– Но ведь так и есть, – заметил адъютант. – В конечном итоге, сэр, мы надели форму не для того, чтобы потом сомневаться в приказах тех, кто имеет право приказывать.

На это министр ничего не ответил. Адъютант был молод, он свято верил в мощь Америки, е непогрешимость, единственно верный американский путь к свободе, и, право же, у офицера были на это причины. Роберт, проживший долгую жизнь, считал иначе, но не стал спорить, ведь нет никакого резона переубеждать фанатика. Просто в эти мгновения окончательно оформилась мысль о том, что нужно сменить помощника, подобрав кого-нибудь, менее похожего на тупого солдафона. В прочем, это было дело будущее – маневры "Северный щит" шли полным ходом, только набирая обороты, и у главы Пентагона хватало из-за этого всяческих забот.

А президент Мердок, получив сообщение из Европы, удовлетворенно усмехнулся. В том, что о якобы тайных переговорах вскоре будет известно в Москве, президент не сомневался.

– Пусть теперь Швецов нервничает, – мстительно произнес он, глядя на Алекса Сайерса, угодливо молчавшего. – Ему не повредят несколько бессонных ночей. Все теперь будут играть по нашим правилам. А если нет, то у нас найдутся способы убедить и самых упрямых.

И точно с тем же чувством глубокого удовлетворения отходил нынче ко сну Натан Бейл – "Иерихон" выходил на финишную прямую. Заместитель главы всесильного ЦРУ мог поздравить себя с очередным успехом. Осталось ждать совсем немного, а уж терпения Бейлу было не занимать.

Глава 11

Будни Президента

Москва, Россия – Тбилиси, Грузия

8 мая

На страже национальной безопасности Соединенных Штатов стояли не только люди в погонах или сотрудники спецслужб. Тысячи дипломатов в самых разных уголках земного шара делали все, чтобы безопасность их страны стала еще выше, чтобы любая, даже еще не оформившаяся угроза американской державе исчезла в самые скорые сроки. Именно дипломаты были первыми, кто сталкивался с любой возникшей угрозой, если та исходила не от кучки безумцев, а от другой страны, и именно они делали все необходимое, чтобы отвратить эту угрозу. И только если политики в чужих столицах оказывались слишком глупы или самонадеянны, в дело вступали военные, быстро и эффективно доказывавшие, что не стоит даже думать плохо о стране под звездно-полосатым флагом.

Но не только убеждением врагов занимались те, кто представлял Соединенные Штаты за их пределами. Не менее важной задачей было поддерживать верность союзников, ведь без опоры на дружественные державы, пусть они и занимали территорию, не сравнимую с самым маленьким американским штатом, можно было всерьез контролировать огромный мир. И американские посланники трудились изо всех сил, убеждая президентов, королей и премьеров других стран сохранить верность демократическим принципам.

Одним из самых преданных союзников США всегда считался Израиль. И хотя в Вашингтоне к этой стране относились с определенной долей подозрения, небольшое ближневосточное государство для всех своих соседей было, прежде всего, другом могучей Америки, в былые годы в доказательство своей дружбы посылавшей через океан авианосные эскадры и создававшей над землей, населенной богоизбранным народом, противоракетный зонтик во время усмирения Ирака. Что бы ни было между двумя странами, даже всесильная Америка должна была проявлять к своему союзнику уважение, ибо иначе рисковала в один далеко не прекрасный день лишиться отличного плацдарма, с которого можно было контролировать целый регион. Именно поэтому ныне для встречи с руководством Израиля, прежде всего, с представителями армии и разведывательного сообщества, в эту страну направился, ни много, ни мало, директор Центрального разведывательного управления.

На этот раз глава мощнейшей разведывательной службы в мире не собирался обсуждать по-настоящему важные дела, благо пока обстановка в регионе была достаточно спокойной, хотя в действительности о мире здесь и могли только мечтать. Глава ЦРУ был не только разведчиком, но и опытным дипломатом, и сейчас он просто должен был оценить настроения, царящие в руководстве Израиля, убедившись в верности лидеров этой маленькой страны своему заокеанскому другу и союзнику. Но пока Николас Крамер встречался с руководством Моссада, обсуждая малозначительные, в общем-то, вопросы, просто оказывая знаки уважения, в Москве совершили посадку сразу два правительственных самолета, коснувшиеся бетона в Шереметьево с разницей менее часа. Госсекретарь Соединенных Штатов Энтони Флипс и аравийский принц Мохаммед Аль Хазри прибыли в Москву для казавшихся каждому из них судьбоносными переговоров с русским президентом.

