В обобщенной фигуре «московского Гамлета» прослеживаются черты сходства с персонажами чеховских произведений 80-х годов — такими, как либеральный журналист — герой рассказа «Хорошие люди» (см. газетный вариант; ср. концовки обоих рассказов) или «человек шестидесятых годов» из журнальной редакции «Именин». В письме к А. Н. Плещееву от 9 октября 1888 г. Чехов так определял свое отношение к типу людей этого склада: «Он надоел мне еще в гимназии, надоедает и теперь». В письмах этого времени Чехов многократно писал о «сволочном духе», живущем «в мелком, измошенничавшемся душевно русском интеллигенте среднего пошиба» (Плещееву, 14 мая 1889 г.), отрицающем «всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать» (Суворину, 27 декабря 1889 г.), об «узкости, больших претензиях, чрезмерном самолюбии и полном отсутствии литературной и общественной совести» современного русского либерала, его сплетничестве и завистничестве, его склонности к высоким словам (Леонтьеву (Щеглову) 3 мая 1888 г.), о делении на «наших» и «ваших» (К. С. Баранцевичу, 14 апреля 1888 г.), об отсутствии знаний, вместо которых — «нахальство и самомнение паче меры» (Суворину, 9 декабря 1890 г.), о «духоте» общей атмосферы, создаваемой такими людьми. В сатирическом изображении требований к журналам, в перечислении имен критиков (М. Протопопов, И. Иванов) выразились взгляды Чехова на либеральную и «направленческую» публицистику «восьмидесятников». В описании «девиц и дам», знакомых «московского Гамлета», возможно, использованы впечатления от круга В. В. Билибина и его жены, ищущих «каких-то типов необычайно ученых женщин, ни о чем больше не разговаривающих, как о Белинском, Добролюбове…» (Н. А. Лейкин — Чехову, 24 января 1887 г.; ГБЛ).

В очерке нашли отражение общественно-эстетические и этические идеи Чехова, высказывавшиеся им в письмах конца 80-х годов. Особенное сходство обнаруживается с известным письмом брату Николаю Павловичу (март 1886 г.), где Чехов развернуто изложил свою этическую программу. Наиболее неожиданными для сочинений такого рода в ней были гигиенические требования; для Чехова же они были чрезвычайно характерны и составляли неотъемлемую и существенную часть его этического идеала. «Грязь, вонь, плач, лганье» — эти вещи в отрицательной характеристике образа жизни для Чехова равноважны (из письма Чеховым от 3 декабря 1887 г.). В известном чеховском высказывании о свободе художника (в письме к А. Н. Плещееву от 4 октября 1888 г.) о «человеческом теле» и «здоровье» говорится прежде всего: «Мое святая святых — это человеческое тело, здоровье, ум, талант, вдохновение, любовь и абсолютнейшая свобода, свобода от силы и лжи…» Существеннейшее место детали общегигиенического свойства занимают в чеховской оценке современной интеллигенции: «Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция <…>, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель <…> Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях <…> Где вырождение и апатия, там половое извращение, холодный разврат, выкидыши, ранняя старость, брюзжащая молодость, там падение искусств, равнодушие к науке, там несправедливость во всей своей форме» (письмо Суворину от 27 декабря 1889 г.; ср. в «Записных книжках» Чехова: «Интеллигенция никуда не годна, потому что много пьет чаю, много говорит, в комнате накурено, пустые бутылки…» — I зап. кн., стр. 136. 8).

Слова героев о «воздухе и экспрессии» — излюбленная чеховская формула при ироническом изображении суждений об искусстве (ср. «Талант», «Произведение искусства»).

Стр. 501. Вл. А. Александров (1856—?), А. Ф. Федотов (1841–1895), И. В. Шпажинский (1844–1917) — драматурги 1880-90-х гг.

Лопе де Вега, кажется датский драматург ~ Кальдерон позаимствовал…— Лопе де Вега (1562–1635) и Кальдерон (1600–1681), испанские драматурги.

Стр. 506. Наши профессора ~ себе в карман. — В письме к Е. П. Егорову от 11 декабря 1891 г. Чехов писал: «Ходит тысяча фантастических басен о растратах, наглых воровствах и т. п.»

