Некоторые дополнения и уточнения представляются все же весьма желательными, если не необходимыми. Прежде всего, оправдались ли в целом ожидания и предсказания Эдварда Кьеры? Отвечая на этот вопрос одним словом, можно сказать оправдываются. В книге настойчиво проводится мысль о безграничных возможностях ассириологии: бесчисленные клинописные таблички надежно хранятся в земле древних городов Месопотамии, рано или поздно они будут извлечены на свет и расскажут во всех подробностях о жизни шумеров и вавилонян. Так оно, собственно, и происходит, автор ошибся только в сроках — история не спешит расставаться со своими тайнами. Изучение поступающего материала продвигается не так быстро, как предполагал Э. Кьера: во всем мире с клинописными текстами работают только 200–300 исследователей, которым становится все труднее справляться с постоянно нарастающим потоком информации. Кроме того, решение многих проблем оказалось гораздо сложнее, чем представлялось автору книги. Новые материалы и сведения часто лишь усложняли картину, не принося при этом окончательного решения вопроса, которое, казалось, вот-вот будет найдено. Так, проблема происхождения и прародины шумеров по сей день остается столь же (если не более) запутанной, как и полвека назад. Археологические данные позволяют связывать древнейших шумеров с территорией Элама (Юго-Западный Иран), но есть и определенные черты, сближающие их с носителями халафской и самаррской культур Северной Месопотамии. Антропологические и лингвистические исследования также не внесли ясности в эту проблему. Единственно, что можно сейчас сказать с достаточной определенностью, — это то, что шумеры были создателями убейдской культуры на юге Двуречья и конце V — начале IV тысячелетия до н. э. С возникновением на рубеже IV–III тысячелетий до н. э. пиктографического письма можно говорить о бесспорном присутствия шумерского населения в Месопотамии, и точку зрения некоторых ученых о появлении шумеров в более позднюю эпоху следует признать устаревшей.

Многие прогнозы автора действительно оказались слишком оптимистичными (например, гораздо медленнее, чем предполагалось, идет восстановление корпуса литературных текстов), однако предсказание о том, что будут найдены новые центры древних ближневосточных цивилизаций, полностью сбылось. Еще при жизни автора стали появляться первые публикации текстов и материалов, найденных в Угарите. Раскопки на холме Рас-аш-Шамра, расположенном в 11 км к северу от Латакии, начались в 1928 г. и продолжаются до настоящего времени. Поселение существовало с эпохи неолита, но археологи обратили свое внимание главным образом на верхние слои, относящиеся к периоду поздней бронзы (по уточненной датировке 1450–1200 гг. до н. э.). Здесь при раскопках дворца был найден архив клинописных документов, составленных на аккадском, угаритском, хеттском, хурритском и каком-то из языков народов Эгейского бассейна (недешифрованное линейное письмо А). Помимо деловых документов, судебных решений, исходивших, как правило, от царя Каркемиша, который выполнял в контролировавшейся хеттами Северной Сирии функции наместника хеттского царя, и писем (дипломатических и частых), из Угарита дошло много литературных памятников — поэтических повествований, ритуальных текстов и записей мифов. Среди последних хочется особо отметить миф, представляющий параллель к месопотамским и библейским повествованиям о борьбе божества с чудовищем.

В 30-е годы французские ученые проводили раскопки древнего города Мари (современный Телль-Харири) на среднем Евфрате. Тысячи найденных там клинописных текстов публикуются до сих пор. Наибольший интерес вызвали дипломатические письма из архива правителей Мари, современников великого Хаммурапи (1792–1750 гг. до н. э.); эти письма проливают свет на сложную политическую обстановку в Месопотамии и Сирии XVIII в. до н. э. Из других документов мы узнаем о жизни обитателей этого «пограничного» города, лежавшего на древнем пути из Двуречья к Средиземноморскому побережью. Мари можно назвать форпостом месопотамской цивилизации, выдвинутым далеко на запад, в мир кочевых и полуоседлых племен. Неудивительно, что в городе, подвергавшемся воздействию различных культур и народов, сложился весьма своеобразный уклад жизни, возникли культура и искусство, заметно отличающиеся от типичных месопотамских образцов.

