Еще один белый бросил в голову негра три мяча и не попал. Рыбий Пуп вдруг понял, что, если тотчас не отвернуться от ухмыляющегося черного лица, значит, нужно, как эти белые, чем-нибудь швырнуть в него. Оно было его собственное, это черное срамное лицо, и, чтобы унять противоречивые чувства, которые боролись в его душе, он должен был либо отринуть его с гадливостью, либо с любовью признать своим. Отринуть этот позор было легче.

— Пойду и я попробую, — сказал он, разом давая выход нараставшему в нем напряжению.

— Ага, давай, — отважился поддержать его Тони.

— Мне тоже охота, — испуганным голосом сказал Зик.

— Мне — нет, упаси Бог, — отворачиваясь, сказал Сэм.

Купив себе по три бейсбольных мяча, Рыбий Пуп, Зик и Тони терпеливо ждали, когда подойдет их черед.

— Ниггеры ниггеру желают залепить! — Садистская радость в толпе.

— Кому и попасть в ниггера, если не ниггеру! — Одобрительное ржание — логично.

Рыбий Пуп был готов провалиться сквозь землю. Отдать бы назад мячи да уйти, только это будет еще постыдней. Первым бросил Зик, старательно целясь, но все три раза промахнулся. Он отошел, съежась под любопытствующими, насмешливыми взглядами белых. Рыбий Пуп, волнуясь, швырнул поскорей свои три мяча, и ни один даже близко не подлетел к прыткой черной мишени.

— Попади в меня, ниггер! — скаля зубы, крикнула черная голова.

— Сейчас буду кончать этого ниггера, — по всем правилам поручился Тони и стал к барьеру.

Какой-то пузатый в толпе белых подал команду, подражая укротителю в цирке:

— Але-оп, ниггер! Але-оп!

Тони передернулся. Он сделал ложный бросок — голова мгновенно откачнулась — и кинул мяч.

— Але-оп, ниггер, — надрывался «укротитель».

Тони промазал.

— Не умеют ниггеры бить по ниггеру! — Заключение, полное сарказма.

Изнывая от этих выкриков, Тони кое-как, наудачу, кинул второй мяч.

— Ату его, ниггер! — подал голос «укротитель».

Второй мяч тоже не попал в цель. Без передышки, кляня и себя, и этих белых, и негра, чья голова торчала из брезента, Тони запустил в него последним мячом.

— Ату его, ниггер, але-оп! — напутствовал его «укротитель». Хлоп! Мяч ударил по ощеренному в усмешке рту и отскочил к неровному пламени фонаря.

Толпа бесновалась.

— АТУ! АТУ! АТУ! — давился смехом «укротитель».

— Угостил ниггер ниггера! — Улюлюканье, свист.

— Попал! — в неистовстве заорал Тони, не отрывая глаз от окровавленного рта черной мишени.

— А мне не больно, ниггер! — дерзко отозвалась голова, едва шевеля вспухшими губами.

— Сейчас получишь еще! — Тони судорожно шарил по карманам, ища деньги.

— Не вздумай, — шепнул Зик. — Идем отсюда!

— Плачу за все мячи, ты только бей метко, ниггер, — вызвался «укротитель».

— Не, не надо, сэр. — Тони сразу сник.

— Цирк окончен, ниггеры не хочут больше, — печально сказал «укротитель».

— Пошли, говорят вам, — тянул их прочь Сэм.

Минут десять мальчики шагали, не проронив ни слова.

— Все-таки я попал в него, гада, — хрипло сказал Тони.

Теперь замолчали надолго.

— А время позднее, — напомнил Сэм.

— И то верно. Пора уходить, — сказал Тони.

Отыскав выход с надписью ДЛЯ ЦВЕТНЫХ, они направились в сторону черного пояса, где обитало цветное население.

— Гляди! — Рыбий Пуп показал на темное поле, где была стоянка машин. — Вон в тех прицепах живут циркачи.

— Сходим посмотрим, — сказал Зик.

— Осторожней, парень, — сказал Сэм. — Еще ошивается там кто-нибудь.

— Что ты. Все еще смотрят представления.

Они засновали меж неосвещенных прицепов, подныривая под натянутые на скорую руку веревки с бельем.

— Кто там? — донесся из сумрака мягкий женский голос.

Мальчики остановились. Из потемок им улыбалась та самая блондинка, которую они видели на помосте у первого балагана.

— Ищете кого?

— Нет, мэм, — еле слышно ответил Зик.

— Денежки при себе есть, мальчики?

Молчание.

— Да вы подойдите поближе. Не бойтесь. Хотите, пущу к себе за пять долларов с брата. — Она расстегнула кофточку, оголяя в полумраке большую белую грудь.

