В отличие от ранних крестовых походов, эти, начавшиеся в 1208 году, были направлены не в какую-то отдаленную пыльную землю, но в южную часть Франции. Во время одной такой «чистки» пятнадцать тысяч еретиков были убиты, бесчисленное множество ослеплено, покалечено, использовано в качестве мишеней для лучников. Впервые Европу раздирала идея. Этой идеей стал дуализм манихейцев, истоки которого прослеживаются от Франции до Балкан, а оттуда в Армению, на родину множества древних корней. В Европе успех дуализма объяснялся двумя убедительными причинами: неизбежной коррупцией любой официальной церкви и могуществом демонов, чья злая воля преследовала всех средневековых крестьян. Именно дуализм давал ответ на вопрос, волновавший теологов и философов от Иова до Канта: если Господь всемогущ и добр, как объяснить существование Зла?

Дуализм делит мир на два элемента: дух и материю. Дух принадлежит Богу, и он добр, материя подчинена дьяволу и является воплощением Зла. Поэтому все, что ассоциируется с видимым миром, есть Зло. Проблема появилась, когда Сатана и его мятежные ангелы были изгнаны с небес. В отместку они сотворили материальный мир, горы и океаны, животных и деревья. Но когда очередь дошла до человека, Сатана обнаружил, что не способен вдохнуть в него жизнь. Поэтому с Богом было заключено соглашение о разделе этого сокровища: Бог сотворил душу, а Сатана — тело. Поскольку человек сочетает в себе оба элемента, его земная жизнь — это сплошная пытка. Плотские желания приходят в постоянное противоречие с мудростью души. Человек представляет собою Божественный дух, заточенный в грешном теле, и земной долг каждого — сделать все, чтобы положить конец этому дьявольскому заговору. С одной стороны, это порождало неистовую набожность в сочетании с иконоборчеством, с другой стороны, официальная церковь считала, что дуалисты зашли слишком далеко. Среди них были люди, отрицавшие не только иконы, но и культ Пресвятой Девы. Они отказывались поклоняться кресту как символу земных страданий Христа. И сама Церковь, и принадлежавшие ей здания, и ее служители рассматривались ими как воплощение коррупции и разврата и как земная организация, потакающая прихотям дьявола.

С точки зрения большинства дуалистов, еда и питье были неизбежным злом, а брак и рождение потомства рассматривались как величайший грех: появление детей отсрочивало наступление царства Божия на земле, создавая новые тела, новые тюрьмы для духа. Напротив, половая жизнь, не ведущая к появлению потомства, была разрешена, и половым излишествам потакали. Половые оргии были обычным делом. Многие дуалисты считали, что человеческое тело ниже пупка является изначально грешным и потому не важно, что делает с ним его владелец. Французы называли всех еретиков, в том числе и болгарских богомилов, Bougre, а так как существовало подозрение, что дуалисты способствовали распространению содомского греха, от этого корня произошел глагол bougrire и английское to bugger.

Признание существования духа и материи и постоянного конфликта между ними является общим для самых различных религиозных традиций: буддизма, гностицизма, зороастризма, манихейства. В годы раннего христианства это сознание проникло в десятки странных сект, каждая из которых имела собственные ритуалы в противовес официальным, но всех их объединял выраженный дуалистский подход. Наибольшим рвением отличались монтанисты, сманивавшие жен у мужей, которые приобрели также известность своими пророческими снами, ненавистью к собственному дыханию, поеданием редиски и активным поощрением своих преследователей. Когда император Юстиниан явился, чтобы покорить их, они прибегли к самосожжению.

Борбориты, или «нечистые» (от греческого корня со значением «грязь»), рассматривали любые проявления гигиены как ненужную прихоть: они использовали для своей литургии семенную жидкость и менструальную кровь. Карпократы считали, что не достигнут спасения, если не пройдут через все виды греха. Существовали также гельвидиане и патерниане, славившиеся своей распущенностью. Адамиты молились нагими, считая, что все еще находятся в Эдеме, а мессалиане требовали, чтобы новообращенные стояли на молебне до тех пор, пока злые духи не вылетят у них изо рта, затем они постились три года, после чего, очистившись от скверны, они могли снова предаваться любым видам плотского греха.

