— Ну, если ты не можешь получить замок в наследство, — рассмеялась Зингара, — построй собственный! А что в этом такого?

— Ничего.

— Дом стоит неподалеку от замка. На фоне этой громадины он кажется небольшим. Но он очень удобный. О нас заботится семейная пара. Кроме них тут только Харриман и я. Жизнь — странная штука. Я никогда не думала, что это может стать моей судьбой.

Наконец я увидела дом. Казалось, его построили в середине века, когда на смену григорианской элегантности пришел тяжеловесный стиль промышленной эпохи. Дом выглядел очень внушительно. Он был построен, чтобы противостоять превратностям погоды, которая, как я поняла, может быть довольно суровой в пустоши. В здании чувствовались сила и прочность.

— Этот дом известен как Замок Фолли. Кажется, что название не очень ему подходит, пока не оглядишься по сторонам и не поймешь, что к чему.

Коляска подъехала к дому, и когда мы остановились, из здания вышли мужчина и женщина.

— Это Том Аркрайт, а это — Дейзи. Здравствуй, Дейзи. Это мисс Кармел Синклер. Ты знаешь, что она погостит у нас некоторое время. А это — Том и Дейзи, Кармел. Они моя главная поддержка.

Том, довольно угрюмый, мрачный на вид, неохотно скривил рот в усмешке.

— Добрый день, мисс, как поживаете? — спросила Дейзи, маленькая энергичная женщина, судя по всему, сильная и чрезвычайно умелая. — Добро пожаловать в Йоркшир.

— Эти двое следят тут за всем, — сказала Зингара, лучезарно улыбаясь слугам. — Я просто не знаю, что бы я без них делала.

— Я подала для вас горячий кофе и булочки, миссис Би, — сказала Дейзи, — на случай, если юная леди захочет перекусить после своего путешествия.

— Это прекрасно. Идем, попробуешь булочки Дейзи. И выпьем кофе, пока он не остыл. Потом пойдем наверх и я познакомлю тебя с Харриманом. Дейзи печет самые вкусные булочки в Йоркшире.

— Да ладно вам, миссис Би, — сказала Дейзи.

Меня провели в комнату, где на столе стояли большой поднос с булочками, чашки, блюдца, тарелки и кофейник с молочником.

— Том отнесет твои вещи наверх, пока мы будем лакомиться булочками. Потом я покажу тебе твою комнату, а после ты сможешь встретиться с Харриманом.

Когда двери за нами закрылись, Зингара шепотом произнесла:

— Том и Дейзи прекрасные люди, но их нужно слушаться. Они довольно суровы. Они не терпят никакого сумасбродства. Если хочешь с ними поладить, тебе следует запомнить, что они ничем не хуже других. И, кстати, они ожидают, что ты будешь есть за двоих. Хорошая, обильная еда — их способ показать людям свое радушие. Дейзи прекрасная повариха, ей и Тому можно полностью доверять. А теперь ты обязана отдать должное ее булочкам.

Они оказались горячими, ароматными и вкусными.

— Это не такое уж сложное испытание, — с усмешкой заметила Зингара.

Кофе был горячим, но вкусным.

— Они думают, что я немного не в себе, — сказала моя мать с усмешкой. — Но относятся ко мне снисходительно.

Она стала рассказывать мне, как оказалась здесь.

— Это самое последнее место в мире, которое я могла представить своим пристанищем. Понимаешь, я старею. Вижу, ты собираешься возразить мне, но я действительно стара — для танцев. А я всегда была именно танцовщицей. Пение… это было как-то между прочим. Я не очень хорошо пою. Мне хотелось уйти со сцены на пике моей славы. Понимаешь?

— Да, конечно.

— Харриман всегда был моим верным другом. У меня было много друзей, но Харриману я доверяла больше всех. А когда ты уже не молод, тебе нужны именно доверие и надежность. Я знала его с детства. Он приезжал к нам в табор, чтобы изучать нашу жизнь. Именно тогда мы с ним и подружились.

— Роза рассказывала мне.

— Однажды вечером… на сцене… я почувствовала боль в ноге. Я поняла, что не могу вытянуть ногу. Конечно, мне удалось это скрыть. Тогда это еще не было очень серьезно… только первые признаки болезни. Я пошла к врачу. Он сказал, что я потянула мышцы. Если я не буду напрягать ногу, все будет хорошо. Нужно поберечься. Этого было достаточно. Я сказала Харриману: «Я не могу ждать, пока меня освистают!»

