Семь притчей, изложенных в рассматриваемой главе Матфея, составляют одно целое и относятся к одному предмету, Царству Божию и его развитию; в 53 ст. ясно указывается, что они были сказаны в одно время. Первые четыре из этих притчей, по-видимому, были сказаны народу из лодки (объяснение притчи о сеятеле здесь было вставлено); последние три — ученикам в доме. Первые притчи связываются формулой: "иную притчу"; а в начале последних трех говорится: "еще подобно". По показанию евангелистов Матфея и Марка, не все, однако, сказано было притчами, а "многое". "Потому что, — замечает Иероним, — если Христос все говорил в притчах, то народ разошелся бы, не получив для себя пользы. Ясное Христос смешивает с небесным, чтобы на основании того, сто народ понимал, обратить его внимание на то, чего он не понимал".

8. иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать.

(Мк. 4:8; Лук. 8:8). В настоящее время пшеница в Палестине дает урожай сам 12-16, но ячмень часто — 50, а урожай проса, которым питаются большею частью беднейшие классы, по временам бывает сам 150 или 200. Но урожаи были, по-видимому, лучше во время Христа, чем теперь. "Сторичный урожай на востоке", — говорит Тренч, — "не есть дело неслыханное, хотя вообще о нем упоминается, как о чем-то чрезвычайном". У Луки (8:8) просто "принесло плод сторичный", причем размеры меньших урожаев опускаются.

9. Кто имеет уши слышать, да слышит!

(Мк. 4:9; Лк. 8:8). Так же, как и в 11:15, у Матфея пропущено (по некоторым чтениям) "слышать", которое встречается у Марка и Луки. Таким образом, буквальный перевод: "кто имеет уши, пусть слышит" (Тертуллиан: qui habet audiat).

10. Цель притчей

10. И, приступив, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им?

(Мк. 4:10; Лк. 8:9). Очень трудно решить вопрос, когда именно пришли ученики ко Христу и предложили Ему этот вопрос. Если бы это было в лодке, то трудно было бы объяснить προσελθόντες — пришедши, а не "приступивши", как в русском переводе. (Слово "приступили" в старом русском языке имело значение — пристали (с расспросами), подступили. Таким образом, вполне допустимо, что дискуссия произошла в лодке, тем более этот стих — прямое продолжение предыдущих; и таким русский (славянский) перевод более соответствует последовательности событий. Прим. ред.) Далее, Христос произнес только одну притчу, первую, которая излагается у трех евангелистов. Но ученики спрашивают: "для чего притчами говоришь им" (Мф.) и спросили Его о притчах — (Мк.; русский перевод, где поставлено единственное число, неверен). Но у Луки единственное число: "что бы значила притча сия?" Таким образом, чтобы донимать, как было на самом деле, вопрос нужно было бы переставить, предполагая, что он дан был после произнесения и других притчей, изложенных в 13 главе. Наконец, Марк ясно говорит, что вопрос был предложен учениками Христу в то время, когда они остались наедине (κατά μόνας; в русском "когда же остался без народа"). Наиболее вероятным представляется предположение, что разговор Спасителя с учениками произошел после того, как образная речь была окончена и Он вышел с ними из лодки или удалился на ней вместе с ними в какое-нибудь другое место. У Мк. 4:10 ср. 4:34 об этом говорится несколько яснее. Вопрос учеников, по-видимому, показывает, что Спаситель только что начал этот особенный способ учения, по крайней мере в его наиболее полно развитой форме. Евангелист Матфей, как замечают, не был вообще намерен соблюдать здесь тщательность в своем хронологическом распорядке. По Альфорду, вопрос по поводу притчи о сеятеле был предложен во время перерыва учения Спасителя, а не тогда, когда Он вошел в дом, ст. 36.

11. Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано,

(Мк. 4:11; Лк. 8:10). Что слова эти были здесь ответом на вопрос 10 стиха, на это указывает "сказал им в ответ" (αποκριθείς). Слова Христа показывают, что учение Его, изложенное в притчах, было "тайнами", что эти тайны все не были доступны обширному кругу слушателей Христа даже и после объяснений, какие Он дал ученикам; но последним они могли быть понятны и без объяснений, хотя после них делались еще яснее. Слово "тайны" не выражает того, что притчи были непонятны сами по себе. Оно употреблялось греками для обозначения некоторых тайных учений, обрядов в религии и в том, что связано было с нею; к этим тайнам никто не допускался, кроме посвященных; посвященные же должны были соблюдать про себя эти тайны. Таким образом, будучи тайнами для посторонних, они не были ими для посвященных.

