— Средняя цена за квартиру в каждом из домов Морриса Катца для посторонних превышает сто тысяч долларов. А теперь умножь это на количество квартир. Что мы получим?

— Двадцать четыре миллиона, — сразу ответил Бленкс. — Мы говорим примерно о девятимиллионной прибыли.

— Нет. — Ножовски ухмыльнулся. Приманка была проглочена. Теперь оставалось только потянуть леску. — Нет, не девять миллионов. Те, кто купит дома, ставшие кооперативными, возьмут ссуду, и прибыль, за вычетом расходов по нотариальному оформлению и на мелкий ремонт, составит фактически двадцать один миллион долларов. Но речь может идти только о пустых квартирах. Надо подтолкнуть корейцев, евреев и пакистанцев найти себе другое жилье. Должен признаться, сам я ничего такого сделать не могу. Не могу заставить этих кретинов расстаться с их жильем. Но ты — можешь. И разными способами.

Марек замолчал, продолжая ухмыляться.

— Послушай, Мартин, может, этот район и не смахивает на рай, но на самом-то деле дома Морриса всего лишь в трех кварталах от Бродвея. Я же тебе сказал, здесь есть кинотеатр, в котором крутят порнуху, и бар со стриптизом, а поздно ночью — наркотики и проститутки. И если все это дерьмо вдруг захочет поселиться в наших домах, то кому придет в голову винить нас? Жить там станет просто невозможно, и тогда мы сумеем освободить все квартиры. А ты, Мартин Бленкс, бросишь заниматься своими наркотиками. Ну что, я не прав?

— Все, что я должен сделать, — это доверить тебе кучу денег? — В словах Мартина заключался вызов, но в голосе его не было. Цифры действительно потрясали воображение.

— Наше соглашение основано совсем не на доверии, — объявил Ножовски. — Управление домами возьмет на себя компания, которая будет получать за это пять процентов от общей ренты. Всю собственность запишем на корпорацию, зарегистрированную в Нью-Йорке. Эта корпорация станет полностью подчиняться другой, зарегистрированной в штате Делавэр, где практически не действуют законы о контроле за такими операциями. Делавэрская фирма в свою очередь будет находиться во владении третьей компании, зарегистрированной на Багамских островах. А банкиры на Багамах работают так, что по сравнению с ними швейцарцы выглядят просто газетными сплетниками. Каждый из нас станет владельцем половины акций той, самой последней, корпорации. Ну, может быть, ЦРУ или ФБР и вышли бы на нас, но шанс, что такие организации заинтересуются кретинами, населяющими Холмы Джексона, минимальный.

К тому же, Мартин, ты должен принять во внимание, что я могу освободить пятнадцать процентов квартир, просто проверяя документы на аренду. Пакистанцы и индийцы ничего не делают напрямую. Один жилец въезжает, затем его сменяет двоюродный брат, но бумаги никто не переоформляет. А многие просто живут нелегально, и все они смотаются в ту же минуту, как только увидят уведомление о выселении. Корейцы, конечно же, гораздо серьезнее относятся к документам, но и они не станут бороться за свои права: как только появится опасность, немедленно съедут. Корейцы ведь очень не хотят, чтобы их дети выросли американизированными. Пустые квартиры наверняка привлекут всяких паразитов: наркоманов, проституток, алкоголиков. Евреи и христиане начнут с ними бороться. Они все еще думают, что закон может их защитить. Но, когда выяснится, что это не так, им тоже придется уехать. Ну а уж тех, кого не удастся выселить, нужно будет подкупить. Единственная проблема в том, сможешь ли ты помочь им преодолеть любовь к низкой квартирной плате.

Мартин Бленкс широко улыбнулся.

— Это самая пустяковая из проблем, парень. Сосунку пожелают скорее переехать в ад, чем жить на Холмах Джексона. — Он помолчал, водя пальцем по кожаному сиденью «ягуара». — Только хочу тебе напомнить: то, что я сказал раньше, остается в силе. Если ты меня кинешь, я тебя убью, даже если это будет стоить жизни мне самому.

Ножовски расплылся в ответной улыбке. Несмотря на репутацию собеседника и его грозный вид, он совсем не испугался.

— Слушай внимательно, Мартин. Если ты хочешь перестать быть уголовником, научись защищаться с помощью юриста, а не угрозами. Поищи юриста-профессионала, который берет наличными. Может быть, возьмешь того самого, который порекомендовал тебе эту сделку? Где тебя высадить?

