В итоге, я, как твёрдый последователь вождя и учителя, убедился в правильности начального решения идти другим путём, то бишь, пробивать своими бараньими рогами новые ворота. Так, да. И не иначе. Это им, здесь понаехавшим, может и всё равно было, что и как цивилизовывать, а мне здесь жить. Хорошо, хоть нынче никто под ногами не путается, кроме одного прогрессора по имени Гольденберг.

В итоге я сообщил окончательное решение ИИ:

— Шут с нимя всемя, тут мне привезли кой-какие хахаряшки. Я пойду чинить вычислительные комплексы-ренегаты, если не вернусь, считай меня коммунистом. Проконтролируешь.

Тишина и покой на Базе ВКС, не считая лёгкого шелеста вентиляции. И двери открываются так, как надо[50]. Ими управляют простые контроллеры, безо всяких интеллектуальных служб безопасности, функции которых взял на себя Мбонго. Подменил, проще говоря.

Впервые я выступаю в роли доктора, это знак! На новом поприще я собираюсь снискать лавры почище Ибн Сины и Парацельса, ибо нет в мире никого, кто бы лечил душевнобольных искусственных интеллектов. Когда на Земле начнётся повальное увлечение новыми игрушками, мои услуги будут нарасхват. Всем понятно, что у сумасшедшего человечества могут быть только сумасшедшие ИИ. А я всех вылечу. Всех, всех вылечу! За деньги, разумеется. Главное, утру нос Курпатову. Припомню ему все высказывания в мой адрес. Пусть продолжает возиться со своими алкоголиками, а я с гаечным ключом и паяльником. Мерзость ситуации подогревает то, что ремонт ИИ не велся ремботами. ИИ запрещено иметь эффекторы, пригодных для ремонта и модернизации самих себя. Это кажется формальностью, но имеет глубокий внутренний смысл. Видать, когда-то где-то ИИ самостоятельно накосячили, поэтому такие правила. Ну, я — то грамотный, понимаю, что правила эксплуатации сложной бытовой техники написаны не на пустом месте. Поэтому впрягся не по-детски.

«Кажется, создатели ИИ переборщили с нормами безопасности», — бормотал я, втыкая толстые кабели от платформы в разъёмы на стойках с оборудованием. И это только один ИИ, а я уже взопрел. Нет, чтобы создать специализированные механизмы, а теперь, я весь из себя такой интеллектуальный, вынужден корячиться, как простой монтёр высоковольтных линий электропередач. Там такой же толщины кабели, такие же тяжёлые и неудобные. Я знаю, я в студенчестве подрабатывал. Не кочегары, мы не плотники — это типа у нас такая песня была, сейчас их называют корпоративным гимном, а в то время они исполнялись безо всякого пиетета, каждую пятницу, после напряжённой трудовой недели, в тесном кругу соратников и собутыльников. Именно в то время злые дяди научили юного Вову пить чистый спирт. В первый раз я тогда набрался до розовых свиней. Потом стало легче.

Всё это кажется мне мышиной вознёй, в то время когда меня ждут поистине великие дела. Однако следует признать, что без этой суеты ничего путного сделать нельзя. Приходится мириться с тем, что большие дела состоят из тысячи мелких дел. Например, подтирать слюни свихнувшимся ИИ. Осталось только, в ознаменование моего падения, выносить за ними утки. Но ничего, сегодня я вас всех вылечу.

Комбинаторный? комплексный сплав? Нет… чёрт, как я отупел… вот, вспомнил, гибридный сплав, это из него сделаны мозги у ИИ, и они охлаждаются спиртом. Хорошо им, но метанол — это не то лекарство, которое человеку можно принимать внутрь. Дышать парами этого, безусловно, всем необходимого реактива, тоже нежелательно, в связи с опасностью тяжелейшего повреждения нервных волокон. А они не восстанавливаются, это всем известно, хотя тем, кто хоть раз перепутал этанол с метанолом, уже всё равно. Лучше застрелиться, чем жить ослепшим паралитиком. Здесь же всё запущено настолько, что мне пришлось напялить облегчённый противогаз и заново заправить банки. На что не пойдёшь, ради себя, любимого. И ради своего продавленного дивана в деревне. Кстати, о диванах. Как вернусь, обязательно куплю себе новый мебельный гарнитур. Какой-нибудь простенький, в стиле «бидермейер». Оригинал, конечно же, новоделы меня не интересуют.

