35. После сего я снова со слезами молился, и также постился семь дней, чтобы исполнить три седмицы, заповеданные мне.

35. Ранее не было речи о том, чтобы автору заповедано было поститься в течение трех недель. Отмечено лишь, что он постился согласно воле Ангела семь дней перед вторым ( V: 13 , 20–21 ) и третьим видениями ( VI: 35 ). Так как три седьмины поста исполнились к началу третьего видения, то нужно предположить, что подобные же приготовления имели место и перед первым видением. Умолчание о них объясняется тем, что внимание автора было сосредоточено не на внешней обстановке, а на философской проблеме, которую он пытается разрешить. Уже Фабрицию бросилось в глаза сходство данного места с книгой пророка Даниила (X: 2), которой автор подражает во многих случаях. Даниил перед своим главным видением постится три недели, не вкушая ни хлеба, ни мяса, ни вина. Фолькмар и Эвальд признают в данных словах ссылку на книгу Даниила, так как в повелении Божием Даниилу писатель нашей книги видел заповедь, обращенную к нему самому. На Библию в то время смотрели, будто бы, как на слово Божие, обращенное не к одному только известному лицу, но и к каждому читателю в отдельности. Против такого понимания говорит та самостоятельность, которую автор обнаруживает в отношении к своему образцу: он разбивает трехнедельный пост, предшествующий видению Даниила, на три поста по седмице каждый перед каждым из трех первых видений.

36. В восьмую же ночь сердце мое пришло снова в возбуждение, и я начал говорить пред Всевышним,

37. ибо дух мой воспламенялся сильно, и душа моя томилась.

38. И сказал я: Господи! Ты от начала творения говорил; в первый день сказал: «да будет небо и земля», и слово Твое было совершившимся делом.

38. Ср. Быт I: 1–3. Творческое слово «да будет» отнесено здесь к началу неба и земли. Слово это немедленно исполнилось: оно произвело свое действие. «И слово Твое произвело (perfecit) действие».

39. Тогда носился Дух, и тьма облегала вокруг и молчание: звука человеческого голоса еще не было.

39. Быт I: 2. «Звука человеческого голоса еще не было по Твоей воле» (abs te). Бог считается Создателем человеческого голоса: Он руководит человеком при наречении им имен животных (Быт II: 19–20)

40. Тогда повелел Ты из сокровищниц Твоих выйти обильному свету, чтобы явилось дело Твое.

40. Свет существует до творения мира. Он составляет часть Божественного Существа. На земле можно видеть только скудную часть этого света, другая составляет принадлежность того мира, творение которого предшествует земле.

41. Во второй день сотворил Ты дух тверди и повелел ему отделить и произвести разделение между водами, чтобы некоторая часть их поднялась вверх, а прочая осталась внизу.

41. Амвросий отожествляет духа тверди со Св. Духом (De Spiritu Sancto, II, 7). «Ездра научает нас, что Дух сотворен, говоря в третьей книге: «И во второй день Ты сотворил духа тверди». Но для такого понимания нет оснований. Раньше (39) говорилось уже о Духе, носившемся при начале творения. Под Ним несомненно разумеется Дух Божий, орган Божественного откровения. Послепленное иудейство было убеждено, что приказание Бога могло быть обращено только к разумному существу. Таким образом сложилось представление о Духе тверди, т. е. об Ангеле, стоящем во главе небесного свода (ср. Быт I: 6).

42. В третий день Ты повелел водам собраться на седьмой части земли, а шесть частей осушил, чтобы они служили пред Тобою к обсеменению и обработанию.

42. Учение о том, будто мир разделен на семь частей, из которых одну часть занимает вода, а остальные суша, взято автором из современных ему космологических представлений. Оно встречается в мифологии индусов и персов. Его разделяют греческие ученые-математики (Климент Римский, Recognitiones, IX, 26). По взглядам Аристотеля, Сенеки и Плиния Младшего, море занимает незначительную часть сравнительно с сушей. Деление земли на семь частей характерная черта иудейства. По воззрениям раввинов на столько же частей разделяется рай и ад (Gfrorer, II, 43). В связи со взглядом на отношение суши к морю стоит мистический смысл, связываемый Филоном с единицей и шестью. По его убеждению шесть первое совершенное число после единицы. Согласно этим числам осуществляется все, как мера суши, так и мера моря. Теория Птоломея, учившего, что только шестая часть земли обитаема, а остальное пространство покрыто водою, на некоторое время сменила прежние представления, но в средние века они всплывают снова. Рожер Бэкон (Opus Majus) признает этот взгляд Богооткровенным. Опираясь на пророческую книгу Ездры, Xристофор Колумб доказывал, что океан занимает ограниченную часть пространства (Lucke, 167–168; Volkmar, 49; Hilgenfeld Judische Apokatyptik, 229; Gunkel, 367).

