— Спасибо. Во всяком случае, она вышла из кино в шоковом состоянии. Вернувшись в тот вечер в гостиницу, я нашел ее записку. Ни чемоданов, ни мехов Майки не было. Она уехала в Париж. Хотела найти мадам Клод и попросить, чтобы та взяла ее на работу.

«Я лучше самых красивых ее девушек, — объяснила она в своей записке, путая снимавшихся в фильме артисток с реальными девушками знаменитой содержательницы борделя. — И я смогу работать не хуже, чем они».

— И ты никогда больше ее не видел?

— Как бы не так! Я вижусь с ней всякий раз, как бываю в Париже, а это происходит довольно часто. Или когда она бывает в Милане.

— Майка работает у Клод?

— Не совсем, но почти так. Через неделю после исчезновения она. сообщила по телефону, что Клод уже не существует или, во всяком случае, она отошла от дел. У Майки выбили почву из-под ног, но ей все же повезло. Она рассказала мне о популярном модельере. — милой, элегантной и очаровательной женщине, которая сразу распознала ее способности. Она взяла Майку на работу даже без испытательного срока, для показа мод избранной клиентуре. Она выбирает себе наряды такой длины, какая ей нравится, с условием, что можно будет разглядывать ее нижнее белье.

— Которого она не носит, ты это имеешь в виду?

— Это для клиентов, ограниченных в средствах. Когда приходят более состоятельные покупатели, манекенщицы кружатся.

— И Майка счастлива, что ее высоко ценят?

— Непросто счастлива. Она переполнена радостью и чувствует себя на седьмом небе. И за три года ее удовлетворенность только возросла. Сегодня ей достаточно сказать «да» или «нет», чтобы тут же перелететь с континента на континент. Она стала наградой для президентов, утешением для монархов, подругой для комиссаров, секретным оружием для вояк и обещанным блаженством для отцов церкви. Невозможно пересчитать ее чемоданы, а меховые пальто еще лучше того, которое так понравилось v мне при первой встрече.

— А под меховым нарядом она, конечно, совершенно голая?

— Не всегда, но чаще всего. Особенно, как она призналась, во время дальних перелетов.

— Она, должно быть, доставляет массу удовольствия команде и половине пассажиров.

— Если они в состоянии это себе позволить. Бесплатно она достается только мне, так же, как когда мы были женаты.

— Да, так же. А почему вы теперь не женаты? Ты не хотел, чтобы твоей женой была шлюха?

— Наоборот, я был в восторге от этой мысли. Но у нее такая ревнивая хозяйка! Это она настояла на нашем разводе. Майка не хотела ей перечить, поэтому…

— Милый Гвидо, всегда ты уступаешь! Вот так и получилось, что ты снова стал холостяком.

— Во второй раз все тоже было необычно.

— Продолжай. Я начала зевать, но слушаю очень внимательно.

— Мы с Майкой оставались супругами еще два года. Когда мы встретились, ей было девятнадцать, в двадцать один она оставила меня. Прошел год, и я был счастлив — в основном с женами своих друзей. В то время я решил уйти из фирмы, в которой работал.

— А где ты работал?

— А тебе действительно нужно подумать о карьере шпионки. Иначе у тебя могут возникнуть проблемы с твоим теперешним хозяином. Моим боссом был не кто иной, как Джанни Пакони. Ты его знаешь?

— Нет.

— Неужели? С таким агентом, как ты, секретным службам было бы нечего делать.

— Меня никогда не интересовала промышленность, тем более итальянская…

— Они даже знают этого парня из Патагоний. Не старайся выяснить его имя — твои хозяева его тщательно контролируют. Короче говоря, я пустил под откос этого хмыря и всю его команду и с удовольствием увидел, что снова стал безработным.

— А у тебя были сбережения? Или тебя содержала Майка?

— Я живу скромно, но оставаться независимым труднее, чем думают некоторые.

— Для кого труднее? Для рабов зарплаты?

— Вот я и попал в лапы другого парня, еще более богатого и могущественного, чем Пакони, если это возможно. И очень скоро он сделал мне предложение, от которого я не мог отказаться.

— Ты чересчур корыстен, чего же еще!

— Это я и сам знаю. Но вот что было самым приятным во всей этой истории, кроме того, что увеличились субсидии дамы, которая тогда меня поддерживала: этот парень предложил мне в качестве премии женщину. И не какую-нибудь старую клячу. Он предложил мне жениться на юной наследнице.

— Поразительно! Твое явное пристрастие к наследствам должно было снова возвратить тебя в детство.

— Такова жизнь. Факт остается фактом — женщина, о которой идет речь, была не вдовой, а дочерью известного биржевика, и девственность ее гарантировалась контрактом. Ей было восемнадцать. Как видишь, я быстро возвращался ко второй молодости, но заметь, не до того уровня, на который ты вернула меня с Мидж.

