Поставив точку, профессор Траумер удовлетворенно кивнул головой.

«Написано неплохо», — подумал он. В тот день у него была конференция, и работу пришлось прервать. Два следующих дня были заполнены лекциями в институте и лишь под конец недели он смог опять сесть за воспоминания. Его вновь охватило чувство удовлетворенности, какое дает ученому сознание хорошо исполненного долга.

«Несмотря на то что классические модели менпенетралвизионных аппаратов завоевали всеобщее признание, — писал Траумер, — я продолжал искать новые решения. Даже самые лучшие голографические модели давали изображения, эмоциональное воздействие которых было очень и очень эфемерным. Достаточно было протянуть руку к ближайшему предмету, дабы убедиться в том, что перед тобой лишь имитация. Я искал способа, который позволил бы сделать фантастические ситуации еще более достоверными. В конце концов после нескольких лет экспериментов в производство пошла модель под маркой Воображектор-Корпортон. В этой модели традиционный преобразователь был включен последовательно за анализирующим устройством, разделявшим ближние и дальние планы менпенетралвизионных изображений. В самом преобразователе была выделена первая система — дальних планов и вторая система — планов ближних. Первая система, как и раньше, была связана с изопамятью, вторая — с корпортоном. На дальних планах процесс возникновения изображения оставался таким же, как прежде, — одновременно с генерацией мечты появлялось ее пространственное изображение. Принципиальные изменения коснулись ближних планов. Корпортон — это устройство, которое в доли секунды формует из запаса имеющихся в нем материалов точные макеты наших мечтаний. Материалы, содержащиеся в корпортоне, позволяют имитировать кожу, металлы, дерево…

Я уже писал, что классическими моделями Воображектора мог пользоваться только один человек. Для других эти изображения были невидимы. Если у кого-либо появлялось желание показать свои фантазии окружающим, он должен был воспользоваться менпенетралрекордингом. Использование корпортона повлекло за собой существенные изменения. Запас аккумулированных в корпортоне материалов позволял заполнить объемными макетами пространство объемом в триста тысяч кубических метров. Объемные макеты и говорящие куклы были абсолютно материальны, то есть видимы для всех. Пользующийся Воображектором видел определенное комплексное изображение, состоящее из визионных задних планов и макетов и кукол на переднем плане. Посторонние видели только передний план, помещенный в реальном мире. Точное воспроизведение корпортоном живых и действующих объектов приводило к множеству забавных недоразумений».

В дверь постучались. Профессор отложил ручку.

— Войдите, — сказал он, когда стук повторился. В голосе Траумера звучало недовольство — он не любил, когда его прерывали.

В комнату вошел сухощавый молодой человек.

— А, это вы! — уже немного теплее сказал профессор.

— Да, — ответил гость, — но я не тот, за кого вы меня принимаете, профессор.

Молодой человек беспокойно вертелся, чувствовал себя неуверенно, словно не очень твердо знал, как объяснить свое появление.

— Что вы говорите?! — воскликнул профессор. — Но ведь вы директор издательства «Воспоминания ученых». Я был у вас неделю назад.

— В том-то и дело, профессор, что я не из издательства, — молодой человек наконец решился. — Я скромный бухгалтер, а директорское звание — это всего лишь мои мечты.

— Мечты?! — повторил профессор, ничего не понимая.

— Да, — продолжал молодой человек. — Я создал в мечтах роскошное бюро — это был всего лишь корпортонный макет переднего плана, придумал мебель, секретаршу… Потом написал несколько писем известнейшим ученым, прося их посетить издательство. Сообщил домашний адрес: только там я мог возвести корпортонный макет бюро. Этот адрес меня и выдал. Большинство ученых знает адреса издательств и обнаружило подвох. Вы ничего не заметили. Пришли в назначенное время и… вступили в мир моих мечтаний. Вы не обратили внимания даже на шапку, которую я не снял во время вашего посещения…

— Я думал, это что-то, связанное с медициной, — прервал его профессор, — спрашивать было неловко…

— В шапке у меня были скрыты полюса контактного шлема, — сказал молодой человек. — Во время беседы с вами мое воображение работало непрерывно. Благодаря этому я смог познакомить вас с секретаршей, показать библиотеку и кабинет. Теперь вы знаете, профессор, что это всего лишь имитация. Я попросил вас написать воспоминания, и вы согласились. Лишь позже я подумал, что из-за моих шуточек вы понапрасну теряете драгоценное время. Я хотел бы попросить извинения… Молодой человек раскланялся и исчез.