Уже после смерти Э. Кьеры ученым удалось дешифровать иероглифическое письмо хеттов. Собственно, окончательно удостоверяться в правильности дешифровки исследователи могли только в 1947 г., когда была издана пространная двуязычная (на финикийском и «иероглифическом хеттском») надпись из Каратепе.

Важные результаты дали археологические исследования, проводившиеся датско-английской экспедицией в 50–60-е годы на острове Бахрейн и восточном берегу Аравийского полуострова. Бахрейн (Дильмун шумеров и аккадцев) в шумерских преданиях — священное, «чистое» место, где возникло человечество и боги одарили людей великими культурными изобретениями. Археологам удалось обнаружить здесь дреннемесопотамские храмы и поселения, относящиеся к различным периодам, от III тысячелетия до н. э. до селевкидского времени. Через Бахрейн велась интенсивная торговля с городами Индской цивилизации и с Аравийским побережьем. В Саудовской Аравии исследователи нашли и следы южномесопотамской культуры Убейд.

После второй мировой войны началось широкое изучение древнейших раннеземледельческих культур Ближнего и Среднего Востока (VIII–VI тысячелетия до н. э.). Были открыты многочисленные памятники неолитического времени и медно-каменного века (от Хаджилара в Юго-Западной Турции до Джейтуна в Алтындепе на юге Туркмении). В результате многолетней работы десятков экспедиций из разных стран мы достаточно хорошо представляем теперь процесс перехода от охоты и собирательства к производящим формам хозяйства (скотоводству и земледелию) и видим, как возникали и развивались первые земледельческие поселения, послужившие в дальнейшем основой для подъема великих цивилизаций Древнего Востока.

Но, пожалуй, самым сенсационным (если не самым важным) из открытий последних десятилетий стало открытие, сделанное итальянскими археологами в Западной Сирии. С 1964 г. экспедиции Римского университета под руководством Паоло Матиэ вела раскопки на городище Телль-Мардих, расположенном приблизительно на полпути между современными городами Алеппо и Хама. В 1968 г. на городище была найдена каменная статуя с клинописной аккадской надписью, содержание которой позволило установить, что археологи раскапывают древнюю Эблу. Этот город нередко упоминался в клинописных источниках, однако ранее определить его местонахождение не удавалось. В 1974 г. при расчистке дворцовых помещений, датируемых третьей четвертью III тысячелетия до н. э., археологи наткнулись на крупный архив клинописных документов; к концу раскопочного сезона 1976 г. из земли было извлечено более 15 000 табличек. Многие из них были написаны по-шумерски, остальные — шумерской клинописью, но на непонятном языке. Джованни Петтинато, эпиграфист экспедиции, сразу же приступил к их дешифровке и через несколько месяцев добился успеха. Язык надписей оказался семитским; Дж. Петтинато назвал его «древнеханаанейским» и считал его прямым предшественником финикийского и древнееврейского. Другие ученые высказывают сомнения в правильности отнесения этого языка к западносемитским и предпочитают более «нейтральное» название — эблаит. В настоящее время над изданием и изучением эблских табличек работает целая группа ученых из многих стран мира. Вокруг публикуемых документов не затухают ожесточенные научные споры. Делать какие-либо окончательные выводы сейчас еще слишком рано, но несомненно одно — тексты из Эблы заставляют во многом пересмотреть устоявшийся в науке «месопотамоцентристский» взгляд на древнюю историю Ближнего Востока. Как писал Дж. Петтинато, «раскопки на Телль-Мардихе раз и навсегда покончили с распространенным мнением о том, что Сирия в III тысячелетии до н. э. была страной кочевников, прямой противоположностью великим цивилизациям долины Нила и Месопотамии… Мы открыли не только империю Эблы, но и поразительную картину жизни всего Ближнего Востока в III тысячелетии до н. э. во всей ее сложности и многогранности…»[37].