— Кто разрабатывал тему?

Лена достала из сумочки пачку «Парламента», прикурила от протянутой Беловым зажигалки. Отвернулась к окну.

Через дорогу перебежала стайка девчонок с рюкзачками за спиной. Через секунду они ворвались в кафе, возбужденно галдя, как весенние пичужки. Белов посмотрел на тугие бугорки, остро натянувшие канареечные майки, крепкие, по-жеребячьи стройные ноги, странно недетские глаза, горящие жадным огнем, и подумал, что даже не знал бы, как подступиться к ним, беспощадно вытесняющим из жизни Елену.

— Понравились? — уколола Елена, перехватив его взгляд. — Не смотри, что малолетки, в постели еще советами замучают.

— Кто разрабатывал тему? — Белов не попался на уловку, сбивающую нить разговора. В глазах Елены на секунду мелькнула паника, и он, как пес, натасканный бросаться на запах страха, тут же рванулся в атаку: — Лена, я задал вопрос.

— Сначала скажи, что будет с этим человеком? «Час от часу не легче! ужаснулся Белов. — Еще куда ни шло, если бы тему вел какой-нибудь НИИ. На худой конец, фирмочка трехнутых пыльным мешком мэнээсов. У всех есть структура, документы, архивы. А индивидуал — дело гиблое. По отдельному человеку мы работать так и не научились».

Но секундное замешательство тут же сменилось гордостью. Машина поиска, скрипя тяжелыми шестернями, только набирала обороты, перемалывая в своем чреве тысячи человеческих судеб, а он уже вышел на «информационный фокус» проблемы. Пока еще неизвестный индивидуал обладал всем необходимым багажом знаний и опыта, теоретических построений и практических наработок и, не дай бог, рычагами управления. Взяв под контроль «информационный фокус», можно легко обезвредить угрозу или нанести жесткий упреждающий удар. Полдела сделано. И все это сделан он один — Игорь Белов, повинуясь наитию, чутью опера, которым гордился не меньше, чем умением обольщать женщин.

— Он мне нужен. — Белов вновь положил ладонь на ее руку. Но уже иначе. Требовательно и жестко. — Лена, не мне тебе объяснять, когда нам что-то надо, мы получаем, чего бы это нам ни стоило.

— Да, только платить приходится другим.

Белов сознательно не отреагировал на неприкрытый намек и едва скрытую боль.

«Плевать, на все плевать. Я мог быть добрым, когда была возможность. Сейчас — нет». Он заставил себя разозлиться и не стал этого скрывать:

— Для начала скажу, что будет с тобой. — Он сжал ее кисть. — Мы поедем в управление, и там с тебя снимут показания. Под подписку о неразглашении. Потом на твоего друга (а он ведь твой друг?) обрушат всю мощь розыска. Через несколько часов его найдут даже под землей. Но показания он будет давать в условиях полной изоляции. Где и останется на неопределенный срок. Спасибо он тебе за это обязательно скажет!

— Почему такая паника, Игорь? — Она поморщилась, попыталась освободить руку, но он не отпустил.

— Установочные и характеризующие данные,-отчеканил Белов. — Если забыла, напоминаю: фамилия, имя, отчество, адрес, род занятий и, главное, на чем его можно взять.

Он отпустил ее руку. Лена, поморщившись, растерла, кисть, словно стирая следы его пальцев. Аккуратно загасила сигарету в пепельнице.

— Не боишься, что я пошлю всех, тебя включительно, встану и уйду?

— Нет. — Он был уверен, что никуда она не уйдет, голос ее выдал.

Она чуть откинула голову, посмотрела долгим взглядом — так, словно пыталась узнать в нем давнего знакомого, необратимо изменившегося за десять лет.

— Это мой друг, Игорь. Ничего путного не вышло, остались просто друзьями. — Лена достала новую сигарету, отмахнулась от протянутой Беловым зажигалки, прикурила от своей. — Был одним из лучших специалистов по системному анализу. Работал на «оборонку», пока не разогнали их НИИ. На Запад не уехал, а здесь пристроиться не смог. Запил по-черному. Я его подобрала, когда человеческого в нем почти не осталось.

