— А в какую больницу отвезли?
— Да кто ж его знает, — бабка пожала костлявыми плечами, — это в «скорой помощи» узнавай.
Корсаков поблагодарил словоохотливую старушку и побрел к бульвару. Кому мог помешать художник Леонид Шестоперов? Тем более что в России его знали только большие специалисты по постсоветскому искусству. Конкуренция отпадает сразу, стало быть ниточка протянулась от банкира. Он мог под пыткой упомянуть Шестоперова… но что им надо от Лени и кто же это такие? Может, они и сейчас наблюдают? Корсаков почувствовал, как по спине побежали мурашки — двор был весь в зелени, народу мало. Затащат в машину и пикнуть не успеешь.
Он ускорил шаги. Ясно одно — Анюту втягивать в эти сомнительные разборки нельзя! Лучше всего, если она забудет, кто такой Игорь Корсаков. Ну, мало ли на ее небольшом веку было сексуальных приключений? Вот и еще одно. Однако он понимал, что их встреча не случайна — под влиянием последних событий что-то изменилось в его ощущениях. Не то, чтобы он поверил в разные мистические совпадения, вроде сходства портретов, но червячок сомнений закопошился в душе — уж очень все сходилось один к одному.
Красная Daewoo стояла там, где он ее оставил. Анюта, опустив стекло, курила. Увидев его она выскочила из машины.
— Ну, что?
— Ничего. «Скорая помощь» его увезла.
— А что с ним случилось? Давай по больницам поищем, — предложила девушка, — садись в машину.
— Нет, — Корсаков огляделся. Уже одно то, что они стояли у всех на виду и разговаривали было плохо. — Ты едешь домой и сидишь тихо, как мышка. А еще лучше — позвони отцу и пусть он пришлет тебе охрану.
— Не нужна мне охрана, — возмутилась Анюта. Щелчком выбросив окурок, она подбоченилась, — я не девчонка сопливая, я в таких переделках бывала, что ты…
— В каких ты переделках бывала, я не знаю, — обозлился Корсаков, — ты думаешь, если пару раз покурила «травку» и напилась в компании таких же недорослей, то ты все познала? Если папа заседает в Думе и раскатывает с охраной — ты крутая? — он взял ее за локоть и крепко, до боли сжал, — от горшка два вершка, ведешь себя как девка подзаборная, а туда же: дама высшего света, никто тронуть не посмеет!
— Зачем ты так, — Анюта заморгала, губы ее скривились, — я же с тобой хочу, я люблю тебя…
— Ты только что Владика любила, — напомнил Корсаков.
— Это… — Анюта всхлипнула, — это ошибки молодости. Я просто хотела, чтобы ты приревновал меня к нему.
— Интересный способ привлечь мужчину, — проворчал Корсаков.
— Я больше так не буду… — лицо девушки некрасиво скривилось, она закрыла его ладонями и разрыдалась в голос.
— Ну-ну, тихо-тихо, — Корсаков привлек ее к себе, обнял. Детский сад какой-то.
Проходящая мимо женщина сурово посмотрела на него.
— Брось ты его, дочка, козла небритого! Помоложе найдешь!.
Корсаков отмахнулся от нее.
— Садись в машину, — он открыл дверцу машины, — садись, кому говорю!
— Не поеду без тебя, — Анюта вцепилась в его толстовку и прижалась лицом к груди. — Не поеду… не хочу… Иго-орь…
Кое— как он усадил ее за руль, обежал машину и сел рядом. Она потянулась к нему, обхватила руками за шею, как ребенок.
— Не бросай меня, я… я так хотела, чтобы ты был рядом… Игорь! Не бросай!
— Не брошу, Анюта, девочка моя. Конечно не брошу. Ты пойми, со мной рядом сейчас опасно. Как только все успокоится, мы будем вместе. Хочешь, я даже с твоим отцом подружусь? Ну, хочешь?
Анюта улыбнулась сквозь слезы.
— Не получится. У него нет друзей, только деловые партнеры. А ты меня любишь?
— А куда ж мне деваться?
— Нет, правда?
— Правда, — серьезно сказал Корсаков, — я тебя очень люблю, только я не люблю говорить эти слова — затаскали их, обесценили. Но сейчас ты должна ехать домой. — Видя, что она готова возразить, он поднял руку, призывая к молчанию, — у Лени Шестоперова не запой, не инфаркт и не отравление дешевой водкой. Помнишь убитого банкира? Так вот: два дня назад он встречался со мной, мы заключили сделку на крупную сумму и Леня при этом присутствовал. Поняла теперь? Позавчера банкир, вчера — Леня. Если бы я остался на Арбате, то добрались бы и до меня. Я не хочу подставлять тебя под удар. Пересидишь дома. Кстати, отцу как-нибудь потактичней намекни, чтобы был поосторожней.
