Джудитта кивнула.

— Я приезжала в Беллеццу, чтобы сделать наброски. Duchessa будет позировать мне несколько раз, когда приедет в Джилию.

— Это будет до или после свадьбы?

— До, ваша светлость,

— Тогда ее следует ожидать уже в скором времени? Я должен поторопиться, чтобы послать ей подарки, достойные почетной гостьи Джилии, — задумчиво произнес Никколо. — Мне хоте-лось бы, чтобы вы изобразили ее держащей в руке свиток договора, который, я надеюсь, она заключит с моей семьей.

Его раздражало, что эта художница знала о делах Duchessa больше, чем он. И чем только занимается шпионская сеть Угря!

Не показывая своего неудовольствия, Никколо допил вино и встал. Стараясь не поддаться желанию почистить щеткой сзади свои бархатные брюки, герцог вышел, задержав взгляд на куске мрамора. Он не видел молодую Duchessa с тех пор, как умер Фалко, она быстро покинула Ремору, но он часто думал о ней.

Арианна Росси была его неоконченным делом. Она открыто не повиновалась желанию Никколо, отвергнув его сына, совсем так, как всегда это делала ее мать, возражая против какого бы то ни было сотрудничества с ди Кимичи, но герцог должен найти способ подступиться к ней. Белый мрамор напомнил ему о коже Duchessa — чистой и белой, как сливки. Он покинул мастерскую скульптора, размышляя о юности и невинности и о том, что они, в конце концов, мало что значат по сравнению с возрастом и опытом.

Сульен повел Ская обойти с ним лабиринт. Сначала юноша из двадцать первого века отнесся к этому скептически. Все эти пения псалмов, раздумья и хождение в тишине казались ему какими-то церемониями из Нового времени, однако они подействовали на него. Когда он ступил на черно-белую поверхность лабиринта, в голове у него был полный хаос.

Сначала Сульен рассказал ему о Вильяме Детридже.

— Он был первым Стравагантом, алхимиком, жившим во времена королевы Елизаветы. Когда он пытался получить золото, в лаборатории произошел взрыв и он открыл секрет путешествия во времени и пространстве.

— А его лаборатория стояла там, где сейчас находятся моя школа и мой дом?

— Так получилось, — сказал Сульен, — Когда я принес твой талисман, то по совету доктора Детриджа и Родольфо я оставил его на пороге того, что должно быть твоим домом.

Скай улыбнулся при мысли о появлении монаха в Ислингтоне. Но монахи, монахини, духовенство в двадцать первом веке еще носили рясы, и поэтому Сульен, вероятно, не привлек к себе особого внимания.

— Вы говорите, что вам посоветовали Детридж и Родольфо, но как вы с ними разговаривали? Вы сказали, что они оба сейчас живут в Беллецце, а у вас ведь еще нет телефонов?

Тогда Сульен показал ему невзрачное оловянное зеркальце, в котором Скай увидел не отражение своего коричневого лица, а темную комнату, обшитую панелями, где было много странных инструментов. Сульен провел рукой по гладкой поверхности зеркальца, закрыл глаза и сосредоточился. Вскоре там появилось худое и скуластое лицо человека, с ястребиными глазами и черными волосами с проседью.

— Маэстро, — обратился к нему Сульен. — Разрешите мне показать нашего нового брата.

Сульен попросил Ская посмотреть прямо в зеркальце, и тот очутился лицом к лицу с Родольфо. Это выбило Ская из колеи. Не считая своего путешествия между двумя мирами, до сих пор мальчик не сталкивался в Талии ни с чем таким, что можно было бы назвать волшебством.

Родольфо был сама сердечность и гостеприимство, но Скай знал, что говорит с могущественным Стравагантом — и делает это с помощью волшебного зеркала! Когда он через несколько минут вошел в лабиринт, его мысли были в полном беспорядке.

Однако, выйдя черед двадцать минут из лабиринта, он совершенно успокоился. Потом, еще через пять минут, появился Сульен.

— Невероятно! — заключил потрясенный Скай.

