Немецкие унтер–офицеры из организационного штаба и рядовые каминцы. Лето 1943 г.

По всей видимости, беженцы не успели возвратиться в Севск, так как летнее контрнаступление германских войск на Орловско–Курской дуге (операция «Цитадель») завершилась для вермахта и войск СС провалом. Попытка срезать Курский выступ не увенчалась успехом, и теперь германской армии не оставалось ничего другого, как перейти к оборонительным действиям и начать постепенный вывод войск из–под ударов Советской армии. 3–й и 5–й стрелковые полки РОНА, усиленные вспомогательной полицией, в июле 1943 г. в районе Дмитровск–Орловского отражали атаки частей Красной армии. Потери в бригаде Каминского значительно возросли[236].

Каминский со своими подчиненными и гостями

Дни Локотского округа были сочтены. 5 августа 1943 г. Каминский издал приказ № 233 об эвакуации военных и гражданских структур Локотского округа, а также местного населения, которое «не желает жить в большевистском аду», в Белоруссию. Председателем эвакуационной комиссии, составившим план этих мероприятий и обеспечившим необходимое количество эшелонов, был назначен начальник планово–экономического отдела Локотского самоуправления М.Г. Васюков. Эта задача была успешно выполнена, и к двадцатым числам августа 1943 г. все части РОНА (до 7000 человек) с техникой, гражданская администрация, члены их семей, а также антисоветски настроенное мирное население (около 30 тысяч человек) прибыли в район белорусского города Лепель[237].

В литературе иногда встречается указание на то, что 4–й полк РОНА майора Рейтенбаха в конце августа 1943 г. был «выставлен для обеспечения общего отхода» и участвовал в обороне Севска (город был вторично освобожден 27 августа). При взятии Севска частями Советской армии Рейтенбах был якобы привязан к танку, после чего его протащили по городу, пока он не умер[238].

Карта освобождения Брянщины

Эта версия была впервые опубликована в книге бывшего сотрудника абверкоманды–107 Свена Стеенберга (Штеенберга). Однако при анализе соответствующего отрывка не остается сомнений в том, что автор имеет в виду взятие Севска частями 2–го корпуса 1 марта 1943 г. (несмотря на то, что Стеенберг ошибочно датирует эти события «осенью 1943 года»). Он буквально пишет, что «4–й полк бригады Каминского должен был удерживать город Севск, чтобы обеспечить общее немецкое наступление»[239]. Разумеется, ни о каком немецком наступлении в конце лета — осенью 1943 г. не могло идти и речи… Кроме того, Стеенберг не указывает фамилию командира полка. Как известно, в марте погиб его начальник штаба А.Н. Демин (не исключено, что при вышеуказанных трагических обстоятельствах). Самого Рейтенбаха в Севске тогда не было. Он находился вместе с 12–м батальоном своего полка в составе боевой группы штандартенфюрера СС А. Цехендера и, судя по всему, погиб в ходе мартовской операции германо–венгерских войск по окружению и уничтожению прорвавшейся в тыл конно–лыжной группы генерала Крюкова.

Еще 19 августа 1943 г. начальник ЦШПД П.К. Пономаренко докладывал И.В. Сталину: «В Локотском районе Орловской области около двух лет действовала сформированная немцами из военнопленных и предателей бригада Каминского… В результате проникновения партизанской агентуры в бригаду и проделанной работы по ее разложению бригада перестала существовать как боевая единица. Каминский, его заместитель Белый (так в тексте, правильно — Белай. — Примеч. авт. ) и начальник штаба Шевыкин (правильно — Шавыкин. — Примеч. авт. ) из Локтя удрали. Один полк разбежался, второй и третий разоружены, командиры этих полков и другой командный состав арестованы»[240].

К сожалению, Пономаренко чересчур приукрасил реальное положение дел. Эвакуация частей бригады прошла в целом вполне организованно, и РОНА отнюдь не прекратила своего существования. Впрочем, численность соединения Каминского действительно изрядно сократилась: какая–то часть личного состава перешла на сторону Советской армии, кто–то не захотел покидать родных мест и, в надежде остаться здесь до «лучших времен», перешел на нелегальное положение.

7 сентября газета 5–й танковой армии «На разгром врага» опубликовала заметку «Локоть свободен!»: «В течение нескольких дней шли бои на подступах к станции Брасово и районному центру Локоть. Немцы считали, что местность здесь совершенно непроходима… Наши войска прорвали оборону врага… и стали обходить Локоть с юга и севера… Отличились в боях за Локоть взвод сержанта Минова и отделения сержантов Пучкова и Кузнецова. Обойдя Локоть с юга и севера, подразделения тов. Мохина ворвались в поселок и заняли его»[241].

Остальные населенные пункты Брасовского района были освобождены еще к 5 сентября 1943 г. частями 11–й гвардейской танковой, 13–й и 63–й армий. Последний крупный населенный пункт бывшего Локотского округа — районный центр Навля – был взят 8 сентября.

Как вспоминал чекист В.А. Засухин, после освобождения этих районов «аппарат особого отдела перебрался в поселок Локоть. Хотелось быстрее увидеть там наших разведчиков и подпольщиков, а также разыскать и обезвредить оставленных немецкой разведкой агентов… в освобожденных районах мы пробыли больше месяца, встречались с разведчиками, получали от них материалы и принимали соответствующие меры»[242].

Глава четвертая. Бригада РОНА на территории Белоруссии (август 1943 года — июнь 1944 года)

После поражения германской армии в Курской битве и ее отступления с Орловской дуги к рубежу «Пантера» Локотский автономный округ был ликвидирован, а бригада РОНА и сопровождавшие ее гражданские беженцы — эвакуированы в Белоруссию. Переброска велась в несколько этапов и завершилась в начале сентября 1943 г., когда части РОНА и гражданские беженцы были размещены на территории Лепельского, Сенненского, Чашникского, Бешенковичского районов Витебской области[243].

Бригада Каминского сразу вступила в борьбу с партизанами. Бывший партизанский разведчик П.Л. Лебедев после войны вспоминал: «В августе… в Оболь прибыл батальон карателей из бригады предателя Каминского. В деревне Оболь, которая расположена на правом берегу реки Оболянки, находился фашистский гарнизон. Его задача — поддерживать в исправном состоянии шоссе Богушевск — Сенно и охранять мост через реку… Сейчас для этого сюда и прибыл батальон "народников" из бригады Каминского… "Народники" не стали селиться в деревне. Они разместились прямо в поле, на левом берегу реки, правее шоссе. Натянули палатки, поставили две походные кухни, установили три "сорокопятки" и одну 122–миллиметровую пушку, выкопали окопы, замаскировали пулеметные гнезда.

…Свыше сотни головорезов из 4–го батальона бригады Каминского, одетых с иголочки и вооруженных до зубов, суетились на правом и левом берегах реки. Одни возились около орудий, другие устанавливали минометы, третьи стерегли крестьян, чтобы не разбежались. Командир батальона, матерый предатель Гляков, чуть в стороне стоял на полотне дороги, высоко подняв голову и опершись о бок левой рукой. В правой держал хлыст и время от времени похлопывал им по начищенному до блеска голенищу. Весь его высокомерный, напыщенный вид говорил, будто он вершит судьбами человечества»[244].