Маркби кивнул в знак согласия; он думал о другом. Он все больше понимал, что Мередит с самого начала была совершенно права. Они никак не смогут жить в Нижнем Стоуви — ни в бывшем доме священника, который с каждой минутой казался ему все менее пригодным для жилья, ни где-либо еще. Должно быть, он сошел с ума, что повез ее сюда!

С другой стороны, если бы они тогда не приехали в Нижний Стоуви, не увидели бы полицейскую машину. Скорее всего, он бы не узнал про найденные в лесу кости. Отчет о находке попал бы к кому-нибудь другому, и его, скорее всего, благополучно списали бы в архив. Маркби не хотелось разубеждать Рут Астон, чья вера в правоохранительные органы трогала его до глубины души, но он понимал, что сам не вполне оправдывает ее доверие. Все подразделения полиции стонут от нехватки кадров, времени и средств. Да, возможно, кости и послали бы на экспертизу. Но, выяснив, что кости пролежали в лесу более двадцати лет, никто не стал бы заниматься ими всерьез. К тому же на костях не было следов насильственных действий… Только Маркби, помня мрачные события двадцатилетней давности, настоял на идентификации личности покойного. Доказать, что перед ними пропавший Саймон Гастингс, удалось лишь благодаря необычайному везению — среди найденных костей оказалась челюсть с сохранившимися в ней необычными протезами. Правда, Маркби не исключал, что начальство не слишком довольно его рвением. Стоила ли игра свеч? Оправданно ли бросать столько сил на заведомо бесперспективное дело? Впрочем, дело совсем не было бесперспективным для миссис Гастингс; тайна, связанная с исчезновением ее сына, наконец раскрыта, пусть и отчасти.

Пирс продолжал развивать свою версию, а Маркби нехотя отвлекся от собственных мыслей и прислушался. Он понял, что пропустил что-то важное, но вдруг Дэйв заявил:

— Кстати, Линда Джонс уверяет, что Эстер что-то несла в руках… что-то небольшое. — Пирс немного развел руки в стороны, показывая примерную величину. — Линда Джонс не помнит, что было в руках у Эстер. А ведь в церкви при Эстер ничего не нашли, кроме сумки с самым обычным содержимым. В сумке не было ничего, что надо было нести отдельно, в руках. Итак, между тем временем, когда ее видела миссис Джонс, и тем, когда ее нашла Мередит, у нее что-то пропало. — Пирс нахмурился. — Миссис Джонс уверяет, что не может вспомнить, что именно несла покойная, но я думаю, не объявись там ее сынок с болтовней о дискотеке на двадцать первый день рождения, возможно, она что-нибудь и вспомнила бы.

Маркби, который вертел в руках шариковую ручку, вскинул голову:

— Пожалуйста, поподробнее!

— О чем именно? — Пирс удивленно заморгал глазами.

— О сынке и двадцать первом дне рождения.

Пирс вздохнул. С чего вдруг старика интересуют совершенно посторонние вещи?

— Его зовут Гордон, — сказал он. — Агрессивный молокосос, ярко-рыжий, носится на мотоцикле. Насколько я понял, с отцом он не ладит. На ферме не живет. В следующий вторник ему исполняется двадцать один год; он хотел, чтобы мать и сестра поехали на вечеринку, которую он закатывает в Бамфорде. Там будет дискотека, и можно к гадалке не ходить — малолетки наглотаются колес, обкурятся и напьются в стельку.

— Если друзья Гордона — его ровесники, значит, они уже не малолетки. И вряд ли они рискнут принимать наркотики в присутствии взрослых родственников…

Но Пирса нелегко было разубедить.

— Миссис Джонс сразу сказала, что ее муж на дискотеку не поедет. Парень как будто не очень огорчился, что папаша не придет на его день рождения. Даже, наоборот, по-моему, обрадовался, что отца там не будет. Говорю вам, сэр, семейка у них та еще. Есть там старик, у которого не все дома, и… — Пирс замолчал и с любопытством покосился на стол суперинтендента.

Маркби схватил ручку и, пока Пирс рассказывал, складывал в блокноте какие-то цифры.

— Ему исполнится двадцать один год в следующий вторник, да? Сейчас у нас двухтысячный год — новое тысячелетие… хотя так считают не все. В общем, Гордон родился в начале апреля семьдесят девятого года. То есть зачали его в начале августа семьдесят восьмого. Если, конечно, допустить, что беременность у миссис Джонс продолжалась обычные сорок недель…

Пирс, потрясенный этим неожиданным экскурсом в гинекологию, спросил:

— Ну и что?

