Бывший штабс-капитан и вправду заинтересовался покупкой. Но время поджимало, он торопился на Корсику, ликвидировал дела, отправлял & в Нью-Йорк. Настроение было не слишком веселым, а впереди маячил финал слишком затянувшейся командировки — свинцовая точка, даже целых три. Он готовился к уходу, не подумав, что его жизнь и смерть в этом мире уже исчислены, взвешены и поделены кем-то другим.
Ричард Грай встал, отодвинув рисунки подальше, к самому краю стола. Отвернулся. Гравюры, маленькие окошки в неизмеримую вселенную Гипносферы, внезапно стали тем, чем были изначально — линиями на плоскости, не слишком серьезной забавой уставших от жизненной суеты людей. Джимми-Джон выдумал их походя, в перерывах между куда более серьезными занятиями. Jpg-файлы раздавал бесплатно, рекламы ради, как первый, не очень уверенный шаг к подлинному покорению Мультиверса Снов. Далеко пройти не удалось, картинки остались всего лишь картинками.
Черный Человек в зеркале глядел сочувственно, не без грусти. Дернул губами, вздохнул беззвучно, посмотрел прямо в глаза. Из сна можно попасть только в другой сон. В конечном счете, все исследования Ноосферы — всего лишь путешествия по собственным фантазиям. Реальность никуда не исчезла, человеку суждено родиться, прожить свой срок — и умереть без всякой надежды на Воскресение. Из праха — в прах.
Земля плоская. Солнце встает из моря — и в море умирает, пройдя дневной путь по небесной тверди. Грязь и пыль — конкретны и материальны. Всё прочее — сны.
Не так ли?
Ричард Грай не стал спорить. Не с кем! В зеркале нет ничего и никого. Оптический эффект, такой же иллюзорный, как и самый обычный сон. С ним не справиться, бросив трость в беззащитное стекло.
Он провел рукой по ноющей скуле и подмигнул тому, кто смотрел из самых глубин свинцовой амальгамы. Не выйдет, приятель! И ты сам оттуда не выйдешь, так и будешь скучать, словно Сатана на дне ада. А мы двинемся по тоннелю дальше. Земля, конечно, плоская, и коридоры кончаются стенкой.
Ничего, все-таки попробуем!
Крупный план. Эль-Джадира.
Февраль 1945 года. Сон.
Есть!.. Получилось!
А с чего, собственно, не получаться? Обычный «сонный» файл, грамотно сделанный, долговечный. «Сухая игла», глубокие заусеницы, четкий рисунок. Сложно, конечно. Эпигоны Джеймса Гранта пытались работать прямо по металлу, даже кристаллы пробовали. Получалось и вправду капитально, на веки вечные, но кристалл не скопируешь, а гравюр, помнится, можно нашлепать десятка три.
Чем пахнет? Лавандой пахнет.
Вот она, комнатка, всё как на рисунке, но, понятно, в цвете. Скатерть с красной каймой и цветочками, тоже красными на желтом. Стены не серые, а, скорее, цвета беж, на витраже — персонаж в ризе при золотом нимбе, подушка на кушетке синяя.
Ха! Так это же Вермеер, «Бокал вина»! Художник напрягаться не стал, просто удалил персонажей вкупе с бокалом, все же прочее сделал черно-белым.
…Черно-серым — или наоборот, что тоже верно. Заскучал мой дядька, домой запросился, хотя и знает, что в «реале» и получаса не прошло. Снимет шлем… Точнее, я сниму. Я! Поставлю «July Morning», кофе выпью. Он там что, помирать собрался?
…Риск есть, но вовсе не из-за кошмариков с пустым коридором. Типичное вытеснение! Он боится навсегда остаться «там», но не желает вспомнить, как «там» очутился. Шлем сам по себе безопасен, это не «чип» в мозгу, как у первооткрывателей Q-реальности. Беда в том, что реальность эта — не моя.
Ладно, смотрим! Слева направо, от окна к стене. Из окошка — свежий дух, благодать и в человецех благоволение. За окошком… А ничего там и нет, белый свет без верха и низа. Тот, кто все это намечал, явно не стал себя затруднять.
