А в эти же минуты акустик "Гавайев" лейтенант Джефферсон, уединившись в своей рубке, склонился над приборами, пытаясь выжать из гидроакустического комплекса субмарины максимум возможного. К сожалению, пока все его усилия были тщетны. Русская эскадра наверняка должна была производить много шума, и то, что услышать ее Джефферсону не удалось, могло лишь означать, что русские корабли находятся на расстоянии не менее сотни миль от подлодки

– Слышу шум винтов по пеленгу один-восемь-ноль, – сигнал появился внезапно. – Группа надводных кораблей.

Как и предполагал лейтенант, не имевший чего-либо подобного американской системе снижения акустической заметности "Прерия-Маскер", русские эсминцы и крейсера были очень шумными. Эскадра оказалась сейчас в корме "Гавайев", значительно южнее, чем можно было предполагать. Похоже, русские опасались удаляться от своих берегов, поскольку в открытом море становились чрезвычайно уязвимыми и для американской авиации, и особенно для подлодок, ведь ничего, подобного палубным самолетам "Викинг" у Иванов не было и в помине.

– Цели опознаны, – спросил О'Мейли, весь напрягшись. – Это русские?

– Вероятнее всего, это их авианосное соединение, сэр, – подтвердил акустик. – Но стоит приблизиться к ним хотя бы на полсотни миль, чтобы утверждать это с уверенностью.

– Каким курсом идут эти корабли?

– Курс два-девять-ноль, сэр, – четко ответил Джефферсон. Техника, что была в его распоряжении, позволяла творить чудеса, в том числе определяя курс находившегося в сотне миль от субмарины корабля. – Скорость не более двадцати узлов.

– Так, – О'Мейли склонился над картой. – Они явно движутся к границе своих полярных владений, – кэптен прочертил на карте линию от Кольского полуострова до Северного полюса, отделявшую часть Баренцева моря. – И, надо полагать, экономят топливо, иначе развили бы большую скорость. Мы можем перехватить их, если они не изменят курс. – Рулевой, – быстро все просчитав в уме, приказал О'Мейли: – Курс два-ноль-ноль, скорость пятнадцать узлов.

"Гавайи", набирая скорость, двинулись наперерез таким далеким русским кораблям. Эдвард О'Мейли стремился приблизиться к ним хотя бы на расстояние полета ракет "Гарпун". Кэптен не сомневался, хотя акустик и не дал гарантий, что они все-таки нашли русский авианосец в открытом море. Теперь оставалось лишь не упустить его.

– Нужно выйти на связь, сэр, – напомнил старший помощник. В приказе, полученном командиром "Гавайев" ясно было сказано, что при обнаружении русских кораблей следовало немедленно передать в штаб их координаты. – Нам вовсе не обязательно устраивать игру в догонялки.

– Опасно, – отрицательно помотал головой О'Мейли. – Джефферсон не уверен, что это именно "Кузнецов", а я верю этому парню. Нужно все проверить, ведь в такой близости от русских любой выход на связь, любая передача могут стать началом большой охоты на нас, и я не стану рисковать.

Американская субмарина по касательной сближалась с пока еще неопознанными целями. Подлодка могла развивать скорость не меньшую, чем русский авианосец, но тогда ее смогли бы обнаружить русские субмарины. В эскорт американских многоцелевых авианосцев нередко включали одну-две ударные подлодки типа "Лос-Анджелес", и О'Мейли не видел причин, почему русские не могли поступить так же. К сожалению, даже самый тихий ход не мог спасти субмарину от гидролокаторов надводных кораблей, работавших в активном режиме, поскольку им не нужно было думать о маскировке.

Однако и без подлодок противолодочная оборона русской эскадры была вполне надежной. Оператор вертолета Ка-27, летевшего на высоте полутора сотен метров над пустынным морем, коснулся приборной доски, и из распахнувшегося люка в днище винтокрылой машины в воду упали один за другим четыре гидроакустических буя. Русский летчик удовлетворенно кивнул. Теперь любая подлодка, приблизившаяся к эскадре с юга, будет обнаружена с достаточной точностью, чтобы можно было сразу направить к ней вертолеты и корабли.