Что на самом деле происходило в этих сектах, понять не просто: во многих из них письменные отчеты тоже считались грехом, и те источники, которые дошли до нас, большей частью составлялись теми, кто их преследовал. Павликиане, хотя и были строгими дуалистами, оказались более терпимыми в своих требованиях и оставили для потомков любопытный текст на армянском языке, озаглавленный «Ключ истины». Большинство сект к седьмому столетию были уничтожены, те же, что сохранились, были поглощены арабскими завоевателями, и многие дуалисты стали мусульманами. Исключение, как всегда, составили армяне, жившие в горах и сохранившие верность христианству. В их среде распространение ислама вызвало возрождение дуализма и подъем павликианства.

Ничуть не менее, чем прежние павликиане, преданные миссии обличения дьявола, авторы «Ключа истины», написанного по-армянски, определяют двенадцать обличий Зла:

1) змеи;

2) вороны (за их пристрастие к падали);

3) звери, обитающие в полях;

4) телята (или тюлени — по-армянски одно и то же слово);

5) свет;

6) женщины (украшающие себя и занятые охотой на мужчин);

7) мужчины (которые охотятся за богатством);

8) школьные учители;

9) священнослужители;

10) апостолы;

11) епископы;

12) монахи (любящие овощи и сырые места).

«Мы упомянули только двенадцать, — предупреждает „Ключ истины“, — чтобы не утомлять вас излишне, о возлюбленные мои!» Но и этот перечень достаточно ясно показывает характерное для павликиан отвращение к церкви. В Армении это объяснялось тем, что религиозный сан передавался по наследству, а епархиями часто управляли, словно феодами. Для лишенных влияния набожных мирян манихейский дуализм был весьма притягателен.

Нигде более два течения раннего христианства не переплетались между собой так тесно, как в Армении. С запада, из Византии, вера пришла в расшитых золотом одеяниях, с позолоченными иконами и сонмом святых. Это была помпезная, авторитарная организация — христианство, распространяемое «сверху». Но такая вера была лишь поверхностным глянцем на буколическом язычестве армянских крестьян. Они были пропитаны менее земными зороастризмом и манихейством. Христиане-евангелисты, пришедшие с юга, святые отцы из Сирии «с медовыми речами» оказались ближе им по духу. Пустыня воспитала более чистую, более возвышенную веру; именно это течение христианства оказалось самым близким к дуализму.

Официальная церковь Армении преследовала еретиков: их земли были конфискованы, им ставили на лбу клеймо с изображением лисы и подвешивали на крюк, если они упорствовали, а в случае, если и эти меры не помогали, изгонялись на далекий запад, прочь из византийского мира. Во Фракии ссыльные армяне и дуалисты в основном заселяли столицу области Филиппополь (ныне Пловдив). Он превратился в своеобразную свалку для всех, кто был неугоден Византии, по определению Анны Комнины — «нечистыми водами», став удобным буфером против скифских захватчиков, которые периодически вторгались с севера. И когда крестоносцы проходили через город, павликиане были единственными, кто не бежал.

Рыцари тамплиеры, со своими эзотерическими традициями и странными ритуалами, безусловно, имели склонность к дуализму. Один источник свидетельствует, что от них требовалось, помимо всего прочего, плевать на крест. Они соприкасались с павликианами и армянами не только в Филиппополе, но также и возле Антиохии. Храмовники и армяне, как нам известно, даже объединились с целью взятия замка Баграс. Принято считать, что тамплиеры «нахватались» ереси от катаров во Франции, но, возможно, в действительности она пришла к ним другим путем. Торговцы тканями и коврами также способствовали распространению дуализма, и в Европе еретиков нередко называли ткачами. Между прочим, уже в тринадцатом столетии армяне вовсю занимались торговлей коврами.