— Не-ет! — Сэм с воплем кинулся бежать.

Секунду Зик, Рыбий Пуп и Тони стояли в оцепенении, потом сорвались с места и бросились за ним. Когда прицепы остались далеко позади, Зик крикнул:

— Эй, стойте!

— Зачем еще! — задыхаясь, отозвался Рыбий Пуп. — Дуем скорей отсюда!

— СТОЙТЕ, сказано! — взвизгнул Зик. — Упаси Бог кто из белых увидит, как мы мчимся, враз подумают черт-те чего!

— А верно ведь, — замедляя ход, выдохнул Тони.

— Ага, — Рыбий Пуп, тяжело отдуваясь, тоже пошел шагом.

Сэм темным пятном уносился все дальше под прикрытие ночи.

— СЭМ! — крикнул ему вдогонку Зик. — ПОГОДИ!

Сэм сбавил скорость, и они быстро поравнялись с ним.

— Вот дьявол, а? Клюнешь — и привет, линчуют! — возбужденно выпалил Сэм.

— Не разберу я, братцы, этих белых, — качая головой, сказал Зик.

— Первый раз белая женщина так при мне, — сказал Рыбий Пуп.

— У меня прямо дух перехватило, как она расстегнулась, — сказал Тони.

— Что она, что этот дядька, который позволяет, чтобы в него швыряли мячами, — сказал Сэм. — Никакой разницы.

— Кончайте, вы! — остановил их Рыбий Пуп. — Вот что: про эту белую бабу — никому, поняли? А то нас больше никуда не будут пускать.

— Ой, правда, — сказал Зик. — Моего папашу вообще хватил бы удар.

Взяв друг с друга клятву не разглашать тайны, они двинулись дальше, к дому. На перекрестке, откуда путь всем лежал в разные стороны, постояли немного.

— Ух, и нагнала на меня страху эта девка, — признался Зик.

— Из-за таких вот шлюх нас и убивают, — сказал Сэм.

— Понесло меня на эту чертову ярмарку, теперь жалею, — сказал Тони.

— И я жалею, — сказал Рыбий Пуп. — Смотри только — никому, договорились?

— Само собой. Могила.

— Вот именно. Не поймет же никто.

— Хоть цветные, хоть белые, кто поверит, что мы ее не трогали.

Глядя вслед приятелям, Рыбий Пуп поздно спохватился, что из-за этой передряги они даже забыли попрощаться. Повесив голову, не отирая со лба холодный пот, он зашагал к дому сквозь жаркую тьму.

VIII

— Интересно мне знать, — сказал как-то вечером отец, вставая из-за стола, — мужчина у нас Пуп или не совсем…

Рыбий Пуп вскинул голову, отер салфеткой губы.

— Ты про что, пап?

Отец закурил сигару, выпустил облако дыма и с задумчивым видом загляделся в одну точку. Мать потупила глаза, пряча улыбку.

— Маловат еще Пуп для такого, Тайри.

— Для какого это такого? — выспрашивал Рыбий Пуп. — Вы о чем говорите-то?

— О мертвяках, — грубо брякнул отец.

— Я мертвых не боюсь и привидений тоже.

— Серьезно?

— Когда я боялся? Ты видел?

— Да нет. По правде сказать, не видел.

— И чего надо делать? — спросил Рыбий Пуп, глядя то на отца, то на мать.

— Понимаешь, сынок, может выйти, что я тебя испытаю на деле, — сказал отец. — Мы с Эммой собрались завтра в Джексон, там съезд владельцев похоронных контор, и Джим с нами. Джейк хворает, Гьюк в отпуске. Некому подежурить завтра в ночь. Я и подумал, может, вы с Сэмом и Тони и Зик согласитесь не поспать ночку, присмотреть за порядком в заведении?

— А то нет! Пап, и чего нам делать? — Ему трудно было усидеть на месте от возбуждения.

— Подходить к телефону да вызвать доктора Бруса, если потребуется, вот всего и делов.

— И покойники там будут?

— Разве кто надумает помереть, тогда привезут, а так нет, — сказал отец. — А что, боязно?

— Ничего не боязно. Сбегать спросить ребят?

— Валяй. Только учти, не спать всю ночь и подходить к телефону.

— Да ясно. Чего тут особенного.

Не чуя под собою ног, он мчался по улицам, рассказывая встречным приятелям, какое его ждет приключение. Уй, елки-палки. Можно не ложиться до утра, попивать кока-колу, заедать бутербродами, жевать конфеты, горячего кофе возьмут с собой в термосе, картишки возьмут, пачку сигарет…