Ночью радист в подвале ресторана, принадлежащего Эссену, отправил в Берлин срочное шифродонесение резидента на имя бригаде фюрера СС Вальтера Шелленберга.

Рокотов шел на встречу. В двенадцать часов на условленном месте он повидается с Эмилем, связником Хосе, и возьмет у него информацию якобы для проверки этого звена цепи путем сличения данного текста с тем, что показывал ему мнимый Хосе в парке. Эту часть операции, как и встречу в парке, противнику надо дать пронаблюдать во всех деталях. Но сыграть без ошибки.

Леонид не сразу обнаружил слежку. Когда он вышел из «Централь-Бельвю», у подъезда стояли два автомобиля, а на противоположной стороне улицы, в отдалении, — третий, такси. По тротуару возле гостиницы, болтая и смеясь, прогуливалась молодая парочка, спешили прохожие. В стороне одиноко маячил, глядя по сторонам, какой-то субъект, но Леонид почему-то решил, что агент на сей раз сидит в одной из машин, и чутье не подвело: как только он повернул за угол, сзади появилось такси с тем же номером, что стояло у отеля. Он остановился, изобразив, что роется в записной книжке, автомобиль проехал вперед и тоже остановился.

Рокотов пересек мостовую и, не оглядываясь, продолжал путь своим широким, энергичным шагом. У витрины галантерейного магазина остановился, сделав вид, что рассматривает мужские галстуки. В толстом зеркальном стекле он увидел собственное отражение, а за плечом — медленно катящееся по той стороне улицы такси со знакомым номером. Ну вот, так и есть, с удовлетворением отметил он, это мой «хвост», все в порядке. Теперь надо обязательно показать, что я заметил слежку и пытаюсь оторваться.

Леонид вошел в магазин, стал кружить от прилавка к прилавку, поднялся на второй этаж и опять спустился в нижний торговый зал. Он понимал, что «хвост» непременно потащится за ним, потому что побоится потерять в толчее покупателей, а также потому, что место сегодняшнего свидания, сообщенное Хосе, немцам неизвестно, — магазин, к примеру, вполне подходит для встречи со связником. Однако Леониду никак не удавалось засечь агента. Бродя от отдела к отделу, он вдруг резко оборачивался и шел назад, выходил на улицу покурить, вновь возвращался в торговые залы, но наметанный глаз не отмечал ничего похожего на слежку. Или меня водит первоклассный агент, решил Рокотов, или сегодня они сняли наблюдение — это странно!

Он начал беспокоиться. Если они не наблюдают, то задуманный трюк пойдет насмарку, придется срочно перестроить игру. Когда Леонид сел в подъехавшее к магазину освободившееся такси, он уже чувствовал себя в роли обманутого обманщика. Конечно, ехать на встречу все равно надо — связной ждет, ехать хотя бы для того, чтобы убедиться в промахе. Что могло случиться? Что мы с Хосе не учли? Разгадать этот ход нельзя. Или, может, моя встреча со связным им уже неинтересна?

Машина тронулась и пошла, набирая скорость, и Рокотов в последний раз, оборотясь на сиденье, взглянул в заднее стекло. И вмиг увидел то, что так желал увидеть; и улыбнулся. Ну вот, совсем другое дело, спасибо! Он успел заметить, как вдали, у магазина, к таксомотору кинулась и юркнула в него фигурка крошечного человечка, которого он узнал бы даже в темноте. Тот самый агент-карлик, кто, по рассказу Веры Сергеевны, выследил ее встречу с Эмилем, а потом вел наблюдение за ним, Леонидом, и мнимым Хосе в парке Мон Репо. Забыть внешность такого ублюдка просто невозможно: несоразмерно большая, на коротком туловище, курчавая голова, детские ручки и ножки да к тому же «заячья губа». С таким обликом вести наблюдение нельзя, но вот посылают, значит, ущербность агента компенсируется высокими профессиональными качествами — вон как скрадывался, «водя» его по магазину! Где же он там прятался?

«Очень ловко „водил“, — подумал Рокотов, повидавший немало всяких сыщиков. — Хоть он действительно ловок, я бы на месте резидента не рискнул, пожалуй, послать его на повторную слежку за тем же „объектом“. Объяснить это можно только одним: карлик видел в лицо на дебаркадере Хосе (подставного, конечно, вместо Хосе пришел другой человек, но они-то об этом не ведают), он знает также в лицо Эмиля и сможет доложить резиденту, с кем у меня состоялось свидание на самом деле, — с Эмилем, как я сказал Кинкелям, или с Хосе, или, возможно, еще с каким-то третьим, если я конспирирую от Зигфрида и Анжелики. Ведь я могу, допустим, тайно встретиться с тем, кто займется по указанию Центра, поскольку я под наблюдением, обеспечением связи между Хосе и новым радистом. А выявить и затем взять под контроль, как Зигфрида, и эту радиоквартиру ох как заманчиво!»