Ну вот, теперь осталось перенести в ИИ матрицу, на что требуется почти восемнадцать часов. За это время я успею перекурить и смотаться по делам. Я сразу же позвонил Тыгыну и попросил его подогнать пять подвод с охраной поближе к Урун-Хая, я типа, подарок ему везу. Даже два подарка. И ещё калым, про который мне никто вежливо не напоминал, но я — то знаю, что никто и не забыл. А это репутационные потери. Низзя. Тойон может и не быть богатым, но скупым и жадным он быть не имеет права. Так что надо дать. Но ровно столько, чтобы не прослыть мотом. Тоже ведь, своего рода, политика и балансирование на грани.

Ночь прошла в хлопотах по разгрузке-погрузке и транспортировке золота. Молчаливые ребята всё сделали без лишних слов. В обед состоялась последняя в этом сезоне встреча с Тыгыном. Старик выглядел как огурчик — Ичиловы зелья всё-таки подействовали самым благоприятным образом. Зря я на шамана бухтел, знает своё дело, шельма. Но и Тыгын тоже всё понял правильно — ведь я знаю, что сама по себе микстура не многого стоит. Воля реципиента — тоже активная часть процедур. Если человек не хочет жить — ему никакие декокты не помогут.

После всех обязательных приветствий и взаимных реверансов, разговор пошёл о наболевшем. Иначе говоря, как дальше бороться с повстанцами.

— Сын покойного Эллэя, пусть земля ему будет пухом, добрался до меня. Я-то со стариком был не в очень хороших отношениях, — Тыгын поморщился, — но парень рвётся в бой, освобождать свои земли. Что делать, не знаю. У меня не так много людей, чтобы воевать в чужих землях.

— А ничего не пока делать. Стратегия непрямых действий. Скоро простым крестьянам надоест новая власть, и они начнут возмущаться. Вот ты и поможешь этому справедливому народному возмущению принять конкретные формы.

Аппроксимировать дальнейшее можно было просто — революционеры добьются того, что в течение года на землях Чёрного Медведя погибнет весь урожай, поливные земли превратятся в либо в болото, либо в солончаки, крестьяне ломанутся вспахивать аласы. Степняки не дадут им это сделать, начнется бойня. К прочему добавится полтора миллиона голодающих, которые начнут расползаться по соседним землям, формируя класс профессиональных маргиналов и люмпенов. Тыгын, конечно же, закроет границы, и не даст повстанцам пройти на свои земли, но что делать с голодными толпами? Они просто всё сметут на своем пути.

— Пошли своих людей и сделай то же самое, что и делали мятежники в твоих землях, только наоборот, — продолжил я, — Арчах, к примеру, может возмутить сколько угодно народу. Потом, в нужный момент поддержишь жаждущее восстановления нормальной власти население двумя-тремя тысячами своих добровольцев. Сам народ и сделает всю работу. Только надо точно знать, где в момент восстания будут главари мятежников, чтобы их прихлопнуть одним ударом. Можно применить индивидуальный террор, но ещё лучше — перессорить между собой вожаков. Этих, потомков Омогоя. Главное, как попадется тебе Гольденберг, так ты его изолируй. Мы с ним потом обсудим апрельские тезисы. И, заодно, всех бездельников можешь перегнать мне в улус Курай, у меня там стройка, каменоломни и воспитательный процесс. Вообще ты не переживай, я отлучусь ненадолго.

Я почему-то твердо уверен, что вернусь сюда, в Большую Степь, закончить начатое. И вообще, здесь хорошо. Экология в порядке, здоровья вагон, простор и вообще. Мне детей ещё воспитывать, разбить парк и достроить фамильную усадьбу. Эх, мечты, мечты.

— Ты езжай. Это правильно, что родину не забываешь. Мужчина иногда должен навещать могилы предков. И возвращайся, ты здесь тоже нужен. А я присмотрю за твоим хозяйством, — ответил мне Тыгын, чем просто бальзам на душу пролил.

— Когда будешь возвращаться, возьми с собой тридцать мужчин. Крепких и смелых, — добавил он на прощанье.

Я вернулся к своим делам, то бишь, к восстановлению ИИ на Базе ВКС. Один уже готов, но включать пока рано. Однако, я продолжил свои мысли, не надо пороть горячку. Портал в деревню от меня никуда не денется, но на всякий! всякий пожарный случай, надо всё-таки закончить все свои дела здесь. Вдруг портал туда откроется, а обратно нет. Это мерзкий случай, о котором я не хочу даже думать, но думать об этом надо. Обидно, конечно, будет уйти и не вернуться, ведь здесь так хорошо. И столько неисследованного! Я, наверное, генномодифицированный, с птичьими генами, что меня так, совершенно иррационально, тянет назад, к гнезду. Но вообще-то умные люди говорят, что русский без России почти сразу становится безродным космополитом, то есть перестает быть русским. Ассимилируется в чужих народах и всё. Нет человека. Но я не собираюсь родину покидать насовсем, там же хаты в ризах образа, как без них.