— Жалко деток, но они все равно умрут, — с глубочайшей кручиной в голосе выдохнул Острад. — Их не спасти.

— Да, трудно взять грех на душу и поднять меч на неповинного ребенка. Но нельзя опускать оружие. Именно на это и рассчитывает Власкерд, — заговорил я. — Кого сможем, попытаемся уберечь, но только в бою!

— Гр-р-р, — грозно заскрежетал клыками Ытаргх. — Некоторые из моих шаманов владеют искусством возвращения падших из мира мертвых.

— Это так, — подтвердил Мархвадахл. — Конечно же, в этом вопросе наша сила не сравнится с эльфийской, но мы постараемся уберечь как можно больше детенышей.

— Воительница, позволь брагкхам самим наказать этих извергов?! — попросил, нет, скорее потребовал вождь.

Липа, сдерживая слезы, кивнула.

Орк тут же прорычал на своем языке какие-то команды сородичам.

Дочка, не отводя взгляда от противоположного конца поля, коснулась ладонью плеча степняка и произнесла настолько чужим и ледяным тоном, что у меня аж мурашки по спине пробежали:

— Ытаргх, помнишь, ты поклялся в том, что вы не будете есть человеческую плоть?

— Да, Олика.

— Забудь. Потому что те, кто находится там, — девушка указала на врага. — Они — не люди. Они хуже зверей, их прогнившие души не достойны возрождения. Я хочу, чтобы от этих тварей не осталось и кусочка! Пленных не брать! Убить их всех! Никакой жалости!

Найдёнова Липа

В десять лет моя подруга Наташка притащила из библиотеки книгу со скандинавскими легендами. Один момент в них нам особенно запомнился. Когда огромный викинг, впавший в неистовство, голыми руками разрывал врагов на части, перегрызал им глотки и при этом ревел, словно бешеный медведь. Детское воображение тогда во всех красках нарисовало описываемую сцену. После того случая мы с Наткой несколько ночей боялись спать без света, всюду мерещился безумный воин.

В тридцать лет я воочию увидела ярость ста сорока тысяч берсеркеров…

Ахаар

Через считанные мгновения начнется то, чего мы так сильно опасались и чего так долго пытались избежать.

Несмотря на присутствие на процессе самой Серой эльфийки, на душе абсолютное спокойствие. Меня убедили, что причин волноваться нет, и я, как бы странно это не звучало, поверил.

Мастер обмана и кому-то поверил? Что это — расшатанные нервы? Или понимание безысходности, а потому — смирение и равнодушие? А может виной крайне веские доводы? Последнее, наверно, да, но лишь частично. Главное тут другое — чутьё! А оно меня редко подводит.

Какой бы хитрой и ловкой ни была легендарная Мстящая Теоларинэ — не чета моим новым союзникам. Рано ей пока еще с ними тягаться. Точнее, Сеющая Смерть никогда с ними даже не сравнится. Как в таких случаях, сказали бы люди: "Не по Сеньке шапка".

Трепещите теперь, недруги!

Альфа

Через несколько мгновений начнется то, на что мы так сильно надеемся и к чему так упорно стремились.

Несмотря на присутствие на суде самой Серой эльфийки, на душе весьма тревожно. Казалось бы, причин для беспокойства нет, всё на нашей стороне. Но я, все равно, как бы странно это не звучало, ужасно переживаю и боюсь.

Ассасин переживает и боится, да еще за кого-то? Что это — расшатанные нервы? Богатый жизненный опыт, научивший не доверять никому, но подозревать всех? Последнее верно, но лишь отчасти. Тут в первую очередь — чутьё. А оно меня редко подводит.

Какими бы доброжелательными и искренними не выглядели намерения его величества, а быть с королем Гедеоном нужно начеку. Или, как сказали бы люди: "держать ухо востро". Эта их поговорка, призывающая равняться на представителей старшего народа, намекает на нашу чрезвычайную внимательность. А что делать, если вокруг итак почти все эльфы?