Стихи 10, 11 и 14 объясняются у Иринея (Haer 4:29). "Почему притчами говоришь им? Отвечает Господь: потому что (quoniam) вам дано познавать (cognoscere) тайну Царства Небес; им же притчами говорю, чтобы, видя, не видели и, слыша, не слышали (разумея, не разумели), чтобы исполнилось на них пророчество Исаии, говорящего: огрубело (огруби) сердце этого народа и оглохли (оглуши) уши их и сомкнулись (сомкни) глаза их. Но ваши блаженны очи, потому что видят то, что вы видите, и уши ваши, которые слышат, что вы слышите".

12. ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет;

(Мк. 4:25; Лк. 8:18). "Кто имеет" как в русском, так и в греческом, — придаточное предложение, не имеющее главного, хотя речь совершенно правильна и понятна. Это nominativus absolutus (см. прим. к 12:36). Подобные же выражения встречаются у Мф. 25: 29 в притче о талантах. Это, может быть, была пословица, выражающая общую истину в отношении к мирским и духовным благам. Примеры того, когда у неимеющих отнимается то, что они имеют, обычны и общеизвестны. Наша русская пословица "где тонко, там и рвется" выражает ту же мысль. В Евангелиях, конечно, речь только о духовном. "То, что имели люди, отнимается у них, потому что у них нет того, что они должны были бы иметь". Ученики обладали большей способностью и восприимчивостью к новому учению и потому могли приобрести больше, чем остальной народ. Выражение "кто имеет" Августин толкует в смысле ulitur, пользуется, и прилагает его к проповедникам. Проповедник, который проповедует божественное учение другим, не чувствует недостатка в учении и словах, которые говорит и проповедует; но если кто учением не пользуется, то даже и смысл того затемняется и оставляет его.

13. потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют;

(Мк. 4:11,12; Лк. 8:10). Предварительная ссылка на Ис. 6:9[146], последнее будет рассмотрено в следующем стихе. Смысл стиха с внешней стороны представляется ясным, потому что везде и повсюду встречается много людей, которые, видя, не видят и слыша, не слышат. Но вопрос, каким образом этим доказывается необходимость говорения именно притчами? Можно думать, что мысль Христа заключалась в следующем. Отвлеченная истина, но имеющая важное значение для Царства Небесного, недоступна народному уму. Поэтому требуется воплощение этой отвлеченной истины в известных образах, которые делали бы ее более близкою народу, раскрывали ему глаза и отверзали уши, заинтересовывали его и побуждали, таким образом, стремиться к уразумению и дальнейших истин, символически и образно представляемых в притче. Этим, по-видимому, слова Христа отличаются от слов пророка Исаии. Параллельные выражения Марка и Луки указывают на цель (ϊνα), "почему все бывает в притчах". Лучше всего объяснить этот стих, подразумевая здесь ссылку Христа на Его прежнее учение, которое не только не было правильно понято многими людьми из народа (что вполне возможно, так как многие из проповеданных Им истин, например, в нагорной проповеди, и теперь еще не всем понятны), но и более развитыми людьми — книжниками, и последними — особенно, как видно из предыдущей главы. Эти люди, не понимавшие учения Христа, у Марка (4:11) называются εκείνοι οί έξω — внешние, а у Луки (8:10) οί λοιποί — остальные. Им говорится в притчах потому, что (Мф.) они видя, не видят и слыша не слышат, а по Марку и Луке — чтобы, видя, не видели и проч. Эта речь Христа полна глубокого смысла. Таким людям, которые, видя, не видят и слыша, не слышат, можно было бы ничего не говорить, потому что речи для них, вследствие их непонимания, бесполезны. Но Он говорит и им — притчами. Кратко смысл можно выразить так: если не хотят понимать, то не поймут и притчи. Но если сколько-нибудь хотят понимать, то поймут по крайней мере притчу. Если же хотят понять больше, то, под покровом притчи, увидят, что в ней раскрываются тайны Царства Небесного.