43. Слово Твое исходило, и тотчас являлось дело;

44. вдруг явилось безмерное множество плодов и многоразличные приятности для вкуса, цветы в виде своем неизменные, с запахом, несказанно благоуханным: все это совершено было в третий день.

44. В рукописном тексте идет речь о цветах с неподражаемой окраской (colore inimitabiles).

45. В четвертый день Ты повелел быть сиянию солнца, свету луны, расположению звезд

46. и повелел, чтобы они служили имеющему быть созданным человеку.

45–46. Ср. Быт I: 14. Автор выдвигает на первый план служебное значение звезд, так как он знает, что языческий мир почитает их за богов.

47. В пятый день Ты сказал седьмой части, в которой была собрана вода, чтобы она произвела животных, летающих и рыб, что и сделалось.

48. Вода немая и бездушная, по мановению Божию, произвела животных, чтобы все роды возвещали дивные дела Твои.

47–48. Быт I: 20–22.

49. Тогда Ты сохранил двух животных: одно называлось бегемотом, а другое левиафаном.

50. И Ты отделил их друг от друга, потому что седьмая часть, где была собрана вода, не могла принять их вместе.

51. Бегемоту Ты дал одну часть из земли, осушенной в третий день, да обитает в ней, в которой тысячи гор.

52. Левиафану дал седьмую часть водяную, и сохранил его, чтобы он был пищею тем, кому Ты хочешь, и когда хочешь.

49–52. В Вульгате и славянской Библии бегемот ошибочно назван Енохом. Легенда о двух гигантских животных - бегемоте и левиафане, сотворенных Богом в пятый день, возникла в иудействе вследствие неправильного понимания слов Бытописателя: χήτη τά μεγάλα (Быт I: 21). Иерусалимский таргум объясняет их таким образом: «В пятый день Бог сотворил громадные водяные чудовища Левиафана и его самку, которые берегутся ко дню утешения». Прем. Исаия называет их безразлично левиафанами (XXVII: 1). Бегемот и левиафан отчетливо различаются в книге Иова (XL: 10; XLI: 26). Во всех легендах, сложившихся о бегемоте и левиафане в послепленный период, отражается удивление перед их необычайными размерами и силой. Гункель видит здесь отголосок древних мифологических представлений океана. Первоначально для бегемота и левиафана назначена была водная стихия, но так как седьмая часть всей земли, занимаемая водою, не могла вместить их, то Бог разлучил их друг от друга. Бегемот живет на суше, левиафан в водах. Бегемот иначе называется диким быком, который лежит на тысяче гор (Пс XLIX: 10). Ежедневно он истребляет на них всю растительность, но ночью трава вырастает снова, как будто бы ее совсем не трогали, по слову Писания (Иов XL: 15): «горы приносят ему пищу» . Этот бык предназначается для пышного пиршества праведников, почему о нем и говорится: «Тот, Кто сотворил его, занесет на него свой меч» (Иов XL: 14). В других местах Талмуда чувственный характер трапезы, ожидающей праведников в будущей жизни, очерчен еще резче. Исполинские животные, сотворенные Богом в пятый день, были опасны для существования мира. Если бы они стали размножаться, то опустошили бы весь мир. Ввиду этого Бог оскопил самца, а самку убил и мясо ее засолил для будущего торжественного пира, которым праведники встретят пришествие Мессии ( Laurence. Gfrorer . Prophetae Veteres Pseudepigraph, 160. Hilgenfeld . Messias Jedaeorum, 60; Judische Apokalyptik, 178, 230. Volkmar , 51, Gfroгег . Geschichte des Urchristenthus, II, 32–35. Gunkel , 368).