Если Первый Лорд Светлого Леса все-таки замыслил какой-нибудь подвох, то его маги Разума с камнями правды все равно — не чета особому зрению Мстящей Теоларинэ и её легендарным клинкам. Рано им еще с ними тягаться. Точнее, никогда никто не сравниться с Сеющей Смерть.

Трепещите пред возмездием, предатели!

Теоларинэ

Первое засыпание. Я в Цветаниэль. Слава Шейле, почти успела к началу, — церемониймейстер даже не закончил представление присутствующих сторон. Что не удивительно, ведь ритуал требует перечисления длинных титулов, званий, положения в обществе и семейных связей каждого из участников предстоящего процесса. А таких набралось предостаточно.

Слушая вполуха ведущего, я изучала окружающую обстановку. Амалаэстиорский зал особых торжеств построен в виде огромной капли. Такая форма символизирует слезу радости — если торжество приятное, либо горести — в противоположном случае. Какой окажется для нас нынешняя слеза, пока предположить рано, но, естественно, будем надеяться на лучшее.

В узкой части "капли", возвышается трон главного судьи — короля Гедеона. По бокам от он него установлены кресла четырех наиболее влиятельных министров, с чьим мнением монарх обязан считаться при вынесении приговора. Один из тетрархов — архимаг Крайтис. Это радует. Правда "тетрарх" — слишком громко сказано. Недавно введенное у светлых эльфов звание отличается от классического и означает не одного из равноправных властителей, а всего лишь члена Малого Совета. Зато единогласное решение высших советников имеет приоритет над словом его величества. И не только во внутренних, но и во внешних государственных делах. Первому Лорду, конечно же, такой расклад сил невыгоден, но на фоне недавней череды политически неверных ходов, знать Светлого Леса вынудила Гедеона пойти на уступки.

Далее взгляд уперся в два длинных полукруглых стола. Справа от короля восседают эльфы уже из Большого Совета, слева — представители Темных Подземелий — Вотар в моем теле и еще четырнадцать дроу.

В центре зала соорудили специальную кафедру для опроса подозреваемых и свидетелей. Докладчики обязаны отвечать, положив руку на вмонтированный в серебряную крышку камень правды. Помимо волшебного амулета отсортировывать ложь от истины будут шесть магистров Разума. Их места находятся на первом ярусе боковой трибуны, расположенной на той же стороне, что и верховные чины власти Светлого Леса. Второй и третий ярусы — для зрителей из числа светской элиты, нескольких допущенных до двора уважаемых гномов, и свидетелей вроде Цветаниэль да человеческого парнишки Улисса.

Вдоль стены напротив выстроились шесть десятков гвардейцев. Их задача — обеспечение безопасности присутствующих мирных граждан, как своих, так и иностранных, от возможного возникновения угрожающих действий со стороны пока еще потенциальных преступников. Вдобавок ещё около полусотни стражников стоят у входа в тронный зал — для подстраховки. Не многовато ли охраны для неполной дюжины безоружных и давно морально угнетенных обвиняемых? Вон только Ахаар в приподнятом настроении, даже нарядился в цвета королевской династии — его одежды почти такие же, как и у короля. В принципе, вроде бы и имеет право — в память об отце. Но если вспомнить, по какой причине завершил свой жизненный путь Эйрилан, то поступок его сынка выглядит крайне глупо. Впрочем, пускай напоследок потешится.

Возвращаясь к неоправданно большой численности присутствующих здесь воинов, еще стоит учесть, что пространство помещения пронизано мощным антимагическим защитным полем, запрещающим применение любых заклинаний и ведение телепатических переговоров. Помимо этого, каждый нарушитель закона находится внутри двуслойной индивидуальной клетки — толстые стальные прутья вкупе с волшебной силовой сетью. Что-то очень сомневаюсь в том, что реальная цель, поставленная перед войсками, совпадает с официально представленной. Ох, как не нравится мне все это…

Со вторым засыпанием тоже проблем не возникло. Всего минута минула с момента, как Базирог растолкал меня, и повторным перенесением во дворец Амаластиора. Так что пропустила я совсем чуть-чуть.