— Зеркало уже было здесь, когда я прибыл, — поведал ему Сульен. — Я нашел его однажды под ковром, но другие монахи не знали, как его использовать. Тебе не нужно этому верить - просто делай это. Я обхожу лабиринт каждое утро и точно так каждый вечер, чтобы я смог найти центр, когда мне это понадобиться.

Скай выглядел встревоженным,

— Не беспокойся, — сказал монах. — Я не прошу тебя делать это часто. Только когда почувствуешь, что тебе это нужно. Я хотел просто показать это тебе.

Скай почувствовал облегчение. Но что-то тянуло его снова это испытать.

Угорь ждал своего хозяина за воротами Палаццо ди Кимичи на Виа Ларга. В этот день у ворот стояла новая стража, которая не знала его. Но он хорошо зато знал герцога, Когда Никколо вышел и жестом пригласил своего низкорослого малопривлекательно-го подчиненного войти, Энрико сделал извиняющееся лицо.

— Я хотел поговорить с тобой о твоих контактах в Белецце,— произнес Никколо.

— Это просто какое-то совпадение, ваша светлость! — ответил Энрико. — Именно поэтому я к вам и пришел. Недавно мой человек Беппе сообщил мне, что Duchessa скоро будет в городе.

— Слыхали, слыхали! — раздраженно проговорил Никколо. — Я сам сегодня об этом узнал. Дело в том, что я должен был услышать об этом раньше.

— Скоро изготовят ее скульптурный портрет, — не теряясь, продолжал Энрико.

— Да, да, это сделает Джудитта Миеле, — оборвал его герцог. — Расскажи мне что-то, чего я еще не знаю.

— Может быть, то, что ее молодой любовник будет сопровождать ее? — рискнул Энрико.

— Любовник? Ты имеешь в виду ученика этого старого колдуна?

— Да, любимчик ее отца, и ее тоже, если верить слухам,— Энрико бесстрашно смотрел на герцога хитрым понимающим взглядом.

Всегда, когда Угорь высказывал свои мысли или раскрывал свои планы, он чувствовал, что герцог испытывал неприязнь к Родольфо и к его таинственному ученику, Он знал, что это как-то связано со смертью младшего сына герцога, который, как тот верил, на самом деле не умер, хотя герцог держал в собственных руках безжизненное тело сына и видел, как его положили в гроб, а гроб — в могилу. Вот почему ему нужно было преследовать Стравагантов. Сама мысль о том, что один юноша жив, в то время как другой покоится в мраморном склепе, увенчанном статуей Джудитты Миеле, приводило Никколо в такой сильный гнев, что каждый раз, как только заходила речь о Лучано, герцог, казалось, вот-вот выйдет из себя.

Энрико догадался, о чем подумал Никколо ди Кимичи; он не упомянул бы о беллеццком мальчишке, если бы герцог не знал всех остальных сведений. И он заметил, что должен попытаться направить мысли своего покровителя на что-то более приятное.

—Можно ли узнать у вашей светлости, — проговорил он,— как идут приготовления к свадьбам?

Никколо долго молчал, а потом сказал:

— Ну... они идут хорошо. Этим утром я заказал мебель и драгоценные камни для молодых пар.

Энрико решил пойти на большой риск.

— Не понимаю, почему ваша светлость не задумывается о второй женитьбе? Почему только молодые должны веселиться? В один прекрасный день княжне Беатриче надо будет выйти замуж, а такой изысканный джентльмен, как ваша светлость, в свои преклонные годы нуждается в обществе достойной женщины.

Взгляд, которым герцог наградил Энрико, привел его в трепет.

— Ваша светлость, я вовсе не хотел сказать, что вы уже вступили в преклонный возраст... — залопотал Энрико, поняв, что сказал лишнее. Герцог жестом приказал Угрю отойти в сторону, схватившись за горло, как будто ему стало трудно дышать. Потом все-таки взял себя в руки и посмотрел на предводителя шпионов с совершенно другим выражением лица.

— Можешь идти, — бросил он. Но после того, как Угорь ушел, сказал сам себе страдальческим голосом: — Он вполне прав. Я должен жениться. И я знаю, что именно на этой женщине.

Глава 6

Свадебные платья