После ужина решили вздремнуть, раз до экватора еще далеко.

Вдруг прозвенел телеграф на капитанском мостике. Застопорили машины. Настала необычная тишина (мы так привыкли к постоянному, из часа в час, стуку мощных машин «Грибоедова»). Чуть доносился только легкий гул дизелька корабельной динамомашины.

Воздух прорезали три гудка тревоги. Все бросились наверх. На средней палубе уже собралась вся команда. Две живописно загримированные под неведомых существ фигуры везли с юта седобородого Нептуна. Древнеримский бог морей был в золоченой короне, с серебряным трезубцем и всклокоченной белой бородой. Яркий прожектор осветил всю эту группу. Нептун потребовал капитана. Владимир Семенович в полной форме спустился с мостика.

^{«Нептун» допрашивал капитана.}

Молодой матрос, изображавший Нептуна, не совсем твердо разучил свою роль. Не очень строго он допрашивал капитана: Что это за корабль? Откуда и куда идет? Что за люди на нем?

Капитан всё разъяснил суровому властителю морей и попросил разрешения пройти через экватор.

Нептун поломался было, но потом разрешил, с условием, чтобы все были окроплены морской водой, а ему — морскому, царю, — его свите и всей команде было бы выдано по доброй рюмке вина.

Тут-то и началось… Уже заранее был припасен брандспойт, и на нас откуда-то сверху низверглась толстая струя океанской воды. Все стали разбегаться, но «крещеные» хватали сухих и тащили под струю соленой, почти горячей воды. Извлекли из каюты доктора, буфетчицу и боцмана, пытавшихся избежать «крещения». Наконец, когда уже все были мокры с головы до ног, кто-то вспомнил, что не видно ресторатора. Он спрятался в своей каюте и на стук не подавал голоса. Тогда его перехитрили: просунули брандспойт в иллюминатор и стали поливать каюту по всем углам. Ресторатор выскочил из каюты с мольбой о пощаде, но тут его уже ждали с другим брандспойтом.

После «крещения» ресторатора был дан отбой, и мы, мокрые, пошли на нос, где ветром приятно холодило от мокрой одежды.

Итак, мы уже теперь в южном полушарии! В ту ночь, когда «Грибоедов» пересек экватор, стояла безоблачная, ясная погода. Во всей красе сверкал Южный Крест — большое созвездие южного полушария. Наша родная Большая Медведица как-то нелепо перевернулась, а Полярная звезда была уж почти неразличима, она едва мерцала на небосводе у самого горизонта.

На другой день после перехода экватора, 5 мая, температура днем поднялась до 29°. Сильно парило.

Наша каюта на правом борту, и после обеда солнце накаляет его и вливает зной прямо в иллюминатор. Спасаюсь на палубе, где долго брожу, выискивая тень и ветерок от движения…

Наконец безветренный, знойный день заканчивается. Но поверхность синего океана лишена покоя. Откуда-то издалека приходят волны. Они идут чуть наискосок к курсу корабля. Верхушки валов курчавятся пеной. Закатное солнце, пронизывая их своим лучом, делает волны зелеными и прозрачными. Одни — достигают корабля, бьют в белый борт и кипящей струей убегают за корму. А другие — загнувшись гребнем — вдруг покроются пестрым пенным узором, потеряют зеленую прозрачность и исчезают в океанской синеве.

Под вечер прошли мимо островов Фернандо-де-Норонья. В противоположность островам Зеленого Мыса, они сплошь покрыты сочной зеленью: вероятно, это густые заросли травы и кустарников. Местами видны рощи. В средней части большого острова видно селенье, в нем — пальмы и другие деревья, сады. В стороне — плантации аккуратно высаженных кустов, должно быть, кофе. В одном месте желтеет сжатое поле. В средней части одного острова торчит высокий голый скалистый пик.

Уже близко материк Южной Америки. Острова принадлежат Бразилии. Сюда ссылают коммунистов и других борцов за свободу. Это бразильская каторга. Недурная «вывеска» в океане, оповещающая о приближении к Новому свету.

