Во сне Сильвия видела Бетти Халука и свою дочь Мерилин маленькими девочками — не старше десяти лет. Сама Сильвия, естественно, была молодой женщиной. Должно быть, шел дождь, так как дети были в доме. В другое время Сильвия настаивала бы на том, чтобы они играли на свежем воздухе. Как бы то ни было, Мерилин села за пианино и стала наигрывать популярную мелодию из мультфильма Уолта Диснея «Веселый разговор». Они запели втроем. В этот момент раздалась сирена пожарной сигнализации.

Сначала Сильвия инстинктивно включила его в свой приятный сон, подумав, что пришел муж, но звонок звенел дольше, чем обычно. Внезапно сон пропал, и тогда ей показалось, что зазвонил будильник, который она неправильно поставила. Все еще с закрытыми глазами она потянулась, чтобы отключить его, но звук становился все более громким.

Открыв глаза, Сильвия поняла — кругом полная темнота. Из-за весенней простуды у нее были заложены нос и горло, она сразу и не почувствовала запаха дыма, но кромешная тьма ее сильно озадачила. Поразмыслив, она повернулась к окнам. Они выходили на хорошо освещенный двор (по ее мнению, слишком хорошо освещенный). Обычно полоска света проникала сквозь занавески. Однако сейчас полоски не было.

Обескураженная, Сильвия попыталась окончательно проснуться. На ощупь она включила около постели свет. Стоваттная лампа, включенная в темноте, обычно ослепляла. Но сейчас она казалась лишь туманным пятном, как солнце в предрассветной мгле. Сильвия некоторое время пристально смотрела на лампу, не понимая, что происходит. Потом с удивлением услышала собственный голос: «Пожар!» — одно-единственное, бесконечно повторяемое слово, похожее на вопль ужаса.

Привстав с постели, Сильвия попала в полосу еще более плотного дыма. В крови усилилась концентрация адреналина, он как бы стучал в груди, заставляя, помимо воли глубже дышать. Удушье приводило в жуткую панику. Сильвия не в состоянии была анализировать то, что происходит. Четко она понимала лишь одно — отсюда необходимо выбраться как можно быстрее.

«Отсюда» для нее значило — из спальни, в коридор, а потом и из квартиры. Но то, что очаг пожара мог находиться в любом другом месте дома и она могла угодить прямо в бушующий огонь, задохнуться и чувствовать, как легкие наполняются дымом, Сильвия не представляла.

Она резко рванулась, попыталась перебросить ноги через край кровати, но запуталась в одеяле и тяжело рухнула на натертый дубовый паркет. Резкий хруст — и то, что правое бедро сломано, она почувствовала до того, как боль заслонила страх перед дымом и огнем. В какой-то момент Сильвии подумалось, будто она теряет сознание и даже понадеялась на это. Но ближе к полу дым оказался менее плотным, и женщина стала ждать, пока откатится волна боли. В голове прояснилось, и внезапно Сильвия Кауфман совершенно успокоилась.

Все то, что надо было понять перед тем, как оторвать голову от подушки, сейчас очень четко вырисовывалось у нее в мозгу. Нет жара, не видно пламени. Сейчас Сильвия была уверена, что пожар начался где-то в другой части здания, но, может быть, и в дальнем конце квартиры. Только теперь она вспомнила об окнах и о том, что зимние рамы не выставлены, так как в последнее время стояла не слишком-то теплая погода. Чтобы открыть окно, ей придется встать. Тупая боль, пульсирующая в бедре, может в любой момент стать острой и не позволит ей остаться в вертикальном положении столько, сколько требуется. В какой-то момент она уже видела себя разбивающей оконное стекло стулом и пытающейся перелезть через подоконник. Затем Сильвия немного подвинулась, пытаясь убрать нагрузку с правого бедра, но взрыв боли тут же опрокинул все ее фантазии.

Сильвия поняла, что у нее остались только две возможности: добраться через всю спальню до телефона в коридоре или ждать спасения на том самом месте, где она находилась теперь. Телефон (сколько раз она хотела поставить параллельный аппарат у постели!) стоял на маленьком столике в пятнадцати футах от двери спальни. Кроме боли (о ней она не хотела сейчас думать), ее смущал тот факт, что она не видит дверь и легко заблудится в темноте. «Нет, — подумала она в конце концов, — единственный реальный путь выбраться отсюда — это доползти до края кровати, а потом двигаться вдоль стены».

