Это было нечто новое. Никогда еще Чарлз Маккью не решался перечить Уилльяму Чиверсу, да и Чиверс вовсе не привык к тому, чтобы ему перечили.

— Вы забываетесь, Чарлз! — В голосе банкира откровенно звучала угроза.

— Нет, сэр, я профессионально оцениваю ситуацию, — более чем почтительно заверил его Маккью.

— Вас что же, не устраивает сотрудничество со мной? — попробовал сделать еще один заход Чиверс.

— Меня устраивает сотрудничество с «Бостонской финансовой группой», сэр.

Это был точно рассчитанный удар. Чарлз понимал, что, конечно же, не пресса волновала сейчас банкира, — прессе рот в конце-то концов действительно нетрудно заткнуть. Главное все же было выглядеть чистым в глазах правления финансовой группы. Маккью знал, что рискует, но предполагал, что правление не может удовлетвориться версией о гибели Валерии в катастрофе. Тогда Редж Уоллес и прочие члены клана потребуют выложить все карты на стол. Выложит ли он их все — это другое дело. Но в любом случае, прояви правление интерес к самому факту гибели Валерии Бренна, Чиверсу придется вести себя очень тихо! Инспирировать этот интерес Маккью ничего не стоило. Похоже, понял это и банкир, но упрямо настаивал на том, чтобы свои следователи к делу не привлекались.

— Делайте что хотите, нанимайте китайцев, малайцев, хоть колумбийцев, но чтобы наших в следственной группе я не видел.

Это была зацепка, которая Чарлза Маккью устраивала. Оба в чем-то уступили, и видимость согласия была достигнута.

Глава третья

В поисках версии

В мрачном настроении, отправив Марка спать, Чарлз опять сидел над досье Андрея Городецкого, пытаясь не столько разобраться в сложившейся ситуации, сколько в себе самом. «На черта он мне, в общем-то, сдался, этот интернационалист, — вместе с этой самой, „неясной его природой“ каких-то там личных свойств?» — мысленно уже не раз повторял он одно и то же. И так ли уж продуманно поступил Уилльям Чиверс, привлекая именно его, Андрея, на эту, гнусную в целом, роль? Ведь каков финал!.. «Обеспечить вечное молчание» — это очень легко сказать. Хотя Марк, конечно, выполнит все, что ему прикажут по этой теме, но ведь вовсе не обязательно этому Городецкому делать дырку в уникальном черепе. Будет потом приходить ночами — с интуицией своей треклятой и с подсвеченным волчьим взглядом… Привидение — с апломбом и ехидной кривой улыбкой, — этого никакие нервы не выдержат! А так, в целом, этот парень ничего… По-российски, правда, прямой и грубый, но ведь это не повод, чтобы его угробить, даже ради сохранения чьих-то семейных тайн! А из последнего разговора с закусившим удила банкиром Чарлз четко понял, что скорее всего дело этим и кончится. Не лучше ли уж тогда попробовать просто купить Андрея, — ведь не миллионы же ему платит Хантер в своей конторе!

За стеной, в соседней комнате, Марк не спал — долго гремел посудой, разговаривал с кем-то по рации. Потом постучал, доложил, что вернулись с задания шофер Чарлза и Мэри Спилмен. Не интересуют ли шефа какие-нибудь детали?

— Что там у них? — устало спросил Маккью — просто так, чтобы хоть что-то спросить.

— Мэри Спилмен говорит, что примерно через час они с Бобом туда вернулись. Потолкались среди любопытных, послушали, чем интересуются репортеры… И еще говорит, что трупы обгорели так, что полиция долго ломала голову — где сама Валерия, а где ее деловой партнер.

— Хорошо, иди. И передай им, что они заслужили отпуск. Пусть отдыхают. Накорми и пусть спят. Утром Мэри Спилмен отправишь обратно, к Кроуфу.

— Понял, шеф.

Марк ушел, и Чарлз опять погрузился в свои раздумья. Беспокоило его еще одно обстоятельство. Когда вечером стало темнеть и Андрей закончил рыскать по снегу, в том числе и на лыжах — что, надо сказать, тоже весьма поразило Чарлза, потому что тот не просто стоял на лыжах, а в пробежках его явно ощущался какой-то особый шик, — они с Андреем и Марк с Кидом около часа просидели над картой. Кида Фрея с пристрастием расспрашивали все трое, пытаясь выяснить, нет ли лазейки, пользуясь которой можно проскользнуть в шале, минуя дом сторожа… Фрей знал плато как свои пять пальцев, любую версию опровергал убедительно, а если с чем-то соглашался, то выходило, что приготовления для проникновения в шале оказались бы такими громоздкими, потребовали бы участия стольких специалистов, что на это обязательно обратили бы внимание — если и не сам Кид Фрей, то спасательная служба, патрулирующая ежедневно на вертолетах в районе «Спринг-бод», поскольку и трамплин, и сам пансионат привлекали многих спортсменов и любителей покататься на лыжах.

