— Ты как насчет поесть, Алекса?
— Положительно.
— Ну, тогда идем.
Карпцова встала, убрала непослушную челку с лица. Докторша была чем-то невыразимо довольна, что, впрочем, меня устраивало.
У кухонного комбайна было пусто, кто-то — почти наверняка Дюпон — опять не утилизировал недоеденное.
— Надень ему уже на голову когда-нибудь, — посоветовала Мария, поглядывая на меня. — В самом деле, сколько можно свинство разводить?
— Да надену, надену. Просто при мне он обычно не забывает.
— Ну, тебя все боятся, — докторша плюхнулась с тарелкой за стол. — Даже я вот опасаюсь.
Я решила на провокации не поддаваться. У меня до сих пор приятно шумело в голове, откуда убежало выдуманное машиной безумие, и даже на белковый концентрат я смотрела с умилением.
— Куда мы летим? — спросила Карпцова, когда я уселась напротив нее. — Опять туда, где будет что-нибудь неожиданное и ужасное?
— Просто сверхдальняя доставка, — повела плечами я. — Хотя она мне и не нравится.
— А что там?
— Много научного, медицинского оборудования и почти восемнадцать тонн стекла.
Карпцова подняла голову и только спустя несколько секунд догадалась облизнуть с губы кусочек желе.
— Чего?
— Стекла. Стеклянные слитки по три килограмма.
— Стекло, — пробормотала Мария и вернулась к еде. — Может, какое-то ценное?
Я запустила ложку гулять между пальцами: указательный, средний, безымянный, мизинец — мизинец, безымянный…
— Нет, Мария. По химсоставу — силикат.
— И тебя не насторожило, что мы гоним через две трети галактики ради восемнадцати тонн фасованного силиката?
— Насторожило, — согласилась я. — Но мы летим в сектор «Н». Там и не такое бывает.
— «Н»?!
Сектор «Н» широко известен только тем, что о нем известно крайне мало. Это большой — порядка пятисот световых лет в диаметре — участок в Дальнем Трехкилопарсековом рукаве. Новые звезды, старые звезды, терраподобные планеты, жесткая радиация, гравитационные сдвиги, черные дыры в изобилии — милый участок космоса, где в довершение прочих бед мы наткнулись сразу на две негуманоидные цивилизации. Цивилизации оказались шикарные, словно сошедшие со страниц теоретических выкладок Томаса Шлеера, — они ярко подтвердили тезис знаменитого ксенофоба о невозможности контакта с таким типом разумных существ.
— И как нам дальше с этим жить? — поинтересовалась Мария. — Может, мы прямиком к звезде Безумия?
— Ага, — безмятежно отозвалась я.
Карпцова открыла рот, подумала и решила просто положить туда еще порцию желе.
— Идиотизм, — буркнула она с набитым ртом.
— Ну, мы же не планируем целоваться с местными жителями. Мы отвезем груз на станцию сцинтианских наблюдателей и свалим.
— Все равно идиотизм.
— Я думала, что ты обрадуешься. Новые горизонты, запрещенные знания, — я пальцами изобразила в воздухе кавычки. — Ну и все такое. Вирусы же тебе потрошить понравилось.
— Вирусы — это одно. Трехкилометровые твари, занимающиеся космокреацией, — совсем другое.
— Фу, позорище, — сказала я. — А еще ученая. Как тебя, брезгливую, в проектах канцлера терпели?
Карпцова надулась. Я смотрела в тарелку и прокручивала в памяти последние события, на фоне которых скоростная доставка стекла казалась мне совсем не интересной.
— А ты какая-то странная, — сказала вдруг Мария.
— Что?
Я опомнилась и посмотрела на нее. Карпцова с интересом меня разглядывала — с интересом и улыбкой.
— Говорю, ты странная. Может, тебе в качестве терапии надо иногда убивать Дональда?
— Да пошла ты!
— Шучу-шучу, — ухмыльнулась Мария, порозовела и изобразила защиту ладонями. — Но такая ты мне нравишься больше.
— Не смей коситься на мою задницу, — сказала я, допивая кофесинт. — Мне парни больше нравятся.
