Другой пример: вспомните недавнюю пекинскую Олимпиаду и те невиданные нигде и никогда титанические усилия и финансы, потраченные начальством наших соседей ради занятия первого места с большим отрывом от конкурентов. О, это первое место любой ценой! Я здесь не об «одноразовых» зазомбированных спортсменах, очередной хитрой биохимии и скупленном на корню судействе, о которых так любят порассуждать мерзкие злопыхатели (автор решительно против подобных инсинуаций!). Принято полагать, что убедительная победа на Олимпиаде была позарез нужна Пекину для повышения своего международного статуса и демонстрации своих выдающихся способностей внешнему миру; однако кажется мне, что пресловутый внешний мир занимал в системе китайского целеполагания лишь незначительную частичку в виде одной десятой или около того… поскольку статус и способности доказывались в основном не кому иному, как своему собственному народу… Пожалуй, рассуждения по поводу агитации и пропаганды стоит на этом и закончить, иначе этак можно будет дорассуждаться и до вопроса «зачем?», и до создания идеологической базы для уже происходящей в полный рост глобальной китайской экспансии, а в этой книге вопросы геополитики я обсуждать не собирался.
Не будем забывать и о том, что сейчас Китай — наиболее динамично развивающаяся страна в мире. Окружающее со всех сторон жителя практически любого китайского города бурно растущее царство стекла, бетона, хороших дорог, товарного изобилия и новых технологий не может не внушать этому самому жителю закономерное чувство гордости за свою страну. Нетрудно представить чувства человека, осознавшего, что впервые за последние полтораста лет его страна независима, авторитетна и сильна настолько, что уже может изредка показать фигу Америке и оттяпать пару островов у великого и могучего северного соседа… Плюс в городе новую очередь метро открыли, аж сразу тридцать станций — тут и не захочешь, а загордишься. А если до твоей деревни метро еще не дотянули и денег в принципе хватает только на покупку нового пластикового тазика, то к атмосфере общего праздника тебе поможет приобщиться телевизор.
Учитывая все это, можно порой немного лучше понять «загадочное» поведение какого-нибудь знакомого китайца или некоторые моменты политики китайского правительства. Если вы вдруг попадете в Китай, вам будут гораздо очевиднее причины и мотивы поступков людей вокруг вас. Чего ожидать, к чему готовиться и на что надеяться, а где, может быть, и подыграть немного партнеру, уверенному в вашей умственной и культурной неполноценности, — понимание всего этого будет даваться вам гораздо легче. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Единственное, на что точно не стоит рассчитывать, — это на то, что нас ТАМ будут хоть когда-нибудь рассматривать как полностью равных себе. Несмотря на возможное соблюдение внешних приличий, мастерски сложенные улыбки и столь милые сердцу российского человека тосты, поднимаемые за вечную и нерушимую дружбу…
Если вы вдруг спросите про исключения, то они бывают. Когда и как? Нужно вспомнить замусоленную полуграмотными журналистами фразу Киплинга о Западе и Востоке, которые якобы не сойдут с места, и внимательно посмотреть на следующее после нее предложение. Там все написано…
Китайская грамота
Ученье — свет, а неученье — тьма.
Русская народная поговорка
Эта фраза знакома нам с детства, но не все догадываются, в какой степени знание иностранных языков может облегчить жизнь и насколько их незнание способно выйти боком, если случайно возникнет некая нестандартная ситуация. Овладеть же хотя бы одним, кроме своего родного, языком, непросто: тут требуются и время, и способности, и учебные материалы, и преподаватель, и словари, и звукозаписи, и… самое главное — желание. И хотя падкое до халявы (и при этом легковерное) человечество постоянно «покупается» то на «25-й кадр», то на таинственные, не слышные нормальным ухом закодированные сигналы на аудиокассете, то на подобную же ерунду, якобы позволяющую «выучить английский за 5 дней», все эти эзотерические методы — не что иное, как наглый обман. Без труда в течение довольно длительного времени не только не вытащить пресловутой рыбки из пруда, но и не заговорить на иностранном языке. Если не верите, то либо спросите кого-нибудь из своих знакомых, имеющих специальное образование в области зарубежной филологии, либо попробуйте поучиться сами.