Приняв окончательное решение, она попыталась преодолеть боль. Выбрасывая руки вперед, Сильвия зарывалась пальцами в ковер и тащила себя, продвигаясь в один прием на несколько сантиметров. Но в один из моментов, когда резкая боль переполнила ее, она поняла, что придется остановиться и ждать помощи на месте. Приступ боли заставил женщину сделать глубокий вдох. Легкие Сильвии были старыми и изношенными, и она подумала — уж лучше бы ее спасали побыстрее.

На какое-то время боль отступила, и Сильвия прислушалась, надеясь услышать звук мотора пожарной машины или вой сирены. Но не было слышно абсолютно ничего, даже гудения огня. Она стала меньше кашлять и приспособилась дышать, зарываясь лицом в ковер. Пока этого было достаточно. Но через некоторое время возникла мысль, которой раньше не было: Сильвия вдруг подумала, что может умереть этой ночью в собственной спальне.

Большую часть жизни Сильвия Кауфман провела в районах, которые старались обходить стороной многие нью-йоркцы. Сколько раз она сталкивалась лицом к лицу с подростками, способными на все, окажись у них в руках оружие. Но она не позволяла страху овладеть собой и контролировать ее действия. Сильвия знала, если такое случится, она уже никогда не сможет жить по-старому.

Страх боли был для нее внове. Если бы она смогла его превозмочь! Женщина лежала неподвижно, казалось, целую вечность. Наконец ей пришло в голову, что есть третья возможность — надо просто постараться проползти, сколько возможно. Если даже она не доберется до двери, то хуже от этого не станет. Дым, теперь она убедилась в этом, становился все более плотным. Если просто лежать, то она ослабеет и уже ничего не сможет предпринять. Сильвия собрала в кулак всю свою решительность и начала двигаться. Стараясь опираться на левое бедро, она снова и снова впивалась ногтями в ковер и подтягивала себя к краю кровати, на самом же деле — к той дыре, которая была около трубы отопления, навстречу облаку черного маслянистого дыма. Сильвия смогла проползти расстояние, равное длине собственного тела, перед тем как усилившийся жар остановил ее. Здесь дым был гораздо более плотным, но, возможно, он сгустился везде в комнате. Почувствовав жар, Сильвия догадалась, что двигается к источнику дыма. Это открытие на некоторое время заняло ее мысли. Вскоре она поняла, что этому может быть только одно объяснение — пожар происходил в подвале. Дым поднимался оттуда. Пламени не было видно потому, что потолок подвала покрыт стальными листами. Скорее всего, дым шел через щель в полу.

Если дым поднимался снизу, значит, дверь спальни была для нее спасением: за ней воздух должен быть чище, а потому это единственное направление, в котором надо двигаться. Двигаться немедленно, до того, как дыма наберется еще больше.

«Я умру, если останусь на месте», — сказала она себе. Серьезное заявление, как на занятиях по философии в колледже. Сильвия Кауфман презрительно улыбнулась и начала отползать от кровати по направлению к двери, к выходу.

Почти сразу же она перестала ориентироваться: взяла слишком вправо и теперь перемещалась опять в сторону кровати, пытаясь задержать в себе каждый глоток воздуха. Странно, но нога не очень сильно беспокоила, не больше, чем свет лампы, которую она включила за несколько минут до падения. Перелом бедра уже не казался частью всего этого кошмара. Вот ее воля — да, это важно.

Сильвия опустила голову на ковер. Она чувствовала легкость, как в молодые годы, лишь в тех редких случаях, когда выпивала один или два бокала вина. Ей больше не о чем было волноваться. Сейчас она могла дышать так же легко, как в то время, когда проводила один из отпусков в деревне с мужем сорок лет назад. Полосы дыма, которые плыли в воздухе, выглядели, как океанские течения на картах в книгах по географии, хотя карты были цветными, а дым серым и черным.