Громадный "Боинг", принадлежавший Военно-воздушным силам Соединенных Штатов, совершил плавный разворот над аэропортом российской столицы, заходя на посадку. В специально оборудованном салоне огромного самолета находилось несколько человек, а также все необходимое для того, чтобы на время перелета, подчас бывшего весьма долгим, реактивный лайнер стал для его немногих пассажиров рабочим кабинетом, домом, и, если придется, военным штабом. "Боинг" был предназначен для перевозки особо важных персон, министров, глав различных ведомств, в том числе и разведывательных структур, а эти люди, прежде всего, нуждались в непрерывном потоке информации, за счет чего могли принимать важные решения.

– У меня возникает подозрение, что мы напрасно прилетели в Россию, – произнес сидевший в удобном кресле госсекретарь США, по правилам безопасности туго притянутый ремнями, отрешенно глядя в иллюминатор. – Я сомневаюсь, что удастся повлиять на русских, хотя сам пытался убедить в этом нашего президента.

– Но почему, сэр, – собеседником Флипса был его помощник, молодой и подающий большие надежды человек по имени Кристофер Райс. Сегодня глава Госдепартамента взял его с собой, чтобы его помощник, который вполне мог стать и его преемником через несколько лет, набрался опыта в ведении важных переговоров. Вот только сам Флипс мало верил в успех грядущей встречи, к удивлению своего коллеги: – Мы готовы предложить русским взаимовыгодную сделку, и вы считаете, что они откажутся от нее? Наши войска в Грузии сильно раздражают Москву, и я на месте Швецова и его окружения был бы рад тому, что эту проблему можно решить так просто и дешево, всего лишь не продав иранцам несколько самолетов или танков.

– Все не так просто, мой друг, чуть снисходительно возразил Флипс, взглянув, наконец, на Райса. – В отношении русских логика и здравый смысл подчас перестают действовать. Никита Хрущев в свое время разместил на Кубе баллистические ракеты, хотя десятки специалистов в один голос говорили ему, что мы сумеем уничтожить все стартовые площадки задолго до того, как хотя бы одна из этих ракет будет готова к запуску. Это была правда, но странноватый советский вождь решил действовать вопреки здравому смыслу, и, как оказалось, был прав. Кеннеди и кое-кто из его приближенных так испугались русских ракет, что пошли на крайне невыгодную для нашей страны сделку. Сейчас, я полагаю, Швецову тоже предлагают не злить Запад, сотрудничая с Ираном в открытую, но он, скорее всего, отмахнется от этих предостережений. И наш визит в Москву едва ли даст ощутимые результаты. Хотя мы спешили, как только могли, русские наверняка знают уже о цели нашего появления здесь, и подготовили ответные ходы. Я скажу прямо, эти переговоры готовились в страшной спешке, и я сам многое просто не успел предусмотреть, а импровизация в нашем деле подчас очень опасна. Все не в последнюю очередь упирается во время, которого у нас все меньше.

Госсекретарь США сетовал на нехватку времени вполне оправданно. У Флипса на то, чтобы уладить все формальности, ушло довольно много времени, хотя подготовкой его поездки занимался весь Госдепартамент. Поэтому глава внешнеполитического ведомства Соединенных Штатов прибыл в Россию уже в канун святого для каждого русского праздника, Дня Победы, то есть восьмого мая, совсем немного опередив посланника саудовского короля, визит которого происходил в обстановке повышенной секретности. С одной стороны, такая оперативность позволяла вмешаться в происходящее, пока изменить ситуацию было еще возможно, но одновременно поспешность действий означала, что придется на месте подстраиваться под ситуацию, на ходу выдумывая убедительные аргументы и контраргументы против доводов оппонентов. А Флипс привык играть на своем поле.