Если, паче чаяния, вы вдруг очень захотели овладеть китайским, то особенно драматизировать ситуацию тоже не следует — в конце концов, в русском языке кроме выражения о той самой рыбке из пруда существует и поговорка насчет терпения и труда, которые все перетрут. (Для поклонников быстрых эзотерических путей придумано присловье насчет елки и рыбки.) Конечно, еще и какие-то способности к учебе надо бы иметь, но практика показывает, что, во-первых, они (способности) — не главное, во-вторых, их вполне можно развить в процессе обучения.
Плохо обычно идет учеба у того, кто боится самого изучаемого предмета. И сложилось так, что дальневосточные языки, и китайский в частности, считаются гораздо более сложными, чем европейские, последних боятся меньше. Для простого человека китайский язык — настоящая страшилка типа Змея Горыныча о шести головах. Ведь и русское выражение «китайская грамота» подразумевает собой нечто очень сложное, беспросветное и особенно непонятное для восприятия, а возникло-то оно именно после того, как наши предки впервые узрели, как выглядит иероглифический текст. И человек, овладевший, даже не очень здорово, настоящей «китайской грамотой», у нас обычно воспринимается как настоящий герой, обладающий к тому же сверхспособностями. Так сложно ли действительно выучить китайский?
Первое «пугало», стоящее на пути отважного начинающего, — это, конечно, иероглифы. Принято считать, что этих самых непонятных значков очень много и запомнить их все некитайцу просто невозможно, а значит, не выучишь, мол, и язык. Действительно, большие китайские словари содержат свыше шестидесяти тысяч иероглифов, и даже самый образованный китаец не выучит не то что все их, но и четверть такого огромного материала. Не потому, что не хочет или не может, а потому, что ему это и не нужно, ведь наибольшую часть вышеуказанного объема составляют иероглифы малоупотребительные, устаревшие, относящиеся к древнему языку, высокому литературному стилю и т. д. В повседневной жизни активно используются всего лишь около трех тысяч знаков — примерно столько нужно у меть читать для того, чтобы полностью понимать содержание неспециальной литературы, прессы и деловой переписки. Естественно, для чтения вывесок и ресторанных меню достаточно гораздо меньших знаний, а вот для решения более широких задач нередко и самим китайцам приходится обращаться к толковым, китайско-китайским, словарям. Что скажете, уже проще?
Жизнь смельчака, решившего овладеть китайской грамотой, облегчается еще и тем немаловажным фактом, что каждый иероглиф складывается, как из кирпичиков или деталек детского конструктора, из более простых элементов — «ключей», которых и совсем немного, всего-то около двухсот. Кстати, многие из этих «ключей» могут употребляться и по отдельности, как самостоятельные иероглифы. Получается, что, выучив эти двести не особенно сложных знаков, начинаешь понимать логику образования даже самого запутанного иероглифа, состоящего из многих десятков черт.
В двадцатом веке задача изучения китайской письменности, стоящая не только перед будущими иностранными востоковедами, но и перед каждым китайцем (если только судьба не уготовила последнему беспросветную кабалу на рисовом поле), была очень значительно упрощена реформой языка, завершенной уже после образования КНР. Описывая этот долгий и сложный процесс в двух словах, скажу, что еще до революции 1949 года в основном успешно осуществился переход литературы, прессы и делопроизводства с «вэнь-янь» (старого, усложненного и возвышенного стиля) на «бай-хуа», письменный язык, приближенный к разговорной речи. А уже в годы КНР написание большинства широкоупотребительных иероглифов было упрощено, и, к примеру, знак, насчитывавший в прошлом двадцать — тридцать черт, теперь состоит всего из семи-восьми.