— У него охрана.
— У банкира тоже охрана была, — напомнил Корсаков, — ну, договорились?
— Договорились, — вздохнула Анюта. Она вытерла слезы и попыталась улыбнуться, — а ты куда?
— Опять за свое! — возмутился Корсаков, — ты пойми, мне надо выяснить, что происходит.
— Только будь осторожней.
— Хорошо.
— Можно я хотя бы до метро тебя подброшу?
— Тут идти две минуты.
— Ну, пожалуйста, — в голосе девушки опять зазвучали слезы.
— Поехали, — Корсаков понял, что спорить себе дороже.
Они простились у метро уже без слез, хотя губы у Анюты предательски дрожали. Она насильно сунула Корсакову в ладонь ключи от квартиры.
— Заезжай в любое время, консьержку я предупрежу. Деньги у тебя есть?
— Есть, — Корсаков полез во внутренний карман, достал кошелек. Из пяти сотен баксов, что заплатил банкир за бутылку из-под коньяка, оставалось еще триста. В другом кармане лежал футляр с картами Таро — почему-то Игорь не хотел расставаться с ними.
Он быстро поцеловал Анюту, выскочил из машины и почти бегом спустился в метро.
Рабочий день был в разгаре и народу на платформе было немного. Подошел полупустой поезд. Игорь присел на крайнее сиденье, посмотрел вдоль вагона. Ему вдруг пришло в голову, что возможно он уже под наблюдением. Вместе с ним вошли еще несколько человек, по виду обычные пассажиры.
На «Каширской» Корсаков пересел на «зеленую линию». Здесь народу было побольше, свободных мест не было и он устроился возле двери. В вагоне было душно, он расстегнул куртку, которую дала Анюта. Куда ехать он еще не решил, но хорошо уже то, что удалось отправить Анюту домой. Она стала ему дорога за эти сутки и подвергать ее бессмысленному риску Корсаков не хотел.
На «Павелецкой-кольцевой» в вагон втиснулась толпа народа и Игоря оттерли от двери. Со всех сторон толкали, извинялись, спрашивали, не выходит ли он. Поезд тронулся. Корсаков задумался о том, куда могли отвезти Шестоперова — Леня мог прояснить ситуацию. Ведь не просто же так его избили, наверняка задавали какие-то вопросы.
Сзади кто-то сильно толкнул его и Игорь недовольно оглянулся. Державшийся за поручень парень в кожаной куртке и спортивных штанах смотрел в пространство, не обращая внимания на Корсакова. Игорь вновь отвернулся и через несколько мгновений последовал новый толчок. Корсаков снова посмотрел на парня. Ах вот в чем дело! Ну, такие финты мы уже видали. На Арбате таких специалистов больше, чем прохожих. Корсаков внимательно огляделся и тотчас обнаружил такого же безразлично глядящего в пространство мужчину с другой стороны от себя. Обычная тактика карманников — один отвлекает, другой работает. Если бы Корсаков обернулся в третий раз и начал выяснять отношения с парнем в куртке, мужчина без помех обшарил бы его карманы.
Игорь ухмыльнулся про себя и сделал вид, что очень недоволен поведением парня в куртке. После очередного толчка он немного подался назад и что есть силы врезал ему локтем в солнечное сплетение. Парень охнул, выругался сквозь зубы. Народ стал оглядываться, мужчина, стоявший возле Корсакова посмотрел на него. У него были тусклые, словно угасшие глаза. От брови тянулся вниз небольшой шрам, отчего левый глаз казался прищуренным. Корсаков, глядя ему в лицо медленно застегнул куртку и только после этого повернулся к парню.
— Простите, я вас не ушиб?
— Падла… — прохрипел тот.
— Ну что ты, я просто очень неловкий, — сказал Корсаков и стал пробираться к выходу.
Из метро он вышел на «Охотном ряду», поднялся наверх. На Манежной площади как всегда было людно, журчали недавно пущенные фонтаны, туристы бросали в воду монетки, тинейджеры носились на роликах и скейтах, распугивая прохожих. Вход на Красную площадь был закрыт, возле Александровского сада фотографировались молодожены. Возле Исторического музея собрались сторонники компартии: старушки с флагами и старички в орденах. Гладкий дядька в очках, краснея от натуги, вещал в мегафон, требуя прекратить произвол властей и повысить пенсии, потому, как народ голодает. Сам он, судя по объемистому животу, к голодающим не относился.