Они с Мэнди пожали друг другу руки, и все втроем двинулись к дому. Никола щебетала Саймону что-то общих друзьях, о спектаклях, которые она видела в Лондоне, но Мэнди шла молча, гадая, знает ли эта девушка про их с Робином отношения. Если Саймон написал ей про то, что взял ее, Мэнди, в секретарши, то уж наверняка должен был упомянуть и про ее размолвку с Робином.

Никола сама по себе оказалась для нее загадкой. Робин говорил, что она злобная, мстительная, охотница за мужчинами. Но Мэнди никак не могла этому поверить, теперь, когда сама познакомилась с ней. Но с какой стати Робину было врать? И если он не боялся мести Николы, то зачем ему понадобилось бежать? Все-таки она должна это выяснить, даже если правда окажется слишком тяжелой.

Они остановились у ворот дома.

— Не хотите зайти? — Саймон обвел взглядом обеих спутниц.

— Нет, не сейчас, в другой раз, — ответила Никола. — Я просто зашла сказать, что вернулась. Папа будет дома в пятницу, так что не придешь ли к нам на ужин? Если хочешь, я зайду к тебе завтра. Мне много надо тебе рассказать.

Голубые глаза, устремленные на Саймона, просили… умоляли.

Мэнди быстро вставила:

— Да, мне тоже пора идти. Меня ждут к ужину.

— А вы идете в деревню? Ну так идемте вместе — предложила Никола.

Они молча шли по проселочной дороге. Наконец Мэнди набралась храбрости и спросила:

— Вы встречались с Робином Маршем, когда были в Африке, так?

Никола вздрогнула:

— Да, я знакома с ним. — Она помолчала, затем порывисто добавила: — Саймон говорил мне, что у вас с ним вышла размолвка. Мне очень жаль, Мэнди.

— Благодарю. — Мэнди прокашлялась и продолжала: — Вы не будете против, если я кое-что спрошу у вас? Это довольно личное, но мне очень важно это знать.

— Я расскажу вам все, что знаю, — просто ответила Никола.

Мэнди пожалела, что заранее не продумала этот разговор. Но, начав, она уже не могла остановиться.

— Робин рассказывал мне, что жил у вас в бунгало, когда выздоравливал после болезни. И он сказал, что вы… вернее, что он… О боже, в общем… не знаю…

Никола спокойно вставила:

— Не знаю, что он вам сказал, но могу рассказать, как все было, с моей стороны. Возможно, вам следует это знать.

— Да, пожалуйста, — прошептала Мэнди.

Они остановились на мосту через реку и присели на каменный парапет, глядя вниз на мерцающую воду.

— Вначале Робин показался мне очень милым, обходительным и остроумным, — медленно заговорила Никола. — Мы проводили вместе много времени, когда он выздоравливал. Потом… он начал ко мне приставать. Но я не придавала этому большого значения. В конце концов, я была единственной девушкой на много миль вокруг — его можно было понять. Но я не уступала ему, потому что… — Ясные, голубые глаза вдруг потускнели. — В общем, потому что я тогда любила другого.

Саймона? — заподозрила Мэнди, вспомнив выражение радостного ожидания на лице Николы, когда она шла к ним через поляну.

— Но он, кажется, решил, что я просто изображаю из себя недотрогу, — продолжала та. — Отношения наши стали накаляться. Он даже предлагал мне выйти за него замуж.

— О… — Мэнди не могла удержаться, чтобы не вздрогнуть.

Никола кивнула:

— Я знаю, жестоко вам это говорить, но если бы такое произошло со мной, я хотела бы знать всю правду. Мне кажется, вы со мной согласитесь.

— Прошу вас, продолжайте, — попросила Мэнди.

Никола бросила веточку вниз, в бегущую воду, и смотрела, как она проплывает под мостом. Затем она сказала:

— В конце концов я решила уехать. Я поехала к моей давней подруге, ее зовут Клэр. Она замужем за одним из менеджеров отца и жила в поместье в нескольких милях от нашего… там все недалеко, впрочем. Когда я к ней приехала, она была в ужасном состоянии. Ее замужество оказалось неудачным, и она как раз собиралась возвращаться домой, в Англию. Разрыв случился давно, это была очень некрасивая история, и в ней был замешан… Робин Марш.

