Наиболее полные данные для выяснения, имелись ли указанные выше книги в библиотеках Нюрнберга, дают нам каталоги библиотеки Хартманна Шеделя. Из семи книг, указанных выше как главные источники географических идей Колумба, Шедель имел у себя все, кроме путешествия Мандевилля. Эта книга, вероятно, также входила в состав его библиотеки, но после смерти владельца как любимое увлекательное «чтиво» средних веков было кем-нибудь зачитано.
Виньо утверждает, что у Шеделя не было книги Аллиако (Vignaud, 1911). Действительно, ее нет в основном каталоге, но мы находим ее в списке книг, которые Шедель в 1500 г. просил Кобергера купить при поездке во Франкфурт. В этом списке (Stauber, 1908) значится «Картина Мира».
Мюнцер владел гораздо меньшей библиотекой, но все же в нее входили из перечисленных семи книг сочинения Энеа Сильвио, Птоломея, Аристотеля и Сенеки.
Состав этих библиотек, которыми во время своего трехлетнего пребывания в Нюрнберге конечно пользовался и Бехайм, подтверждает, что нюрнбергские гуманисты восприняли из классических географических книг те же идеи, что и Колумб, и их представления об устройстве земного шара были такими же, как и у него. Не удивительно, что они прибегали к одной и той же аргументации, что и Колумб!
Следует еще остановиться на дате письма Мюнцера. Некоторые историки начинают подвергать ее сомнению. Но можно считать безусловным, что письмо, в котором рекомендуют Бехайма, не могло быть написано до приезда последнего в Нюрнберг, т. е. до конца 1490 г. Для даты, раньше которой письмо не может быть написано, имеются также данные в самом письме: Мюнцер пишет Жуану II, что тот сделал в Африке данниками «приморские народы вплоть до тропика Козерога» и т. д. А это можно было написать только после экспедиции Диогу Кана, который в 1485 г. дошел до тропиков Козерога.
В 1488 г. в Португалию вернулся Бартоломео Диаш, обогнувший мыс Доброй Надежды. Но и тогда еще могло появиться такое письмо, так как южное окончание Африки не было еще освоено. И, конечно, письмо не могло быть написано в 1494 г., когда сам Мюнцер ездил к королю Жуану II. В 1495 г. Жуан умер, поэтому последним возможным сроком для письма надо считать вторую половину 1493 г. — отъезд Бехайма в Португалию. Предполагают, что он и увез это письмо.
Единственно верное предположение о причине появления письма Мюнцера высказал И. Фишер в статье, написанной по другому поводу (о поездке Николая Поппеля в Россию — о чем см. ниже) и затерянной в провинциальном духовном издании (Fisher, 1915). Фишер обращает внимание на то, что в 1493 г. Максимилиан враждовал с испанским двором и «искал по возможности лишить испанцев плодов западной поездки Колумба». Фишер ограничивается одной фразой и к развитию мысли, заключенной в ней, позже не возвращается.
Это замечание географа, глубокого знатока средневековья, заставляет нас обратить внимание на политическое положение Римской империи в 1493 г.
В то время во главе ее стоял Максимилиан I. Правда, тогда еще он являлся только королем римским, но фактически занимался делами всей империи. Его отец, император Фридрих III, был тяжело болен (умер 19 августа 1493 г.).
О Максимилиане I написано очень много, но его характеристики весьма противоречивы. Одни считают Максимилиана мудрым политиком, другие — политическим фантастом и дилетантом. Для одних он типичный властитель Ренессанса, эгоистичный, жаждущий захватить чужие земли, для других — национальный герой, собиратель немецкой земли (Kaser, 1905 и др.).
Максимилиан I поощрял искусства, особенно живопись, благоволил к гуманистам и сам написал ряд книг. Сохранилось больше десятка его портретов, написанных крупными художниками: Рубенсом, Штригелем, Предисом, Дюрером, Лукой Лейденским и др. Особенно интересны портреты и гравюры Дюрера. Одна из них воспроизведена в этой книге. С гравюры на нас смотрит умный и жестокий, очень хитрый, вероятно, вероломный человек. Эта гравюра лучше, чем любая подробная характеристика, дает нам представление о крупнейшем из властителей Европы начала Возрождения.