Эта мозговая атака вчетвером кончилась тем, что ни одно из предположений не приняли за рабочую гипотезу, хотя перебрали, казалось бы, все — вплоть до использования дельтаплана и прыжка с управляемым парашютом. Впору было говорить о небесном посланце и неизбежности Божьей кары. Больше всех расстраивался Андрей, которого отсутствие хоть какой-то версии выводило из себя. Когда они остались с Чарлзом вдвоем, он долго ворчал, что, похоже, все они вляпались в историю гораздо худшую, нежели предполагалось. Хотя и с самого начала ничего хорошего ожидать не следовало.

Чарлз ловил себя на том, что какие-то намеки, даже недомолвки Андрея он не в состоянии уже пропустить мимо ушей. И хотя пока не было сформулировано ничего конкретного, Маккью не мог уже отогнать навязчивую, но такую, в общем, естественную мысль о четко спланированном, заказном убийстве. А дальше… Дальше он не хотел и заглядывать.

Неожиданное решение пришло к нему как всегда внезапно: в сознании всплыло вдруг имя его европейского коллеги Сэмьюэла Доулинга. Нет, Чарлз Маккью не станет нанимать ни китайцев, ни малайцев, ни колумбийцев… Мистер Доулинг, по прозванию Рыжий Черт, — вот кто может ему помочь! Для него уж, по крайней мере, нет тайн — и не то что в спальнях каких-то банкиров Чиверсов, но и в кабинетах иных министров и глав правительств. И — что важно заметить — никто из них никогда не грозил Сэмьюэлу Доулингу заткнуть ему пасть навеки после окончания любых, даже самых деликатных дел.

…Ровно в пять утра Сэмьюэл Доулинг уже был на связи, что привело в конце концов к резкому повороту событий и судеб многих людей.

Поспать Чарлзу удалось не более трех часов. Разбудил его шум вездехода — Фрей выводил машину на расчистку дороги к шале. Едва Чарлз выбрался на крыльцо, следом появился Марк:

— Кофе, шеф.

— Давай, и покрепче. — Поздороваться ни тому ни другому не пришло в голову: вроде бы только недавно виделись.

Солнце не вышло еще из-за леса, но снег, отливая крахмальной синевой, матово блестел, как бы тянул к себе. Чарлз не удержался, зачерпнул его ладонями, растер лицо. «Эх, под душ бы», — подумал он, но почувствовал, что его неудержимо влечет к шале. Наскоро съев пару сэндвичей и выпив кофе, не стал ждать, когда вернется с расчистки Фрей, пошел пешком к шале, решив, что это поможет прогнать сонливость.

Андрея он увидел издали. Тот стоял у подъемника, в самом конце спуска, и смотрел вверх. Услышав шаги, обернулся; приветствуя, кивнул головой. Чарлз пожал ему руку, отметив щетину на щеках, круги под глазами.

— Поспать не удалось?

— А? Кажется, да… То есть — не удалось… — Андрей точно выплывал из глубокой задумчивости, рассеянный взгляд фокусировался на лице Маккью.

— Есть что-нибудь новенькое? — наугад спросил Чарлз.

Андрей — это его свойство Маккью про себя отметил — не реагировал на пустые вопросы. Собеседника это сплошь и рядом ставило в неудобное положение, но следователя это, похоже, не волновало. Андрей заговорил о том, что его тревожило в данный момент.

— Я знаю, как он ушел отсюда. По распадку. — Он провел в воздухе понижающуюся черту. — Спустился сразу за шале и — почти прямо на восток. Это я понял еще вчера, когда мы сидели над картой. Подниматься оттуда к шале действительно бессмысленно. Это миль двадцать в гору. Понадобилось бы двое суток. Зато обратно, если держать приличную скорость… За полчаса можно добраться до шоссе. А там машина — и всем привет! Но это все ерунда. Что без лыж нельзя было обойтись, и ежу ясно.