Везти своего седока в Манхэттен Марек не спешил. Вместо того чтобы быстро проскочить по автостраде Бруклин — Куинс и проехать через туннель в центре города, он свернул на северо-восток по большой центральной Парк-Вей, а затем выехал на мост Триборо. На Сто шестнадцатой улице он снова повернул и через Испанский Гарлем попал на Пятую авеню, чтобы затем взять южное направление. Центральный парк остался с западной стороны. После нищенских домов и гетто по обеим сторонам улицы стали появляться здания, которые были самой дорогой недвижимостью на Манхэттене. Окружающая роскошь произвела на Мартина Бленкса сильное впечатление. Все эти ковровые дорожки чуть ли не до тротуара, вид мерцающих люстр в вестибюлях размером с бальный зал, великолепно одетые пары, направляющиеся к подъездам. В короткий промежуток времени, когда заканчивался срок его условного заключения, Мартин, по настоянию офицера полиции, работал помощником управляющего в похожем здании на Ньюрк-стрит. К людям, которых он видел тогда и теперь, Бленкс относился так же, как к своему отцу в тот день, когда трижды нажал на спусковой крючок. Он бы не хотел быть среди них, но годы, проведенные в заключении, заставили его быть осторожным. Несмотря на свою элегантность, эти люди умели кусаться. Если бы тогда, когда отбывал условное заключение, он их чем-нибудь разозлил или обидел, офицер, безусловно, отправил бы его обратно в тюрьму. В присутствии этих экзальтированных существ ему приходилось ходить на цыпочках. Теперь он их полностью игнорировал.

Тем не менее, наблюдая за мелькающими мимо ковровыми дорожками и кивающими портье, он не мог не признать, что богатым все это время кое в чем везло. Например, фараоны не охотились за ними, чтобы отправить в тюрьму. Конкуренты не стремились всадить пулю в лоб, а подчиненные не крали годовой доход, чтобы смотаться куда-нибудь на юг. Их экономическое положение не зависело от пистолетов или маленьких пузырьков с кокаином. Благополучие, которым наслаждались они, было ему недоступно.

Когда белый «ягуар» остановился на углу Сорок седьмой улицы, проститутки и продавцы наркотиков уже работали вовсю. Несмотря на холодную погоду, группы людей перемещались от одного дома к другому. Здесь продавали и покупали. Некоторые ньюйоркцы отваживались ремонтировать в этом районе здания, их привлекала близость к центру города. Но все же большинство домов тут представляли собой трущобы и общежития для существующих на государственное пособие. Эта среда всегда поставляла продавцам наркотиков большое количество клиентов. Сейчас торговля выглядела вполне мирной, но ближе к полуночи все станет по-другому: на улицы в поисках добычи выйдут стаи волков — чернокожих и латиноамериканские подростки.

Это место являлось территорией Мартина Бленкса. И несмотря на то что Бленкс давно уже не занимался розничной продажей наркотиков, он оставался для этих людей живым примером того, как достичь вершин славы и богатства. Как только Мартин вышел из белого «ягуара», дюжина голосов приветствовала его: проститутки, продавцы наркотиков, наемные убийцы.

Мартин помедлил, затем повернулся к Мареку Ножовски и сказал:

— Знаешь, первое, что я сделаю, — это переговорю с тем юристом, которого ты упомянул.

Глава 1

Четвертое января

Конни А. Аппастелло, семнадцати лет, нетерпеливо ждала в коридоре первого этажа «Джексон Армз», пока Иоланда Монтгомери не закончит работу. Иногда она прижималась ухом к двери квартиры 1Ф и тогда слышала слащавый голосок Иоланды вместе со сдавленными равномерными стенаниями клиента. Конни проклинала Солли Регза — своего сутенера — за то, что тот поселил двух девушек в однокомнатную квартиру. Если одна из них находила работу не в машине, то жизнь становилась просто невозможной. Ведь требовалось не меньше получала, чтобы разгорячить этих старых кретинов настолько, чтобы они согласились расстаться со своими пятьюдесятью баксами. Не сообщать же, что кровать занята и придется подождать в коридоре? Даже такой умнице, как она (а она, безусловно, была неглупой), приходилось прибегать к различным уловкам, чтобы удовлетворять неземное вожделение Солли Регза к деньгам. Ради этого ей приходилось постоянно мерзнуть, ошиваясь на улице. К тому же жильцы дома глазели на нее, как будто она какая-нибудь калека. Вот идиоты, будто никогда раньше не видели работающую женщину. Иоланда тем временем трудилась вовсю.