— Существенное замечание! А как выглядел этот избалованный ребенок?

— Ты мне, наверное, не поверишь, но, клянусь, это правда. Она была такой же привлекательной, как Майка, но темноволосой. Лица у них были, конечно, совершенно разными. Но фигуры, как это ни удивительно, довольно похожи.

— Только не говори, что они похожи на меня, а то я тебя прогоню!

— Не хочу тебя раздражать, но у вас всех есть что-то общее. Во всяком случае, мне никогда не приходилось уговаривать Майку, чтобы она носила так же мало белья, как ты. А что касается Джулии, то когда нас познакомили, на ней была не только нижняя юбка, но и бюстгальтер. От одного воспоминания об этом я краснею от стыда.

— А ты раздевал ее для проверки в присутствии адвоката?

— В этом не было нужды. Такие вещи можно определить с одного взгляда, если это взгляд знатока.

— Но этот скрытый порок не возмутил тебя до такой степени, чтобы отказаться от брака?

— Ты должна понять, что моя вера в человеческие возможности намного сильнее стремления поставить на ком-то крест, даже если это оправданное стремление. И ты поймешь восхищение, испытанное мной, когда в день нашей роскошной и многолюдной свадьбы я увидел свою невесту среди шикарно разодетых родственников. Да, на ней было только плотно облегающее подвенечное платье, позволяющее мне и всем присутствующим сосчитать количество волос на ее девственном лоне.

— А она тогда еще оставалась девственницей?! Ты женился, не сделав вначале этого?

— Да. Я вел игру по всем правилам.

— Ты меня разочаровываешь. Но я по крайней мере надеюсь, что она, в отличие от твоей предыдущей супруги, не была столь скрупулезно моногамной? Я имею в виду, до тех пор, пока Майка не увидела свет в одном из кинотеатров моей родной Каталонии.

— Джулия сразу же показала себя такой же чувственно одаренной, как Майка. И, как и Майка, она оставалась полностью и безраздельно моей. Эта верность была скорее частью ее эротического таланта, чем проявлением чувства долга. Каждый день после того, как она появилась почти обнаженной перед сборищем своих родственников, знавших ее только в образе пуританки — выпускницы школы, Джулия продолжала бросать вызов традициям. Первое, о чем она меня попросила, — это взять ее с собой на нудистский пляж. И там, и повсюду, где у нее была возможность валяться обнаженной, раскинув руки и ноги (конечно, всегда вместе со мной), красота Джулии стала легендарной. От Сан-Тропеза до Таормины пол-Европы облизывалось, глядя на Джулию, но никто, кроме меня, даже пальцем ее не коснулся.

— И женщины тоже?

— Женщина была. Одна. Майка.

— Браво! Вы что, занимались любовью все вместе?

— Боюсь, что мне придется разочаровать тебя еще раз. Когда Майка приезжала в Милан, и я, и Джулия приходили к ней в номер, но поодиночке, не прячась друг от друга, а просто в разное время.

— Мне вас жаль! Вы ненормальные! Вы сумасшедшие!

— Если позволишь мне встречный вопрос, скажи: откуда у тебя такое фанатичное отношение к триаде?

— Это не фанатизм. Это предчувствие.

— Ты считаешь триаду формулой будущего?

— Да, если мир захочет идти по Пути эволюции. Вначале было одно существо, и оно, естественно, было одиноко, смертное или бессмертное, — и имя его было Яма, как сообщает Зеуд Авеста, или просто Я, как утверждают Упанишады, или жирный андрогин, или, как на заре истории Египта, бог Хнум. Первым шагом прогресса во всех древних историях было деление надвое этих создателей или их творений. Ева была взята из ребра Адама. В Ведах мы видим близнецов, Ями и Яма, в результате кровосмешения которых появились мы. Зевс рассек андрогинов надвое так, чтобы появились мужчина и женщина в том виде, в котором мы их более или менее хорошо себе представляем (по-моему, представления у нас не очень ясные). Хнум создал Шу и Тефнута, моих далеких предков. И все эти «половинки», воплотившись таким обозом, стремятся воссоединиться друг с другом. Хотя, как правило, в результате усугубляют свое одиночество. Такое состояние дел сохранялось достаточно долго. Нам следовало бы поучиться творить лучше, чем это делали старые боги, и вместо разделения себя на два пола изобрести три, четыре, пять, десять, шестьдесят девять — множество различий! И ожидая, пока биологи смогут вырастить в своих колбах таких мутантов, давайте пока хотя бы расширим концепцию пары. Давайте когда-нибудь дадим женщине двух мужчин. В другой раз предложим одному мужчине двух женщин. Но, конечно, не связывая себя этими комбинациями и ограничениями! Иначе трио начнет раздражать так же, как пара.