У здания городского почтамта Рокотов отпустил такси. Подъезжая следом, агент Гном видел, как его подопечный — высокий, спортивного сложения муж чина с черной шевелюрой — вылез из автомобиля, вывернув кисть, посмотрел на часы, прошелся по тротуару, словно ожидая кого-то, потом быстрым, размашистым шагом вошел в здание почтамта. Кар лик, привстав с сиденья, наблюдал сквозь ветровое стекло машины. Подождал немного, затем выскочил, хлопнув дверцей, и живо засеменил к почте. Войти туда Гном не решился. Поднявшись на носки, он дотянулся подбородком до окна первого этажа и заглянул внутрь, надеясь отыскать «объект» здесь, и ему повезло. Да, господин Шардон стоял у прилавка, покупая конверты и марки. В просторном зале почтовой корреспонденции сидели и передвигались множество посетителей, но карлик быстро нашел знакомое лицо связного: зрительная память еще не подводила бывшего полицейского сыщика. Маленький, худенький, как подросток, Эмиль сидел за столом, рядом лежала раскрытая книга (он вечно не расстается с книгами, читает даже на ходу), но сейчас он писал письма, наклеивал на конверты марки, подписывал адреса. Эмиль занимался этим так усердно, что не поднимал головы от своих бумаг. «В одном из конвертов у него находится информация для Шардона, — подумал Гном, рассматривая рассыпанную стопку белых прямоугольников. — Старый, надежный способ: обменяться конвертами можно совсем незаметно». У карлика затекли мышцы лодыжек, он опустился на пятки и немного прошелся.

Когда он снова, привстав на цыпочки, заглянул в окно, на соседнем стуле возле Эмиля уже сидел его «объект». Свои конверты ревизор бросил рядом с бумагами связного и тоже писал письмо. Оба не обращали никакого внимания друг на друга. «Вот сейчас они перебросятся конвертами и кто-то из них уйдет первым», — отметил Гном, зная наперед все, как в хорошо знакомом фильме. Шардон, засмеявшись, что-то сказал соседу, показывая свои конверты, Эмиль ответил с улыбкой, подняв свои, словно бы сличая их, и карлик уловил момент — один миг, когда в руках долговязого очутился чужой конверт. «Все, надо сматываться». Гном оглянулся — его такси стояло на прежнем месте. И он тотчас же быстро-быстро засеменил к своему укрытию.

Но забравшись на переднее сиденье и свесив короткие ножки, сыщик едва глянул в ветровое стекло, как онемел от изумления (лишь на повторный вопрос шофера: «Куда поедем?» он, не отводя устремленных вперед глаз, нетерпеливо бросил: «Постоим, постоим здесь!»). Ибо то, что Гном увидел, было слишком внезапно и непредсказуемо. Из дверей почтамта в сопровождении людей в штатском выходили его подопечный и связной (они что-то говорили штатским, размахивали руками, видимо, протестуя). А к ним, устремившись с разных сторон, почти бежали двое мужчин, рослые, пружинисто собранные, и у каждого правая рука была одинаково сунута в карман пиджака.

«Неужели арест? — еще не веря происходящему, думал Гном. — Да, это группа захвата, но чьей службы — федеральной полиции или контрразведки? Прием у них один и тот же. Вот это номер! Нужно срочно звонить шефу!.. Ах, вон как — он даже пытается сопротивляться!»

Слившаяся в одну группу шестерка топталась на тротуаре, двое подталкивали вперед Шардона, а Эмиль, худенький, маленький, что-то выкрикивал с гневным лицом, размахивая руками, двое других хватали его за локти, усмиряя. Вокруг скопились прохожие. Эмиль уже совал старшему агенту свое удостоверение, но тот отмахивался. «Это он напрасно, — сочувствуя связному, как своему, подумал Гном, — сейчас никакое удостоверение не поможет, пока не проведут допроса: ведь взяли с поличным, и конверт с информацией у Шардона, конечно, изъяли. Кого из них агенты раньше поймали „на крючок“ — связного или долговязого? Когда начали слежку? Э, да что там! Чертовски скверное дело! Шеф, наверное, запаникует…»