Вспоминая его заявления, которые она выслушивала в Хайленд Хаусе, Ники могла объяснить это только одним. Охваченный идеей избавления от нее, он пришел, чтобы подогреть свою ненависть, чтобы помечтать о том дне, когда она уедет. Может быть, его сегодняшний ночной визит удовлетворил его, он приехал, потому что она уезжала? Может быть, он хотел сказать, что хотя это и не полная его победа, но он победил.

Думая о кампании, которую она собиралась начать, Ники даже почувствовала жалость к Дьюку…

Глава 29

Ники вступила в роскошные апартаменты корпорации, которые были местом ее жилья вне дома, опустила на пол набитый вещами кожаный чемодан и сбросила с ног модные, но слишком тесные туфли. После очередной длинной серии дней, когда она работала по двадцать четыре часа в сутки, она страстно жаждала горячей ванны и легкого ужина. И тут раздался телефонный звонок. Она с неохотой подняла трубку.

— Как насчет времени? — услышала она знакомый голос. — Это кто-то из ваших друзей, мисс Сандеман. А вы даже не ответили на мое сообщение.

— Я только ввалилась, Блейк. Даже не успела прослушать все сообщения.

— Это означает, что ты останешься вечером у себя? Снова? Ники вздохнула.

— Я очень сожалею, Блейк, правда, но…

— Я не верю, что ты сожалеешь. Думаю, ты с удовольствием попала в свою старую колею и катишься по ней. Ты когда-нибудь остановишься, Ники, чтобы спросить себя: «Что все это значит»?

Ники снова вздохнула. Вчера вечером она потратила целый час, пытаясь по телефону убедить Алексея, что у нее нет возможности провести с ним уик-энд, она была просто слишком измучена, чтобы снова повторять все эти аргументы.

— Пожалуйста, Блейк, — сказала она, — может быть, поговорим об этом в другой раз? Я и в самом деле валюсь с ног.

— Но когда? — настаивала Блейк. — Моя карьера тоже требует многого, в том числе и времени. Все же я стараюсь еще иметь и личную жизнь. — После ряда лет в бизнесе дизайна в Париже, а затем в Нью-Йорке Блейк перестала бездумно пользоваться возможностями, предоставленными ей отцом. Она вернулась домой, чтобы присоединиться к числу ответственных служащих магазинов Андервуда.

— О'кей, Блейк, — согласилась Ники. Твоя взяла. Почему бы мне не подхватить тебя завтра в магазине? Мы могли бы вместе пообедать… И я обещаю тебе не произнести ни слова о работе.

— В семь часов. И лучше не отменяй, иначе я аннулирую твои права на скидки в магазинах Андервуда.

— Я непременно буду, — засмеялась Ники, — без скидки мне не по карману ваши взлетающие цены.

«Милая Блейк», — подумала она, положив трубку. Ники внимательно следила за ней, как только та прибыла в Атланту. С тех самых пор Ники чувствовала в своей жизни ее будоражащее присутствие. Несмотря на свою занятость, обусловленную высоким положением главы отдела маркетинга компании Андервуда, она вес же находила время, чтобы устраивать и свои собственные дела. Вовлечение Ники в светскую жизнь местного общества было одним из таких дел, другим стало превращение се самой в первую даму Атланты, устроительницу приемов.

Ники сняла свой синий, сшитый на заказ костюм и повесила в шкаф рядом с дюжиной подобных униформ — «костюмов власти», которые Блейк предложила для усиления ее имиджа в корпорации. Она наполнила ванну и погрузилась в горячую, с ароматизированной мыльной пеной воду, наслаждаясь освобождением от дневного напряжения. Хотя она давно привыкла к тяжелой работе, но ее деятельность в «Ригал» была даже более напряженной, чем труд на ферме. Было нелегко стать продуктивной частью огромной машины корпорации. «Ригал Тобакко» была грандиозным комплексом множества отделов — каждый со своей собственной иерархией, каждый говорил на особом диалекте общего корпоративного языка, который бросал ей вызов и озадачивал се. Со своей обычной настойчивостью Ники сократила годичный срок обучения до нескольких месяцев. Прокрутившись в различных отделах «Ригал», она стала перенимать опыт из рук людей, державших бразды правления. Она посещала семинары, жадно читала книги, журналы по бизнесу, даже копии компьютерных файлов и памятных записок. Каждое утро она изучала «Уолл-стрит джорнэл», а по вечерам ежегодные отчеты компаний, которые были потенциальными кандидатами на приобретение. У нее почти не оставалось времени или анергии на такие бытовые мелочи, как подыскание и обустройство квартиры. После нескольких попыток ее временное пристанище в «Хайатт» приобрело характер постоянного.