Вертолет, взлетевший с палубы авианесущего крейсера "Адмирал Кузнецов", совершал патрульный полет на расстоянии более ста километров от соединения. В поисковом варианте он мог принимать на борт тридцать шесть акустических буев, в автоматическом режиме посылавших сигнал на вертолет, и сейчас "Камов" щедро рассыпал эти буи над морем, по пути следования эскадры. Поскольку эскорт авианосца включал в себя лишь два больших противолодочных корабля с мощными гидроакустическими комплексами, основная задача по поиску и обнаружению чужих субмарин легла именно на авиацию. А в том, что поблизости этих субмарин хватает, командующий соединением вице-адмирал Спиридонов совершенно справедливо не сомневался.

– Кэптен, сэр, цель удаляется, – сообщил акустик "Гавайев", связавшись с центральным постом. – Расстояние между нами и разница в скорости слишком велики. Не догоним.

– Увеличить скорость до двадцати трех узлов!

Кэптен О'Мейли был уверен в своем корабле, как и в том, что русским не по силам будет его обнаружить. Противник, а Эдвард уже думал о русских именно так, не заботясь более о том, чтобы добавлять приставку "вероятный", был слишком далеко, и чтобы занять позицию для атаки, следовало спешить.

– Командир, нас могут обнаружить, – предостерег капитан старший помощник Финниган. Даже субмарина класса "Виржиния" на большой скорости становилась достаточно шумной. – Русские здесь в своей власти потопить нас, если сочтут опасными.

– Они вот-вот покинут район поиска, – возразил О'Мейли. – Мы не можем упустить их. Я уверен, что это именно "Кузнецов", и сейчас, возможно, только нам известно, где находится русский авианосец.

Приводимая в движение мощным водометом, субмарина набрала ход, быстро сравнявшись в скорости с русскими кораблями, а затем и превзойдя их. Она по-прежнему оставалась очень тихой, но все же один из сброшенных вертолетом буев уловил возросший шум. Простое устройство, ничего не излучавшее, действовавшее только в пассивном режиме, практически не могло быть обнаружено, при этом эффективно выполняя свою задачу.

– Есть сигнал, – на панели перед штурманом-оператором противолодочного вертолета Ка-27ПЛ мигнула лампочка, отражавшая состояние одного из буев, только что пославшего тревожный сигнал в направлении винтокрыла. – Неопознанная подводная лодка в квадрате десять-шестнадцать!

– В этом районе не должны находиться наши лодки. Это чужак! – Во избежание ошибок всем летчикам и командирам противолодочных кораблей были сообщены районы боевого дежурства вышедших в море своих субмарин. – Разворачиваемся, – пилот тронул штурвал, заложив довольно резкий вираж. – Штурман, связь с флагманом. Сообщи о контакте.

Вертолет, зависнув над волнами, опустился еще ниже. Створки люка открылись, и в воду погрузилась антенна гидроакустической станции, соединенная с геликоптером пуповиной мощного кабеля.

– ГАС в режим шумопеленования, – приказал командир экипажа "Камова". Не стоило раньше времени выдавать свое присутствие чужаку.

– Сигнал очень слабый, – сообщил оператор вертолета. – Это не "Лос-Анджелес", но точно и не наша лодка. Цель удаляется с большой скоростью. Похоже, она движется на перехват эскадры.

– Что на магнитометре? – противолодочный вертолет Ка-27ПЛ, как и все машины такого класса, был оснащен детектором магнитных аномалий, иногда становившимся не менее эффективным, чем гидролокатор.

– Пусто, – с некоторым удивлением ответил оператор. – Черт, наверное, опять барахлит!

На самом деле техника была в порядке. Просто примененная в конструкции "Гавайев" маломагнитная сталь, дополненная противогидроакустическим покрытием, практически не создавала магнитного поля, демаскирующего любые субмарины. Смертельно опасная, субмарина оставалась почти не заметной, готовая в любой момент нанести из глубины роковой удар.