— Я уже поняла, — рассмеялась Мария. — А чего это ты с утра уже пьянствовала?
— Да так, — уклончиво сообщила я.
— Праздновали или смелости набирались?
Я смотрела на эту лукавую мордашку и с трудом сдерживалась от ответной улыбки. Не скалиться, не скалиться, не скалиться! Нечего тут, я и сама еще толком не насладилась новой жизнью. Да, я жадная, не хочу делиться, но у меня слишком мало хорошего было в последнее время, чтобы носиться со своим сокровищем на вытянутых руках.
Я его просто погрею и побаюкаю.
— Да что это за пьянка? — отмахнулась я. — Так, кафтиана бутылку раздавили на двоих.
— Кафтиа-ана? — протянула Карпцова с плотоядной ухмылкой. — Нашему капитану нужна девочка Алекса, а не инквизитор Алекса?
— Не поняла.
— Кафтиан, — академическим тоном начала Мария, — темное галинезийское пиво, продукт брожения «А»-ячменя, полусинтетическая технология… Ля-ля-ля, не помню, как там. Особенности влияния на организм: снижение критического восприятия и внимания. Законами некоторых планет даже запрещен по этой причине.
Я нахмурилась. В принципе, я всегда хорошо сопротивлялась действию спиртного — мне так казалось, во всяком случае. Но снижение критического восприятия, о котором я, кстати, благополучно забыла… В груди что-то противно заскреблось, когда я выстроила цепочку из изнаночного освещения и празднования до радостной новости, а не после.
— Эй, ты куда? — услышала я за спиной.
«Похмеляться, Карпцова. Похмеляться».
* * *
Я налегла спиной на дверь каюты и два раза глубоко вдохнула.
— «Телесфор».
— Да, Алекса.
Ох, как не хочу ни о чем разговаривать с этой тварью. Но придется.
— «Телесфор», ты проводил прямое изучение моей памяти или личности?
— Сожалею, Алекса. Я не могу предоставить эту информацию.
И я тебя ненавижу. К сожалению, это еще ничего не значит.
— Сегодня около девяти было произведено изучение файлов ядра виртуального интеллекта, — сказала я. — Нужна информация по просмотренным файлам.
— Это закрытые файлы, Алекса, — отозвался ВИ. — К сожалению, я не могу…
— Помолчи. Мне нужна информация по папке… — Я зажмурилась и начала выдавать цифры вперемешку с буквами.
Каждый символ в моей памяти словно бы кто-то подсвечивал целеуказателем. Это была моя папка, в которой хранился ключ к моим кошмарам. Даже не будь я инквизитором, я все равно бы запомнила все до последнего знака — с одного взгляда.
— Запрос принят, Алекса. Какого рода данные нужны?
Я облизнула губы:
— Свойства.
— Класс: виртуальная папка, — сообщил виртуальный интеллект. — Тип: зеркало. Отзеркаленный объект: информация закрыта. Создана сегодня в семь шестнадцать. Внимание! Некоторые данные по свойствам файлов искажены. Прямое использование капитанских полномочий. Внесены изменения в такие категории: время создания, время…
Голос затухал у меня в голове. По-прежнему там было пусто, одиноко, и по-прежнему там стояла маленькая девочка, которая на несколько часов потеряла веру в свой личный ад.
Я улыбнулась и села на пол.
«Спасибо, обормот. Ты хотя бы попытался».
Глава девятнадцатая
Я открыла глаза и приложила руку ко лбу: горячо. Тело, которому запретили смотреть сны, чувствовало и вело себя на манер побитого волосатика: ныло, поскуливало, и от этих ощущений на глаза наворачивались слезы беспомощной жалости.
«Жалости к себе. Прекрати сейчас же».
Встать, дошлепать до душевой кабинки и оторваться там всласть — это предел моих мечтаний. Это, черт побери, мой предел. Я пыталась не думать о том, как здорово все было раньше. Как хорошо было становиться под ионизированную воду после славного штурма, как клево смывать с себя пот после напряженной погони за очередным нарушителем. Как приятно торчать в горячем облаке пара, когда твой парень уже ушел, а ты осталась — довольная, почти добрая и слегка сонная.
Как здорово было, когда я могла позволить себе сны.