Отдохнув и освежившись в ванне, Ники облачилась в махровый халат и заказала в бюро обслуживания салат и бокал белого вина. Когда ей доставили ужин, она велела официанту накрыть столик возле окна, подписала чек, добавив щедро чаевые.

Усевшись перед панорамой города, Ники открыла портфель и достала оттуда письмо Уилла, которое она приберегла, чтобы прочитать его в подходящий момент. Медленно потягивая вино, она начала читать, задерживаясь на каждой фразе. «Это самый сумасшедший способ увидеть Америку, — писал он, — я уже потерял счет — штатам, через которые мы проехали. Они все выглядят абсолютно одинаково: те же отели и рестораны, театры и стадионы. Мой менеджер говорит, что пора заканчивать новый альбом, но мне ненавистна сама мысль, что для этого нужно все время быть в пути. Я скучаю по Виллоу Кросс. Я слетал туда, чтобы увидеться с мамой, но только на один день. Она скучает по тебе — и, мне кажется, я тоже». Письмо было подписано «Твой Уилл». За этим следовал постскриптум: «Когда ты приедешь, чтобы повидаться со мной? Я гарантирую, что у тебя будет своя собственная комната. Мы даже можем жить в разных отелях». И еще один постскриптум:

«На прошлой неделе я встретил Рэнди Трэвиса. Он сказал, что у него есть мой альбом. Ты можешь это представить?»

Ники улыбнулась. Уилл весь поглощен своими успехами, Уилл все еще фанатик. Он остался именно тем восхитительным и забавным, каким всегда и был: самовлюбленным, но непритязательным и, насколько Ники могла судить по его письмам, неиспорченным деньгами и успехом.

Хотя Ники и обещала посмотреть одно из его выступлений, она знала, что не только занятость удерживала ее от этого. Возможно, Уилл и в состоянии шутить относительно их встреч в Нэшвилле, но она по-прежнему не находила в этом ничего забавного. И не желала ничем рисковать. Почему она должна делать это ради мужчины, чье сердце принадлежит кому-то еще? Она положила письмо Уилла вместе с другими письмами, которые получила раньше, и все аккуратно убрала в ящик с бельем. Покончив со своим легким ужином, она легла в постель, прихватив толстую стопку ежегодных отчетов.

До сих пор роль Ники сводилась к исследованию, сбору данных о компаниях, намеченных к приобретению. Теперь она была готова совершить новый, гигантский шаг вперед рекомендовать мистеру Рису, чтобы «Ригал» приобрел компанию «Фрешфрут». Она следила за «Фрешфрут» с того момента, как в журнале «Форбс» прочитала интервью с основателем фирмы.

Она обозревала разложенные документы, надеясь убедить мистера Риса в достоверности своих выводов. По бумагам, «Фрешфрут» выглядела такой компанией, от которой у «захватчика» могли только слюнки потечь. Текущая стоимость акций была ниже балансовой стоимости основных фондов, исключая такие непредсказуемые факторы, как «добрая воля» и «место на рынке», но включая возвратные краткосрочные — до 10 дней средства. Компанию в таком отличном состоянии «Ригал» могла легко и выгодно выкупить с помощью банковской ссуды, полученной под гарантию основных фондов «Фрешфрут». И в самом деле, по мере того как Ники перепроверяла цифры, она подумала, что, вероятно, «Ригал» сможет одолжить даже больше средств под залог «Фрешфрут», чем полная стоимость выкупа. На бумаге сделка казалась не только волнующе привлекательной, но и лишенной всякого риска. И Ники уже почти вкушала сладость нового успеха.

Как скромный фермер-табаковод, она была не больше чем крошечная точка в королевстве Хайлендов. Будучи членом команды «Ригал», она уже принадлежала к штабу могущественной армии, сражающейся на арене, где «Хайленд Тобакко», случалось, оказывалась и побежденной.