Впервые — Слово, сб. 2, стр. 53–55, в качестве неоконченного отрывка, который был «найден в бумагах» Чехова.

Печатается по тексту автографа (ЦГАЛИ, ф. 549, 1.188).

Представляет собой черновой отрывок, без конца, с авторской правкой чернилами и красным карандашом. Обе правки производились во время написания, что видно из содержания правки, а также из того, что под красным карандашом размазались чернила, то есть вычерк производился по только что написанному. В правом углу автографа помета Чехова: «Михаил Матвеевич».

В письмах Чехова не сохранилось никаких упоминаний о работе над этим произведением. Почерк отрывка похож скорее на почерк Чехова конца 80-х годов, чем 90-х годов. Возможно, он был черновым наброском к еще одной, неосуществленной, главке рассказа под тем же названием «Красавицы», 1888 года (см. наст. том), повествование в котором также велось от первого лица.

«I. У Зелениных» — впервые: «Русская мысль», 1905, кн. I, стр. 151–152, вместе с двумя другими произведениями («Калека» и «Волк») под общим заглавием «Из набросков А. П. Чехова».

Печатается по автографу (ГБЛ).

«III. Письмо» — впервые: «Трудовой путь», 1907, № 7, стр. 1.

Печатается по автографу (ИРЛИ).

Отрывок «У Зелениных» и законченный, но не опубликованный при жизни Чехова рассказ «Письмо» могут быть отнесены к концу 80-х — началу 90-х гг. и связаны, вероятно, с замыслом неосуществленного романа.

Рукописи датируются по бумаге и по почерку. Они написаны на такой же, ныне сильно пожелтевшей бумаге, как вставки в IV действие пьесы «Иванов», сделанные в конце 1888 — начале 1889 г., и водевиль «Свадьба», на титульном листе которого штамп Главного управления по делам печати: «31 октября 1889 года». При этом в «Свадьбе» и «Письме» листы в мелкую сетку 35,7 на 22,1 см разрезаны пополам. Совпадение почерка в «Свадьбе» и «Письме» практически полное. Как можно судить по сохранившимся рукописям Чехова, этот крупный, круглый почерк существенно отличается и от более продолговатого, ясного начертания букв в рассказах начала 80-х годов, и от менее четкого, с деформированными элементами букв, неустойчивым наклоном и местами значительным нажимом почерка второй половины 90-х годов[23].

Отрывок «У Зелениных» появился в журнале «Русская мысль» с редакционным примечанием: «В разобранных покуда семьею А. П. Чехова бумагах оказалось несколько набросков и три маленьких рассказа, давно написанные. Часть этих рукописей мы и печатаем» («Русская мысль», 1905, кн. I, стр. 151).

На первом листе автографа «Письма» пометы рукою В. С. Миролюбова: «Чехов», «Корпус», «Из бумаг и набросков Антона Павловича Чехова». На каждом листе штемпелем указана дата «26 июня 1907». Но еще в январской книжке издававшегося Миролюбовым «Журнала для всех» за 1906 г. было напечатано уведомление: «В наступающем году предполагается к напечатанию <…> Письмо. Недоконченный рассказ Антона Чехова». Вплоть до административного закрытия журнала на сентябрьском номере 1906 г. рассказ так и не появился. Судя по переписке Миролюбова с М. П. Чеховой, рукопись поступила к нему не ранее декабря 1906 г. (см.: Д. Н. Медриш. История одной чеховской рукописи. — В сб.: Вопросы русской литературы, вып. 2 (26), Львов, 1975, стр. 81–86). Журнал «Трудовой путь», где она была опубликована, — фактический преемник «Журнала для всех» и продолжившего его журнала «Народная весть». Существенно, что в уведомлении о предстоящей публикации («Трудовой путь», 1907, № 6) рассказ уже не называется «недоконченным». Видимо, ближе познакомившись с текстом, Миролюбов отказался от мнения, что рассказ не завершен. Сохранившаяся, явно беловая, рукопись это подтверждает: свободная строка в конце последней, восьмой страницы свидетельствует о том, что текст рассказа сохранился полностью.