Подходим к Америке

В 1500 году, спустя восемь лет после того, как Колумб открыл близ Американского материка острова, названные Вест-Индскими, португалец Кобрал достиг берегов нынешней Бразилии. В те же годы итальянский мореплаватель и географ Америго Веспуччи, имя которого присвоили вновь открытому материку, совершил четыре путешествия в Новый свет. Он дал описание и составил карту нынешней Бразилии. Но Америго Веспуччи, так же, как и Колумб, считал, что вновь открытые земли являются частью Азии.

Прежде чем мы увидели берега Южной Америки, океан изрядно «качнул» нас.

Пока мы шли в «ветровой тени» от островов Фернандо-де-Норонья, волны были почти незаметны. Но как только мы вышли из этой полосы, ветер начал крепчать.

К ночи он стал шквалистым, в кают-компании попадали на пол цветочные горшки с растениями, а в каютах снова задвигались чемоданы. Качка была килевая, нос корабля высоко вздымался над волнами, на секунду, казалось, замирал над пучиной и падал вниз. В этот момент винт выступал над водой и вхолостую вращался в воздухе. Особый, какой-то «жалостный» звук и необычное дрожание корпуса судна давали знать об этом. Иногда встречная волна при подъеме корабля так сильно стукала о днище, как при ударе об огромную льдину. «Грибоедов» скрипел, взбирался на гребень волны, снова падал вниз. Брызги от удара волн долетали до мостика и потоками дождя врывались в иллюминаторы кают-компании.

Так прошли почти сутки. Во время ужина за столом — опять незанятые места. Мы уже две недели в море, а «привычка» к морской болезни, у тех кто ей подвержен, так и не выработалась.

На другой день шторм стих. В полдень мы впервые увидели акулу. Акула считается одним из лучших «пловцов» среди обитателей моря.

Мы в этом убедились, — громадный хищник довольно долго шел за теплоходом, не отставая. В тропических водах есть акулы-людоеды, нападающие иногда на людей. К акулам принадлежит и еще один очень опасный хищник — молот-рыба, названный так за причудливую форму головы. По обе стороны огромной пасти, на концах «молота», расположены глаза.

Но молот-рыба нам не попадалась.

Спустя день «Грибоедов» вышел на «торную» океанскую дорогу. Стали часто встречаться корабли разных стран. Крупнейшие порты Южной Америки связаны постоянными пароходными линиями с Европой, Северной Америкой, Африкой, Азией.

Прошли полосу абсолютного штиля: ни ветерка, ни мельчайшей зыби. Океан неподвижен как никогда за весь путь.

8 мая, вскоре после заката, наблюдали редкое по яркости свечение моря. Светилась вся поверхность океана. Пена у носа, вдоль бортов и за кормой ярко фосфоресцировала бледно-зеленоватым светом. И в этой светящейся пене часто попадались еще ярче вспыхивавшие крупные огоньки.

Сила света от фосфоресцирующей пены была такая, что легко можно было рассмотреть стрелки часов (учтите, что это в темноте тропической ночи!).

Долго стоял я на носу теплохода, любуясь игрой света в бурлящей внизу пене.

Вдруг к кораблю со стороны быстро метнулось несколько торпедообразных тел. Это были дельфины. Казалось, что они сами светятся. Дельфины подплыли к самому носу и пошли с такой же скоростью, как и мы. К ним присоединилось еще несколько и еще.

Их скопилось у носа до полутора десятка. Им было тесно, временами они высовывали морды на поверхность, сопели и шумно вбирали воздух. Несколько минут продолжалось это состязание в скорости с кораблем. Потом дельфины поодиночке стали «сходить с ринга», — делали бросок в сторону и, описав светящуюся дугу, исчезали из поля зрения.

Это было такое необыкновенное зрелище, что мы созвали на нос почти всех пассажиров и моряков. После того как дельфины исчезли и долго не появлялись новые, мы стали бросать за борт бутылки: они давали в темноте яркую вспышку при падении в воду.

Любуемся звездами южного неба. На боку лежит созвездие Ориона. Полярная звезда и Малая Медведица теперь не видны совсем. Мы уже прошли 18-й градус южной широты.