«Розалин, — ответил он, — ты должна выйти за меня замуж». Он всегда называл меня Розалин. Это мое настоящее имя. Зингара — псевдоним для сцены. Это было так неожиданно. Я как-то не думала об этом. Но Харриман быстро принимает решения. «Я хочу иметь замок, — сказал он. — А единственный способ его получить — построить самому. Розалин должна оставить сцену. Значит, она должна выйти за меня замуж».

— И вы вышли за него?

— В конце концов я поняла, что это правильно. Он был нужен мне. Я была подавлена. Так долго у меня в театре была бурная, волнующая, полная событий жизнь. Как можно со всем этим расстаться? Да, у меня есть некоторые средства. Но что я буду делать? Вернусь к цыганам? Меня всегда к ним тянуло. Всю свою жизнь я ни на минуту не забывала о них. Харриман сказал: «Нет, ты не будешь счастлива. Ты будешь вспоминать о прежней жизни на сцене так же, как до этого вспоминала о жизни с цыганами. Ты должна выйти за меня и поехать в мой замок в Йоркшире. Там ты сможешь бродить по пустоши, чувствовать прелести вольной цыганской жизни и в то же время наслаждаться комфортом, к которому привыкла».

— Вы так и поступили?

— Сама видишь. Так… ты съела две булочки. Ну, хоть что-то. Они не сильно расстроятся. Теперь я покажу тебе твою комнату. Ты можешь распаковать вещи, вымыть руки, а потом я представлю тебя Харриману.

Моя комната оказалась просторной, с большими окнами с видом на пустошь. Меня заворожила открывшаяся панорама. Я была очень взволнована. Моя мать совершенно очаровала меня. Теперь я ждала новых откровений.

Следующим сюрпризом оказалось знакомство с Харриманом. Он действительно был очень стар. Позже он сказал мне, что ему семьдесят лет. Это был высокий худой человек с резкими чертами лица, немного похожий на орла.

Он протянул мне руку и энергично пожал мою ладонь, внимательно всматриваясь мне в лицо.

— Я не могу подняться, — произнес он. — Теперь я превратился в старую развалину. Розалин подтвердит это.

— И вовсе ты не развалина, — возразила моя мать. — Просто у тебя больные колени.

Очевидно, Харриман Блейкмор был очень необычным человеком. Искусственные руины свидетельствовали об этом. И чем больше я наблюдала за обитателями этого дома, тем сильнее мне хотелось узнать еще больше.

Харриман и моя мать были самыми живыми и веселыми людьми, которых я когда-либо встречала. Они постоянно разговаривали друг с другом. Моя мать потрясла меня глубокими знаниями во многих областях. Я догадывалась, что это результат ее общения с Харриманом. Как-то он сказал мне, что ездил изучать жизнь цыган и нашел Розалин, которая сильно отличалась от всех остальных. Конечно, именно он обучил ее и сформировал ее характер, сделал мою мать такой, какая она теперь.

Харриман Блейкмор был довольно состоятельным человеком и принимал участие в нескольких деловых предприятиях, много путешествовал. Когда ему исполнилось пятьдесят лет, он отошел от дел и посвятил себя своим хобби. Одним их них, очевидно, было изучение цыган и написание трактата об их жизни. Другим было строительство Замка Фолли. Теперь его тело одряхлело, но голова по-прежнему оставалась ясной, а ум — пытливым. Он рассказывал мне, что прожил интересную жизнь и теперь так же доволен ею, как и всегда.

— Это была счастливая жизнь, моя дорогая Кармел. Счастливая и интересная. Разве не к этому мы все стремимся? Слава, состояние, сиюминутные блага… Какой толк от этих эфемерных вещей? Каждый человек хочет счастья. Многие допускают ошибку, добиваясь того, что приносит лишь мимолетное удовлетворение. У меня была замечательная жизнь, и теперь я постарел. У меня есть замок, который я вижу из окна. Мои искусственные руины, как они его называют. Думаю, этот замок суммирует все мои достижения, мои успехи. Видите, Кармел, я счастливый человек.

Правда, он не часто говорил о себе. Его очень интересовали другие. Мать рассказывала мне, что ему интересен каждый человек, которого он встречал. Он хотел знать о людях все. Харриман Блейкмор мог рассказывать подробности о жизни Дейзи и Тома Аркрайтов, которые он, к их удивлению, выуживал из них — ни Дейзи, ни Том не отличались разговорчивостью.