– Запустить ложные цели! – тем временем скомандовал Эрдманн, и еще две ловушки, призванные отвлечь на себя вражеские торпеды, оказались в воде, расходясь в разные стороны от субмарины.

– Сэр, – оператор системы управления оружием, сейчас находившийся в кабине одного из "Викингов", взглянул на своего командира. – Сэр, цель опять разделилась. Они запустили еще несколько ловушек.

– Хитрый сукин сын, – оскалился в приступе охотничьего азарта американский офицер. – Ничего, Томми, мы его возьмем за задницу.

– Одна торпеда прошла мимо цели, – тем временем докладывал следивший за показаниями приборов офицер. – Вторая преследует цель, вернее, одну из целей.

Одна из торпед действительно промахнулась, поскольку электронный мозг не смог выбрать, какую из двух целей, ничем не отличавшихся друг от друга, оказавшихся на одинаковом расстоянии, следует атаковать. Но вторая торпеда "Марк-46" на полной скорости преследовала подлодку, уверенно выделив ее на фоне ловушек.

– Капитан, торпеда в кильватере, – доложил акустик, обращаясь к Эрдманну. – Дальность – три кабельтова.

– Право на борт двадцать, – мгновенно сориентировался и отдал приказ командир, буквально кожей чувствовавший приближение торпеды, взрыв которой легко отправил бы его субмарину на дно. И тут же новая команда: – Лево на борт сорок!

Подводная лодка вильнула из стороны в сторону, точно истребитель в воздушном бою, пытавшийся стряхнуть выпущенную по нему ракету. А торпеды, ранее выпущенные по авианосцу, стремительно сближались с целью. Их скорость в полтора раза превышала скорость "Рузвельта", которому, чтобы разогнаться до максимума, к тому же требовалось преодолеть силу инерции, и только большая фора, которую имел авианосец, позволила ему избежать попадания.

– Три торпеды слева по борту, – доложил вахтенный офицер, и при этих словах в груди капитана Джеллико что-то сжалось. Он знал, что могут сделать с его кораблем три торпеды, каждая из которых несет свыше четверти тонны мощнейшей взрывчатки. Нет, потопить махину авианосца, разделенного водонепроницаемыми переборками на тысячи отсеков, они не могли бы, если только эти торпеды не несли ядерные боеголовки, но этого и не требовалось. Пробоина и затопление даже нескольких отсеков могли вызвать крен судна больше допустимого, и "главный калибр" "Рузвельта", его палубная авиация, просто не смогла бы подняться в воздух, делая гигантский корабль просто удобной мишенью, совершенно бесполезной в бою.

– Спасайте корабль, капитан, – сухо процедил Хэнкок, выглядевший совершенно невозмутимым. – Действуйте!

– Торпедную ловушку за борт, – приказал Джеллико. Для моряка происходящее сейчас не было учениями, игрой, но казалось чем-то важным, быть может, самым важным в его жизни, и он не желал проиграть эту схватку. – Право на борт девяносто. Реакторы на максимальную мощность. Самый полный вперед!

Махина авианосца начала медленно, с трудом преодолевая инерцию, разворачиваться, обращаясь к скользившим под самой поверхностью воды торпедам кормой. Реакторы, сердце громадного корабля, были запущены на полную мощность, производя максимум энергии, но этого было недостаточно. Скорость была слишком велика, чтобы быстро изменить курс. И поэтому за борт была сброшена торпедная ловушка SLQ-25A "Никси", устройство, внешне напоминавшее все ту же торпеду, и имитировавшее акустические и магнитные поля большого корабля. Это был робот-смертник, который на себя должен был отвлекать предназначенные кораблю удары, секунды выигрывая для того, чтобы ударить в ответ.

Расстояние между торпедами и кораблем было достаточно велико, и в последний момент авианосец смог выйти из-под удара. Две торпеды, у которых уже кончалось топливо, прошли в сотне метров вдоль правого борта, последняя же, привлеченная буксируемой в кильватере корабля ловушкой, тоже ушла в сторону от главной цели.

– Великолепно, капитан, – усмехнулся адмирал Хэнкок. – Вам удалось сохранить корабль. Отличная работа!

А подводная лодка, превратившаяся уже из охотника в жертву, все пыталась увернуться от ответного удара, маневрируя на пределе возможностей. Но все же скоростью стальная "рыба" уступала не только самолету, но и вертолету, один из которых как раз вновь завис в полусотне метров над колышущейся поверхностью воды, опустив гидроакустическую станцию. И от оператора, всматривавшегося в мерцание экрана работавшей в активном режиме ГАС, не ускользнули лихорадочные маневры вражеской субмарины.