Кушетка, подголовник, подушка. Картина… Пейзаж, но какой-то смутный: туман, верхушки деревьев… То есть, это для меня на картине туман, потому как неведомый рисовальщик этим тоже не озаботился. Стена в бежевой покраске, угол, еще стена, точно такая же. Полка… Ее на рисунке нет, она как раз в темечко наблюдателю смотрит. На полке — небольшая ваза белого фаянса. Вот и лаванда, синенькая и простенькая. Отыскалась!
Четыре стены, дверей нет. Такое я уже видел, в старых файлах дверь должна появиться позже, после простейшей инсталляции. Имя, язык пользователя, желаемый возраст… Заполнил, помянул «сим-сим», дорожка и откроется. Но может быть и совсем по-другому. Есть «сонные» файлы, в которых не развлекаются и не отдыхают. И если я все правильно понял…
Стол! Нет, не стол — пенал!..
Теперь осторожно. Подходим, рук не протягиваем…
Смотрим.
…Пластмассовый футляр, форма прямоугольная, углы слегка скруглены. Цвет корпуса серый, на верхней поверхности черные… Пятнышки? Не-е-ет, черные кнопки, блестящие, словно из стекла. Вероятно, тоже пластмасса, но другая. Размер — четыре пальца в ширину, ладонь в длину. Отметок, знаков и номеров нет, звуков не издает, двигаться не пытается. А если вместе сложить?
Нет, спешить не будем. Сперва в окно поглядим, на абстрактный белый свет. Такими и рисовали в давние годы «связные» файлы, простенькими, без излишеств. И подробности внутри рамы не важны, и вид за окном. Главное, сюда можно попасть как минимум вдвоем. Две картинки, синхронное время просмотра — и сон у каждого одинаковый: такая вот комнатушка. Садимся, кто на кушетку, кто за стол — и общаемся. Ничего, конечно же, особенного, телефон и скайп ничуть не хуже. Но, во-первых, время. Не от дневных, делами наполненных часов отрываем, а от ночи. Во-вторых же, простота. В AD 1945-м, к примеру, ни скайпа, ни «мобильников» нет, не создали еще. А гравюра, исполненная в технике «сухая игла», имеется. Вот она!
А если коротко, то это и есть простейший вариант «платформы», искусственной тверди в зыбком океане Гипносферы. В обычном сне личность погружена в собственное подсознание, не свободна, связана. Здесь же человек сам себе хозяин, как и в «неспящем» мире. Именно из таких «платформ» Джеймс Грант думал построить целый искусственный мир, заселить его, даровать законы. Может, и безумие, зато какое блестящее безумие!..
Фу, выдохнул! Можно возвращаться.
«Связной» файл — само по себе интересно. Но неведомый творец озаботился еще и пультом. Сейчас обходятся без лишних сущностей, зато серый пластмассовый корпус прост и нагляден. Именно так выглядел узел связи в самых первых «платформах». Берем в руку — и жмем кнопки, просто и доходчиво.
Берем — и жмем!
Стоп! Не сразу, а по подразделениям. Сначала просто берем. На ощупь — обычная пластмасса, а вот веса, считай, и нет. Если это и в самом деле старый добрый пульт из самых первых файлов, сейчас он уже меня признал. Теперь я найду его в любом уголке Гипносферы, даже в самом обычном сне. Как найду?
Бросаем вверх. Исчез! Сжимаем ладонь — вот он, родимый. Еще раз, еще… Признал, потеплел!.. Все-таки есть в этой простоте нечто приятное. Бросаем… Ловим… Плохо лишь, что в настоящем сне о нем легко забыть. Надвинутся кошмары, захлестнет, так сказать, собственное Оно.
Восемь кнопок, никаких обозначений нет. Очень неудобно, поэтому обычно новичка инструктируют: первая кнопка — туда, вторая — сюда… Пока все восемь спят, черненькие, блестящие… Эге, не восемь. Вторая снизу, левая! Желтый яркий огонек. Вот и первая дорожка.
Не спешить, не спешить… Вновь пройтись по комнате, лавандой полюбоваться. Цветы свежие, и пыли нигде нет. Стерильно! Скорее всего, ее тут и не будет, такое правдоподобие в связном файле ни к чему. Зато может измениться сама комната…
Что теперь? Писем не обнаружено, таинственных знаков на стене — тоже. Единственный путь — желтая кнопка.
Жмем? Жмем!
Едем!..
…Теперь можно и к берегу. Вода как парное молоко, но злоупотреблять ни к чему. Лучше обсохнуть, по бережку побродить, а потом снова в речку.