— Может статься, это важно, — уклончиво ответил Маркби.

Раздосадованный, Пирс проворчал:

— Я выяснил, что он никак не связан с Эстер Миллар. Парень даже не живет в Нижнем Стоуви. Его, наверное, можно вызвать на допрос и спросить, что он делал в тот день, если вы считаете, что так надо. Но, по-моему, у него мы ничего ценного не узнаем.

— Я вовсе не хочу беседовать с Гордоном, — возразил Маркби. — Гораздо больше меня интересует его мать. Извините, Дэйв, я туманно выражаюсь. Насчет Эстер вы совершенно правы. Но я сейчас вспоминал о насильнике, который орудовал в лесу Стоуви двадцать один год назад. Когда в семьдесят восьмом году я в поисках Картошечника приезжал на ферму «Зеленый Джек», то познакомился с молодым Кевином — сыном Мартина. Тогда Кевин еще не был женат.

— Значит, они уже встречались, — со знанием дела возразил Пирс. — Ферма родителей Линды как раз по соседству. Пусть молодые тогда еще не были женаты, но, скорее всего, развлекались на сеновале.

— Да, возможно. У миссис Джонс волосы рыжие?

— Что?! — Пирс вначале недоуменно захлопал глазами, но тут же сосредоточился. — Нет, она блондинка. Из тех блондинок, которые седеют незаметно.

— У Кевина волосы тоже не рыжие; не припомню, чтобы у Мартина Джонса были рыжие волосы.

Пирс рассеянно дотронулся до челюсти — больной зуб снова напомнил о себе.

— У них есть еще дочка, Бекки. Она учится в Бамфордском двухгодичном колледже.

— Интересно, рыжая ли она? — задумчиво произнес Маркби.

Ответом ему послужило молчание.

— Сэр, можно уточнить? — осторожно спросил Пирс. — Вы считаете, что отец Гордона — не Кевин?

— Тогда было бы вполне понятно, почему у них с Кевином натянутые отношения…

— А нам-то что за интерес? — Пирс был явно озадачен.

— Для меня представляет интерес любой ребенок, родившийся в Нижнем Стоуви в конце лета семьдесят восьмого года, в чьем происхождении есть сомнения, — ответил Маркби. — Кто-нибудь из детей ваших знакомых учится с Бекки Джонс в одной школе?

— Младшая сестренка Тессы, — ответил Пирс.

— Как думаете, можно ли, не возбуждая подозрений, осторожно выяснить у нее, какого цвета волосы у Бекки Джонс?

— Лучше, если ее об этом спросит Тесса, — тут же ответил Пирс. — Будет странно, если не сказать — подозрительно, если я начну расспрашивать ее о рыженьких одноклассницах.

— Намек понят. Тесса согласится нам помочь?

В последнее время Тесса была настроена отнюдь не миролюбиво. Но Пирс не сомневался, что предложение ее непременно заинтересует.

— Да, наверное, — ответил Пирс и, помявшись, спросил: — Нам обязательно нужно выяснить, кто настоящий отец Гордона? Разумеется, если предположить, что он — не сын Кевина?

— Думайте, Дэйв! — раздраженно воскликнул Маркби. — Август семьдесят восьмого! Что тогда произошло?

— Исчезли и Саймон Гастингс, и Картошечник! — сказал Пирс. — Ну надо же! А вам не кажется…

— Я скажу вам, что мне кажется, — ответил Маркби. — Я думаю, что эпизодов изнасилования было больше, чем нам известно. Мы даже не знаем, была ли Мэвис Коттер первой. Она — лишь первая, о ком мы узнали. Допустим — чисто теоретически, — что Линда, тогда совсем молодая девушка, тоже стала жертвой Картошечника, но в полицию не обращалась. Если так, она становится по-настоящему важной свидетельницей. Не забывайте, я считаю и всегда считал, что Картошечник — не пришлый, а местный уроженец!

— Послушайте, сэр, — осторожно начал Пирс, — я знаю, вам очень хочется раскрыть то старое дело. Но ведь прошло двадцать два года…

— Что значат двадцать два года в такой маленькой общине, как Нижний Стоуви? Да, конечно, с тех пор здесь поселились новички. На месте старой школы выстроили новые дома. Многие коттеджи скупили горожане. Но ядро деревни, старые семьи по-прежнему живут там. Кое-кто, может, и переехал, как, например, Гордон Джонс. Но семьи, Дэйв, по-прежнему там живут, а в деревнях связи между соседями очень крепкие, как вы, наверное, уже выяснили.