– Сэр, – лейтенант, наблюдавший маневры подлодки, окликнул сидевшего в кресле пилота командира, – Подлодка противника в кабельтове от нас.

– Сбрасывай хлопушки, – приказал командир, усмехнувшись. – Мы их сейчас сделаем!

Выбрав кабель гидроакустической станции, ставшей уже практически не нужной на столь малом расстоянии, вертолет устремился вслед за метавшейся на глубине подлодкой, и когда он оказался точно над ней, дверь в борту распахнулась, и один из пилотов не без усилия выбросил за борт тяжелый цилиндр, камнем ушедший ко дну. Аналог глубинной бомбы с ослабленным зарядом сработал на глубине двести восемьдесят метров, и корпус подлодки ощутимо содрогнулся от ударной волны близкого взрыва.

– Все, они нас "потопили", – Гюнтер Эрдманн со злости ударил рукой по основанию перископа. – А ведь мы были так близко к победе!

– Достойный поединок, командир, – одобрительно произнес старший помощник. – Большего не добился бы никто, имея то, что имеем мы. Будь нас больше, эскадра была бы уничтожена. Вы – настоящий капитан!

Напряженный морской бой, странная дуэль, в которой единственная субмарина противостояла целой эскадре, обладавшей сокрушительной мощью, был лишь одним из элементов развернувшихся на территории северной Атлантики учений натовских флотов. Масштабная военная игра, в которой участвовало почти сто кораблей десятка стран, несколько сотен самолетов и тысячи моряков, поражала размахом, но и она была лишь частью еще более крупных маневров, охватывавших уже почти всю Европу, а также Турцию и даже Аляску.

Весь центр старой доброй Европы на несколько дней стал огромным полем боя. Генералы, склонившись в ярко освещенных штабах над громадными картами, решительно чертили стрелы ударов, и, подчиняясь их приказам, приходил в движение огромные массы людей и самой современной техники. Сотни самоходных гаубиц, многотонные "Паладины" и "Брейвхарты", превращенные в настоящих роботов, сыпали на позиции "противника" град снарядов, стиравших в порошок доты и бункера, пробивая в обороне огромные бреши, расчищая путь рвущимся вперед стальным клиньям танковых дивизий. А с небес сотни боевых самолетов обрушивали на "вражеские" узлы сопротивления и важные тыловые объекты тысячи тонн бомб, буквально сметая с лица земли любые цели.

Это была феерия огня, триумф стали. Оборона условного противника рассыпалась в прах под мощными ударами. Волны ракет в мгновения ока превращали в полыхающие руины "вражеские" аэродромы, уничтожая не успевшие взлететь самолеты, круша прочные капониры и надежно, казалось бы, замаскированные ангары. Словно стаи гигантских стрекоз, мчались над самой землей вертолеты, взрезая воздух ударами лопастей. Оставаясь невидимыми для ощупывавших воздух лучей радаров, они пересекали линию фронта, высаживая в глубоком "тылу" разведывательно-диверсионные группы и целые батальоны "коммандос", тут же атаковавшие коммуникации и устраивавшие смелые налеты на вражеские "штабы", парализуя систему управления.

Учений такого размаха Европа не видела очень давно, с той самой поры, когда перестала существовать громадная держава, осененная алым серпасто-молоткастым стягом, одно упоминание о которой в былые времена заставляло сжиматься сердца многих генералов и политиков. Когда на смену звездам пришел увенчанный имперской короной двуглавый орел, одновременно устремившийся на восток и запад, многие правители великих держав вздохнули с облегчением. Они верили, что уничтожившая сама себя страна более не поднимется с колен, и почти на сотню лет забытый в мире имперский герб – не более чем дань традиции, красивая картинка, за которой более нет ничего. Казалось бы, можно не думать отныне о некогда могучем восточном соседе, долгие полвека державшем в страхе весь цивилизованный мир. Больше не ждали своего часа у европейских границ готовые ринуться в бой, сметая все на своем пути, армады краснозведых танков, не бороздили океаны эскадры субмарин, в считанные секунды способных испепелить целые континенты, и более не было нужды запугивать своего врага, устраивая зрелищные маневры, чтобы показать, что его ждет, если начнется настоящая война.