Белов представил ее рядом с опустившимся, медленно убивающим себя мужиком. Что-то не стыковалось. «Может, в нем она увидела себя, ту — из пансионата?» подумал он, и все встало на свои места.

— Он талантлив? — подсказал Белов, не дав ей уйти в воспоминания.

— Даже не с кем сравнить. Уникальный тип мышления, способен постичь проблему, не расчленяя ее на части и не увязнув в деталях.

— И чем ты ему помогла?

— Для начала убедила, что если мужик в тридцать лет не выбрал свой путь и не научился идти по нему, не оглядываясь на других и не считая деньги в кармане, то надо, не страдая, идти в услужение другим или смело кончать жизнь самоубийством. Но в таком случае есть более дешевые и быстрые способы покончить с собой, чем жрать водку в подворотнях.

— Круто, — покачал головой Белов. — И что выбрал он?

— Ну, ему уже было далеко за тридцать. Выбор давно сделал, осталось только вновь начать работать.

Светлая голова, стоило надежно протрезветь, как сам пришел к выводу, что жизнь дала ему уникальный щанс реализоваться. Теперь никто не мешает заняться главным.

Белов выжидал, пока она маленькими глотками пила остывший кофе. Вопрос «что для него главное?» крутился на языке, но он сдержался, темп разговора рвать не стоило, все шло правильно, главное — не вспугнуть.

— Если кто и создаст теорию открытых систем, то это он. Во всяком случае, я хочу, чтобы это сделал он.

— Какие данные ты ему передала?

— Ну, геологическая обстановка, тектоническая активность, история застройки, схему подземных коммуникаций, данные о состоянии зданий, статистику аварийности. Много чего. Чем больше данных, тем точнее модель.

«Ты бы ему еще схему атомной бомбы и пару кило плутония приволокла, дура набитая! — зло подумал Белов. — А вдруг? — От мысли, пришедшей в голову, по спине поползли мурашки. — Нет, маловероятно, — пришел он к выводу, попробовав идею на слом. — В дело не повязана. Не смогла бы она так передо мной играть, не ее стиль».

— Поясни бестолковому, зачем человеку, занимающемуся фундаментальной наукой, вдруг потребовались весьма специфические данные из абсолютно практической сферы?

— Тут, скорее, во мне дело. — Лена пожала плечами. — Я же архитектор. Подобрала бы его врач, снабдила бы медицинскими знаниями. Открытая система — это все: человек, семья, город, страна. Вселенная. Все, где циркулирует энергия и информация, где есть жизнь. Теория, может, интересна сотне крутолобых, но на практике она открывает путь к решению тысяч проблем, включая рак, старение, войны…

— Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе… Мне бы ваши проблемы, грустно усмехнулся Белов. — Еще один вопрос: он добрый?

— В смысле — психически нормальный? — вскинула брови Лена.

— Что у него в башке шариков не хватает или, Поборот, перебор — это мне и так ясно. Чем крупнее ученый, тем больше у него отклонение от нормы. Не о том речь. — Белов придвинулся, положив локти на стол, спина от нервного напряжения вдруг сделалась каменной. — Понимаешь, бывает, что талант идет от внутренней озлобленности или еще от чего-то такого. — Он покрутил пальцем у сердца. — Жаба человека душит, вот он и выеживается, показывая, что лучше всех.

— Ну что ты! Павел совершенно нормальный. Немного не от мира сего, ты тут прав. Но без всякого извращения. И очень, очень добрый.

— А теперь фамилию и адрес. — Белов увидел, какими сделались ее глаза, и добавил, но уже мягче: — Не бойся, Лена, ничего плохого я твоему Эйнштейну не сделаю.

— Он не мой, Игорь, — Лена отвернулась к окну. — Скоро год, как мы не встречаемся. Все кончилось само собой. Я ему больше не нужна.

— Это он сказал?

— Нет, я так решила. У него же была семья, двое детей. Он захотел вернуться, я не стала мешать.

Белов покачал головой, но вслух ничего говорить не стал.

— Еще будут вопросы? — Лена посмотрела на часы.

— Адрес.

Лена достала из сумочки записную книжку и ручку. Написала несколько строк, вырвала листок и протянула Белову.

— Вот. Если не изменил правилам, то еще спит. Привык работать ночью.

— Спасибо. — Он пробежал глазами адрес.