Она искоса посмотрела на Мэнди и с сочувствием спросила:

— Вы уверены, что хотите выслушать все до конца?

Мэнди молча кивнула, не в силах говорить.

— Дело было так. Робин работал одно время в том поместье, где жила Клэр. Конечно, там было очень скучно и нечем заняться, особенно женщине, сами понимаете. Клэр очень хотела детей, а их все не было. Потом получилось так, что муж Клэр уехал на несколько дней по делам, а вернулся внезапно, поздно вечером… когда Клэр его не ждала… в общем… — она пожала плечами, — думаю, дальше все понятно. Нужно только добавить, что, когда я в следующий раз увидела Робина Марша, я выложила ему все, что я о нем думаю. С тех пор он меня сильно невзлюбил.

Они медленно дошли до коттеджа, где жила Мэнди. Около калитки Никола остановилась и задумчиво сказала:

— Наверное, вам было больно все это услышать.

— Да, больно. Но зато теперь мне все понятно. Когда все время спрашиваешь себя: «Почему? Ну почему?» — это гораздо мучительнее. Когда ищешь ответа и не можешь найти и бесконечно ходишь по кругу.

— Да, — откликнулась Никола. — Я понимаю.

В голосе ее была такая горечь, что Мэнди даже на время забыла о своих бедах.

— Спасибо, что все мне рассказали, мисс Марсден, — сказала она. — Вам, наверное, тоже было нелегко это сделать.

Девушка улыбнулась:

— Ради бога, никакой «мисс Марсден». Теперь мы будем с вами часто видеться, раз вы работаете у Саймона. До свидания, Мэнди.

И она быстро пошла по тропинке.

Мэнди медленно побрела к дому. Теперь она не сомневалась, что Никола любит Саймона… Саймона, чье сердце решительно противится семейной жизни.

Какой несправедливой бывает жизнь, думала Мэнди.

Розы расцвели словно сговорились — в один день, все разом. Маленький розарий Саймона и обширные поля кругом стали живым морем цветов. Иногда Мэнди даже думала, что сама по себе эта красота заживляла в ее душе болезненную рану. Уложив Пипа спать, она обыкновенно выходила в наполненную ароматами темноту летней ночи и бродила, наслаждаясь миром и покоем этих мест.

В офисе ей приходилось много работать. Начали поступать заявки на осенние поставки роз, они шли сплошным потоком, каждый день приезжали посетители, желающие осмотреть розы в цвету. Мэнди нашла конторские дела в полном запустении и принялась заново налаживать делопроизводство. Саймон очень одобрительно смотрел на ее инициативы, но не вмешивался, оставив все на усмотрение Мэнди и признаваясь, что совершенно не разбирается в конторских делах.

— Какое счастье, что ты появилась так вовремя, Мэнди, — говорил он ей. Они как-то незаметно перешли на «ты». — Торговля так быстро растет, я сам ни за что бы не справился.

Говоря это, он подписывал письмо. Теперь его кабинет, оснащенный двумя металлическими картотеками и специальным столиком с пишущей машинкой, стал больше походить на современный офис.

Он крутанулся на стуле и сказал:

— Сегодня утром я получил письмо от Прайса. Я почти обещал ему поехать завтра в Сент-Олбанс, в Испытательный комитет. Скоро мне должны сообщить, получит ли моя новая роза сертификат. В любом случае полезно будет послушать, что Прайс имеет мне сказать.

К этому времени Мэнди уже все знала о знаменитом Испытательном комитете Национального общества по разведению роз — туда посылали новые сорта со всей страны, там их испытывали в течение двух или трех лет, прежде чем выдать сертификат или отказать в его выдаче. В случае успеха новый сорт показывали на выставке, и тогда он мог пойти в массовую продажу. Мистер Прайс был пожилым и очень опытным селекционером, чье мнение Саймон высоко ценил.

— Я могу выехать утром пораньше и вернуться затемно, чтобы успеть вечером еще поработать в саду. Как ты думаешь, ты управишься одна в офисе? У нас на завтра никто не назначен?

Мэнди посмотрела свои записи:

— Люди из Уилесдена. Потом еще делегация из Женского института. «Брэдиз» должны позвонить насчет компоста для семян. А железнодорожникам нужны инструкции по поводу пустых ящиков.