В течение почти всей жизни Максимилиан проводил в своей политической деятельности идею создания крепкой империи Габсбургов. С одной стороны, он вел борьбу за укрепление централизованного государства против слишком мощных имперских князей и имперских городов, которые то и дело сговаривались с внешними врагами, с другой стороны, его занимала борьба с последними и особенно с Францией и Турцией. Кроме войн против этих главных противников, Максимилиан стремился путем переговоров, династических браков и взаимных уступок обеспечить себе союзников. Этим диктуются и его отношения с Испанией. Уже в 1488 г. велись переговоры о возможности брака Максимилиана с инфантой Исабеллой и брака его сына Филиппа с одной из младших инфант. Вскоре, однако, эти планы были оставлены, отчасти из-за несогласия Испании, отчасти в связи со сложным положением с бургундским наследством и Бретанью.
В 1477 г. Максимилиан браком с Марией Бургундской приобрел большое влияние в этом пограничном с Францией герцогстве. После смерти Марии он защищал права своего сына Филиппа как наследника бургундских владений. Одновременно он стремился заключить союз с Бретанью и заметно преуспел в этом. После весьма тайных переговоров (которые велись еще с 1489 г.) Анна, герцогиня бретанская, отвергнув предложения Англии, Франции и Испании и желая обеспечить независимость Бретани от территориальных домогательств этих трех крупных держав, в конце декабря 1490 г. вышла замуж за Максимилиана. Последний был занят в это время на востоке войной за венгерское наследство и брак был совершен per procuram — заочно, представителем короля маршалом Вольфгангом фон Польхаим. Одновременно Максимилиан устроил брак своей дочери Маргареты с французским королем Карлом VIII; невеста уехала во Францию. Однако эти два брака и сложные дипломатические переговоры все же закончились войной — французские войска в 1491 г. вступили в Бретань и Бургундию.
Война с Римской империей продолжалась больше двух лет. Карл VIII отказался от брака с Маргаретой и принудил Анну Бретанскую аннулировать свой брак с Максимилианом, а затем выйти замуж за него самого. Эта двойная матримониальная неудача сопровождалась для Максимилиана и политическим крахом: его два постоянных союзника в борьбе против Франции уклонились в этот раз от военных действий — Англию французы соблазнили золотом, а Испании Карл VIII обещал герцогство Руссильон (на юге Франции) и Серданью (в Пиренеях), которые испанцы считали своими. Военные действия сложились неудачно для Максимилиана, и ему пришлось заключить 23 мая 1493 г. невыгодный мир с Францией. Но все же ему удалось обеспечить возвращение Маргареты в Вену и возврат земель, которые в качестве ее приданого были обещаны Франции.
Естественно, что в середине 1493 г. отношения Римской империи и Испании носили далеко не дружественный характер. Уже не могло быть и речи о династических браках с испанскими принцами и принцессами. Максимилиан думал об обеспечении безопасности восточной границы и намеревался предложить принцессу Маргарету в жены королю Владиславу Венгерскому. Он хотел таким образом связать Венгрию союзом с империей Габсбургов. Эрцгерцог Филипп должен был жениться на одной из баварских принцесс и укрепить власть императора внутри империи. Наконец, Максимилиан сам затеял новое сватовство: он решил жениться на дочери герцога Миланского Бианке Марии Сфорца. Этот брак приносил ему не только деньги — с его заключением росло влияние Максимилиана I.на Северную Италию. Бракосочетание состоялось в 1493 г.
В этой ситуации, занятый целой серией сложных политических планов, Максимилиан счел полезным несколько отомстить Испании как за ее отказ от династических браков, так и за измену в войне с Францией.
Письмо Мюнцера и являлось пробным шаром Максимилиана I: не удастся ли втравить Португалию в ссору с Испанией? О переговорах в Барселоне Максимилиан I, вероятно, знал, как и о публичном заявлении Жуана II, который, принимая Колумба 9 марта 1493 г., объявил, что земли, открытые Колумбом на западе, должны принадлежать Португалии, а не Кастилии («Путешествия Хр. Колумба», 1952). Агенты, которых римский император имел при всех дворах Европы, конечно, быстро доносили ему о таких важных событиях.