требовалось довезти до Порт–Артура).

Вывод и. д. начальника ГМШ поражал своим оптимизмом: «К войне готовы более, чем когда‑нибудь, но она нежелательна…» И записка Брусилова «осела» в делах ВМУО ГМШ без ознакомления с ней даже Ф. К. Авелана, не говоря уже о генерал–адмирале и адмирале Е. И. Алексееве. Последний не был полностью ознакомлен и с материалами военно–морской игры 1902–1903 гг.

З. П. Рожественский, по его словам, «видел цель (войны с Японией. — В. Г.) только в занятии Кореи» и «не считал необходимым значительного превосходства флота над японским — считал достаточным равенство». Поразительное откровение военного моряка, который словно не слышал или не вспомнил о принципе сосредоточения превосходящих сил на театре военных действий.

5 ноября 1903 г. на стол Зиновию Петровичу легла справка с оценкой соотношения сил на Дальнем Востоке, составленная капитаном 2–го ранга К. В. Стеценко, недавним флаг–капитаном эскадры Тихого океана. Справка заканчивалась выводом: «Японский флот несколько сильнее русских морских сил Тихого океана… и располагает подавляюще превосходящими против русских сил всякими материальными ресурсами»^[68]. Но и справка К. В. Стеценко, весьма способного адмиральского сына, осталась без видимых последствий.

З. П. Рожественский до конца декабря 1903 г. был вполне убежден в достаточности мер по наращиванию морских сил в Тихом океане. И никому «наверх» не докладывал своих соображений по возможному радикальному решению, которое могло бы отложить невыгодное для Российского флота развитие событий — а именно начало войны до лета 1905 г.

Да, он проявлял настойчивость и твердую волю в продвижении на Дальний Восток намеченных подкреплений. Однако в чем выражалось эта настойчивость? В начале лета 1903 г. было уже вполне ясно, что в эту кампанию не удастся отправить из Кронштадта в Тихий океан броненосец «Император Александр III», не говоря о его значительно отставших собратьях — «Бородино» и «Орле», застрявших на казенных верфях в Санкт–Петербурге без положенных им брони и орудий. Но ГМШ «не дремал»: в 1903 г. на Дольний Восток можно было отправить известный «долгострой» 14 500–тонный броненосец «Ослябя», строившийся на верфи Новое Адмиралтейство в течение 93–х месяцев (спущен на воду в 1898 г., однотипный броненосцу «Пересвет» Балтийского завода, прибывшему в Порт–Артур в 1902 г.).

Кроме «Осляби», наконец завершившего расчеты с портами, в относительно высокой степени готовности находились 13 100–тонный броненосец «Цесаревич», постройка которого в Тулоне (Франция) была близка к окончанию, крейсера I ранга «Баян» (прибывший из Тулона на Балтику), «Аврора» (сдаваемый Новым Адмиралтейством), ветеран «Дмитрий Донской», переделанный в учебно–артиллерийский (вместо четырех из десяти 120–мм. орудий на нем поставили четыре 75–мм. орудия на станках Меллера). Заканчивались постройкой также крейсер II ранга (яхта или посыльное судно) «Алмаз», семь эскадренных миноносцев типа 350–тонного Ярроу и несколько миноносцев типа «Уссури» и «Циклоп».

Все это было решено двинуть в Порт–Артур в составе очередного Отдельного отряда судов. Командовать этим отрядом в июле 1903 г. был назначен помощник начальника ГМШ заведующий ВМУО контр–адмирал А. А. Вирениус. С ведома и по ходатайству З. П. Рожественского, который был недоволен «медлительностью» командира «Цесаревича» капитана 1–го ранга И. К. Григоровича (будущего морского министра) и, вообще, неспешным снаряжением всего отряда.

Таким образом, Зиновий Петрович за полгода до начала войны вполне сознательно пошел на то, чтобы обезглавить единственный имевшийся в его распоряжении орган оперативного управления — ВМУО, который на девять месяцев фактически остался в заведовании второстепенного лица — полковника по Адмиралтейству В. А. Штенгера. 21 июля 1903 г. А. А. Вирениус, настроенный весьма миролюбиво, то есть далекий от сознания опасности близкой войны с Японией, прибыл в Париж, откуда собирался следовать на юг Франции — в Тулон, где его дожидался «Цесаревич».

Уже в Тулоне А. А. Вирениус получил телеграмму от З. П. Рожественского, которая отменяла включение в состав его отряда броненосца «Император Николай I», флагманского корабля эскадры Средиземного моря, которая по планам 90–х гг. XIX в. и по выводам посредников игры 1902–1903 гг. являлась ближайшим резервом эскадры Тихого океана. Странно? Да, но исключение этого корабля, спущенного на воду в 1889 г., было произведено в ГМШ по просьбе адмирала Е. И. Алексеева, который, вероятно, считал его устаревшим и требующим ремонта. Здесь штаб пошел «на поводу» у главного начальника флота и войск на Дальнем Востоке, хотя тот мог и не знать действительного положения дел с подкреплениями, желая видеть в Порт–Артуре новые корабли. Начальник же ГМШ — Зиновий Петрович — очень хорошо знал, что до лета следующего года отправить на усиление эскадры из Кронштадта будет нечего, кроме названных выше кораблей, уже назначенных в отряд А. А. Вирениуса.