— Невероятно, — буркнул профессор и погрузился в раздумье. Только сейчас он понял, как необходима была ему эта публикация, как хотелось рассказать о себе. Перед ним лежал блокнот. Первые пятнадцать страниц были исписаны воспоминаниями, теперь уже никому не нужными. Траумер тяжело вздохнул, закрыл блокнот и бросил в один из глубоких ящиков стола. Потом встал и отворил окно в сад. Из внутреннего кармана пиджака вынул очки в толстой роговой оправе, внутри которой помещались полюса его личного Воображектора. Сад исчез. Профессор стоял на огромной площади, окруженной массивными зданиями. В плотном кольце многоэтажных домов был только один просвет — легкий одноэтажный павильон с огромной неоновой вывеской: «КНИГИ». Профессор продолжал стоять, хотя до дверей магазина было не больше трех шагов. Из-за ближайшего угла появились люди. «КУКЛЫ», — хотел подумать он, но в последний момент сдержался, чтобы не разрывать нити мечты, которая сулила столько приятного. Необходимо было поддаться самообману. Только так можно вернуть себе хорошее настроение. Все новые люди направлялись к павильону и скрывались за блестящей дверью. Профессор двинулся следом за ними. Внутри было полно народа. Из рук в руки передавали упакованные в пластиковые плоские коробочки экземпляры какой-то книги. Траумер протиснулся к прилавку и взял в руку одну из коробок. На белом фоне чернели буквы:

Он поднял руку, и какое-то мгновение могло показаться, что он вот-вот снимет очки. Указательный палец повис над микроскопической кнопкой демонтажа макетов, расположенной над правым стеклом. Потом рука опустилась. «Коробка пуста, — мелькнула упрямая мысль. — На обложке только название, достаточно раскрыть книгу, как окажется, что внутри ничего нет: ведь это всего лишь мечта!»

Траумера охватили противоречивые чувства.

«Еще немного…» Он дал волю фантазии, и остановившиеся на мгновение фигуры ожили. Немного погодя один из мужчин мягко коснулся руки профессора:

— Профессор Траумер, не так ли?

— Да, это я, — ответил Траумер.

— Можно попросить у вас автограф? — спросил мужчина. Траумер вынул ручку и размашисто расписался прямо на коробке. Теперь на него смотрели все, потом к нему потянулись десятки рук.

— Автограф… автограф… автограф…

И тут профессор перестал колебаться. Он чувствовал, что никогда еще не был так счастлив, как сейчас, в этом сказочном мире, окруженный придуманными людьми, подписывающий экземпляры своей несуществующей книги.

Адам Яромин

Я знаю…

Хилари Майрон проснулся среди ночи весь в поту. Несколько минут лежал с широко открытыми глазами, переполненный счастьем от мысли, что он опять лежит в собственной постели, в своей уютной квартире и что все пережитое минуту назад было лишь сном. Пошевелил рукой, ногой, ущипнул себя. Да, несомненно, кошмарный сон уже кончился.

Он перевернулся на другой бок, натянул на голову одеяло и крепко зажмурился. Спать. Завтра много работы. А теперь посчитаем слонов — говорят, что помогает… Один слон, два слона, три слона, четыре слона, пять слонов…

Но сон не шел. Майрон неохотно встал, бросил взгляд на часы (было без пяти два) и подошел к окну. На асфальт тихо падал мелкий дождь. Хилари открыл окно, вдохнул полной грудью влажный свежий воздух — это, кажется, успокаивает — и опять лег. Какое-то время раздумывал, не принять ли снотворное, но таблетки надо было еще искать, а не хотелось, поэтому он разгладил простыню и долго ворочался, стараясь устроиться поудобнее.